Кадр из фильма «Глазами незнакомца»
Расплата за «Джокера» последовала незамедлительно. Вечером того же дня профессиональную публику ждал экстремальный фестивальный «арт» в совершенно бесчеловечном женском изводе, ведь всем хорошо известно, что женщины-арт-режиссеры намного безжалостнее мужчин. Грузинский фильм «Апрель» (April) Деи Кулумбегашвили — из тех, что вызывают либо критические восторги (в крайне ограниченных кругах), либо свист в фестивальном зале. О каком-либо, даже нишевом, прокате говорить не приходится: «Апрель» превращает «Жатву» Афины Р. Цангари в рождественскую сказку.
Два с лишним часа женщина-врач (Иа Сухиташвили) либо принимает роды (бестрепетно запечатленные в реальном режиме), либо делает подпольные аборты деревенским жительницам (аборты не запрещены, но не одобряются по причине патриархальных устоев), в свободное от работы время предаваясь унылому и унизительному промискуитету со случайно встреченными мужчинами рабоче-крестьянских профессий и абъюзивного поведения. Героиня явно недолюбливает себя — время от времени во тьме появляются контуры страшного существа, как монстр Франкенштейна, сшитого из кусков плоти — вероятно, это еще одна сущность расщепленной на две части женщины, тоже своеобразного джокера. Но что кроется за этой «нелюбовью», за этим «астеническим синдромом», какая драма лежит на глубине? — режиссер оставляет зрителю возможность самому проделать ее (режиссера) работу. А сама сосредотачивается на максимальном насыщении своего полотна арт-клише, легко обнаруживающимися в каждом втором (или первом) радикальном фестивальном творении. Клише и штампов в этой картине не меньше, чем в «Одиноких волках» с Клуни и Питтом, просто это другие клише и штампы.
Кулумбегашвили дебютировала столь же гнетущей картиной «Начало», которая вошла в селекцию отмененного из-за ковида Каннского фестиваля 2020 года, после чего выиграла главный приз в Сан-Себастьяне и вошла в номинацию Европейской киноакадемии как открытие 2021 года. Явно высокоодаренный художник, она уверенной рукой загоняет себя в арт-гетто и имеет на это полное право, поскольку это востребовано. Не сомневаюсь, что фильм произвел большое впечатление на председательницу жюри Изабель Юппер, которая сама играла нечто подобное в «Пианистке» (правда, это было почти четверть века назад) и которая явно будет не прочь сняться в следующих работах радикально настроенной постановщицы. Западные рецензенты уже подсчитывают, сколько раз фильмы на тему абортов выигрывали в Венеции и в Каннах («Вера Дрейк», совсем недавно «Событие», «4 месяца, 3 недели и 2 дня» и т.д.), так что «Апрель» легко может оказаться в списке призеров этого года, а может и возглавить его. Излишне говорить, что Грузия в фильмах Кулумбегашвили предстает, мягко говоря, совсем не в тех дружелюбно-туристических видах, в каких мы привыкли видеть ее в кино. Довольно безутешное и страшное зрелище.
Кадр из фильма «Апрель»
Женщины-арт-режиссеры намного безжалостнее мужчин.
Стоило схлынуть потоку голливудских звезд, обрушившихся в этом году на Венецию в виде цунами, как подошло время показать в основном конкурсе третью, заключительную часть документальной эпопеи китайского документалиста Ван Биня «Юность», погружающую немногих, честно признаемся, ее зрителей во все детали существования безвестных тружеников китайских пошивочных мастерских города Жили, что в провинции Чжэцзян. Это место называют «столицей производства детской одежды»: 14 тыс. мелких фирм производят там почти 1,5 млрд предметов одежды в год. «Обшивают» детей всего мира очень молодые китайцы, сами почти еще дети (одному из героев фильма всего 16 лет), которые едва сводят концы с концами, работая с утра до ночи с двумя выходными в месяц и становясь объектами унижений, а часто и избиений, и воровства со стороны своих «боссов». Избегая какой-либо публицистики, титанический по объему, интимный по содержанию опус Ван Биня демонстрирует человеческую цену китайского «экономического бума» и невероятный разрыв между маской официальной коммунистической идеологии и реальным лицом звериного капитализма, эксплуатирующего молодежь до полного ее изнурения. Молодежь, кстати, прекрасно это все понимает и даже не молчит, что для китайцев весьма удивительно.
Все три серии вместе длятся около десяти часов, в них режиссер уложил 2600 часов снятого материала — он снимал своих героев с утра до вечера на протяжении целого года: метод художественного наблюдения позволил ему сделать так, что персонажи настолько привыкли к камере, что совершенно ее не замечали и вели себя абсолютно естественно и безыскусно. Ван Бинь добивается полного, с головой, погружения зрителей в океан мелких личных печалей и радостей, бытовых тягот жизни в общаге, тягомотины беспросветной работы молодых китайцев, а в этой серии еще и отправляется вместе с одним из них в его родной город, чтобы показать чудовищную, на грани нищеты жизнь и его родителей. Первая часть эпопеи, «Весна», продолжительностью в три с половиной часа, была продемонстрирована в прошлом году в главном конкурсе Каннского фестиваля. Вторая часть, «Тяжелые времена» (четыре часа), только что показали в Локарно. Венеция выбрала себе самую короткую серию: «Возвращение домой» идет всего какие-то 152 минуты.
Кадр из фильма «Юность»
Показанный в конкурсе «Горизонты» турецкий фильм «Один из тех дней, когда умрет Хемме» (One of Those Days When Hemme Dies) Мурата Фыратоглу разворачивается в невиданной красы поле, на котором под солнцем жарятся помидоры. Главный герой в исполнении режиссера посыпает их солью — это тяжелый, неблагодарный труд, за который упомянутый в названии Хемме к тому же отказывается платить. Горячий турецкий парень порывается было убить своего обидчика и работодателя, ибо от получения или неполучения зарплаты зависит попадание или не попадание его в тюрьму, но текущая суета, проблемы с мотоциклом, поездка в город, встречи со знакомыми и незнакомыми людьми — старичком, угощающим его арбузом, или бывшей одноклассницей с ребенком — не то, чтобы примеряет его с тяжестью существования, но как-то заставляет о ней забыть. А что будет завтра? До завтра еще нужно дожить.
Кадр из фильма «Один из тех дней, когда умрет Хемме»
Худший из пяти представленных в основном конкурсе итальянских картин (Венеция, как и Канны, беззастенчиво использует свои возможности по международному продвижению локального продукта, на что, конечно, имеет полное право) — мафиозная драма Фабио Грассадонии и Антонио Пьяццы «Сицилийские письма» (Iddu / Sicilian Letters). По сюжету спецслужбы используют вышедшего из тюрьмы пожилого политика и коллаборанта «Коза ностры» (Тони Сервилло, участник всех главных свершений Соррентино) для того, чтобы выманить 30 лет скрывающегося от правосудия его крестного сына, а на самом деле последнего «крестного отца» сицилийской мафии (Элио Джермано). Реальная история мафиози, читавшего в своем лежбище Бодлера и Достоевского, желает напоминать зрителям о великих итальянских и американских фильмах о мафии (даже музыка стилизована под Морриконе), но, к сожалению, и близко не может соответствовать этому уровню.2
Кадр из фильма «Сицилийские письма»
Впервые в венецианском конкурсе — картина из Сингапура. «Глазами незнакомца» (Stranger eyes) победившего с предыдущим фильмом в Локарно Йео Сью Хуа — вещь эстетская и меланхоличная, но крайне занудная, как всякий фильм, построенный вокруг слежки, камер и мониторов. Сюжет касается работника супермаркета (Ли Каншэн, главный артист Цай Минляна), который, как привязанный, наблюдает за личной жизнью молодой пары из окна напротив. У последней внезапно исчезает малолетняя дочь. Постепенно выясняется, что к этому исчезновению имел отношение молодой отец девочки, изменявший своей молодой жене с девушкой, которая оказывается дочерью малахольного сталкера — тоже, видимо, пропащей.
Показанная в конкурсе «Горизонты Экстра» картина «Свидетельница» (The Witness / Shahed) Надера Севара снята на фарси, по сценарию знаменитого режиссера и диссидента Джафара Панахи (он же значится в титрах и монтажером), но представляет Германию и Австрию. Что неудивительно: в Иране кино такого обличительного размаха снять сейчас невозможно.
По сюжету красавицу Зару регулярно избивает ее муж, работающий на правительство и потому располагающий полным иммунитетом, — он требует, чтобы она закрыла свою танцевальную школу и, как все порядочные женщины, сидела дома. К тому же Зара не носит хиджаб, таким образом прельщая других мужчин, о чем ей доверительно сообщают сторонницы этого вида одежды, намеренные донести на нее в полицию нравов. Свидетельница — это приемная мать Зары, которая видела ее труп, когда муж таки ее убил. Пожилая активистка профсоюза учителей не первый день борется за права коллег-женщин, точнее за то, что от этих прав осталось, и, несмотря на угрозы, продолжает с гордо поднятой седой головой вести свою обреченную борьбу, хотя и сын, и адвокаты в один голос ее отговаривают: в конце концов, в Иране муж может убить жену на вполне законных основаниях, если та ему изменяет. А еще там вне закона танцы и непокрытые женские волосы. Но человеческое достоинство не подвластно коррупции, и женщины, чего бы им это ни стоило, все равно будут танцевать, — уверяет фильм. Его финальные титры идут в сопровождении реальных видео танцующих девушек с указанием возраста, в котором они погибли, — всем было по 22-23 года.
Кадр из фильма «Свидетельница»
В этом же конкурсе представили турецкую драму «На краю ночи» (Edge of Night). Режиссер Тюркер Сюэр рассказывает душераздирающую историю двух братьев-военных. Один, «плохой», совершил правонарушение и пытался бежать из страны; другой, «хороший», выполняет приказ доставить его в тюрьму на допрос, ибо всю жизнь живет по принципу «приказ есть приказ». По счастливому совпадению аккурат в это время в Турции происходит военный путч, и ситуация резко переворачивается: выясняется, что отец братьев, важный генерал, которого «хороший» брат тоже успешно сдал в свое время, противостоял путчистам. И вообще, это раньше он считался «хорошим», а сейчас он «плохой», и потому заканчивает свое путешествие в наручниках. «Ты не предатель, ты идиот» — говорит служаке следователь. Весьма поучительная история.
Кадр из фильма «На краю ночи»
Показанный вне конкурса фильм Франчески Коменчини «Необходимое время» (Il tempo che ci vuole) — исповедь автора об ее отношениях с отцом, знаменитым итальянским режиссером, одним из создателей бренда «комедия по-итальянски» Луиджи Коменчини. Отношения были безоблачны, когда Франческа была маленькой девочкой, боялась нарисованной акулы в книжке, и знаменитый папа (Фабрицио Джифуни) брал ее на съемки своего фильма про Пиноккио. Но потом девочка выросла, стала красавицей (Романа Маджора Вергано) и пустилась во все тяжкие — неуверенность и депрессию только усиливали тяжелые времена и ужасная политическая обстановка в Италии 1970-х: разгул терроризма, убийство премьер-министра Альдо Моро и т.д. Тогда Луиджи взял дочь за шкирку и отвез в близлежащий Париж, где прошло его детство и где он навсегда влюбился в кино. Любовь к кино передалась дочери и по факту излечила ее — об этой истории Коменчини и сняла, вероятно, лучший фильм своей жизни. Для того чтобы осознать случившееся в молодости, потребовалось время — отсюда, собственно, и название.
Кадр из фильма «Необходимое время»
Об этом же и фильм «Лабиринты» (Labirinti) Джулио Донато, в качестве спецпоказа предъявленный публике в программе Venice Days — это простая история, разворачивающаяся в один и тот же день на протяжении многих лет. Неразлучные друзья детства Франческо и Миммо начинают отдаляться друг от друга — всего-то и стоило одному из них взять в руки книжку неизвестного автора под названием «Лабиринты», и дело сделано, книжка произвела на парня магический эффект: сидя на склонах прекрасной Калабрии, Франческо мечтает о Риме, его культурных достопримечательностях и университетах, а Миммо уверяет друга, что ничего хорошего в этом Риме нет. Не будем акцентировать, на чьей стороне оказалась историческая справедливость, но книжки, как и фильмы, иногда действительно определяют перемещения людей в «лабиринтах» жизни.
Кадр из фильма «Лабиринты»
В той же программе показали большой раритет — кино из Доминиканы, идеально сочетающее в себе наивное искусство и грозное антиколониальное послание. Героине фильма «Сахарный остров» (Sugar Island) Йоханны Гомес Терреро всего 13 лет, но она уже беременна. Это лишь усиливает растерянность и депрессию, которые не может не навевать экономическое положение страны, кажется, страдающей от западного колониализма ненамного меньше, чем во времена испанского ига: местным жителям нечем заняться, кроме сбора сахарного тростника, да и на этом поприще их вот-вот заменят машины, так что доминиканцы протестуют и против одного, и против другого.
Впрочем, под воздействием различных спиритуальных практик и ритуалов Макения успешно борется с историческим пессимизмом. Отказавшись от родов в стационаре под надзором у медиков, она рожает в лесу, набираясь его природной силы. Теперь Макения не просто сознательная личность, проповедующая практически по Карлу Марксу и Ленину (земля принадлежит тем, кто на ней работает), но и настоящая доминиканская богоматерь, чей образ способен погрузить в транс: кажется, только в этом состоянии и возможно достижение социальной справедливости.
Кадр из фильма «Сахарный остров»
Азиф Кападиа, автор документальных блокбастеров про Марадону и Эми Уайнхаус, показал вне конкурса свою новую работу «2073» — гибридный сай-фай, в котором актриса Саманта Мортон, когда-то уже игравшая «человека из будущего» в «Особом мнении» Стивена Спилберга, обращается к нам из 2073 года, когда Америка стала тоталитарной страной (30 лет там владычествует… Иванка Трамп), а Земля окончательно превратилась в помойку, и призывает нас сделать хоть что-нибудь, чтобы этого не произошло. Режиссер отматывает время на 80-90 лет назад, демонстрируя нам хроникальные кадры, когда «что-то пошло не так», когда политики (от Китая до Израиля, далее везде) вместе с бизнесменами (особое внимание уделено Маску и Цукербергу), руководствуясь собственными интересами, довели мир до ручки, а сейчас в массовом порядке строят себе бункеры и собираются улетать в космос. Не нужно дожидаться 2073 года, сообщает фильм, уже сейчас 72 процента человечества живет в авторитарных режимах. А настоящая катастрофа — техногенная, ядерная или климатическая — ждет мир, по мнению автора, в 2036 году. Он называет ее «Событием», после которого мир уже не будет прежним.
Кадр из фильма «2073»
Действие французской картины «Планета Б» (Planet B) Од Леи Рапен, показанной в «Неделе критики», как раз происходит в 2039 году, мир уже точно не прежний, и указанная планета служит «первой виртуальной тюрьмой», где люди содержатся в виде своих аватаров, чтобы таким образом давать показания на себя же самих (то есть оригиналов тех копий, которыми теперь являются). На планету попадает Адель Экзаркопулос и несколько ее товарищей, радикальных экологических активистов, пытающихся что-то сделать, хотя сделать давно уже ничего нельзя. Видимо, поэтому у одного из повстанцев будущего на весь лоб вытатуировано русское ругательство тоже на букву Б. Но зачем, задается вопросом фильм, нужна какая-то специальная пенитенциарная планета, если люди успешно превратили в тюрьму свою собственную?
Кадр из фильма «Планета Б»
«Неделя критики» закрылась фильмом «Маленькая Джаффна» (Little Jaffna) Лоранса Валена, посвященным тамильскому коммьюнити во Франции — им же занимался когда-то Жак Одиар в несправедливо удостоенной каннской «Золотой пальмовой ветви» картине «Дипан», герой которой, тамильский борец за свободу, переезжал с родной Шри-Ланки, где царили смерть и насилие, во Францию только для того, чтобы обнаружить, что и в пригородах Парижа дела обстоят немногим лучше. Герой «Маленькой Джафны», коп под прикрытием и тоже тамил, внедряется в местную преступную группировку, чтобы вывести ее на чистую воду, но постепенно тамильская кровь начинает говорить в нем так громко, что заглушает французскую идентичность. В финале, после успеха операции он остается «своим среди чужих» — только теперь он настоящий тамил под личиной заслуженного французского полицейского. В современном мире можно, оказывается, без конфликта личности быть и тем, и другим.
Завершил главный конкурс этого года фильм с символичным названием «Любовь» (Kjærlighet / Love). Последняя часть трилогии норвежца Дага Йохана Хёугеруда, в которую входили произведения под названиями «Секс» и «Мечты» (их мало кто видел, ибо, в отличие от «Любви», они не попали в конкурсы главных фестивалей), — написанный легкими красками пейзаж современного городского пространства с выхваченными как будто бы наугад его вполне себе типичными представителями, скандинавский вариант медитации на тему текущего и изменяющегося морального климата «в духе» Хон Сан-су или несмешного Вуди Аллена с особым упором на секс и болезни (во всех подробностях и со всех сторон обсуждается рак простаты).
Одна из главных героинь — уролог (представители этой специализации нечасто появляются в кино), и фильм с интересом следит за ее моральным состоянием (оно намного лучше, чем у героини «Апреля», тоже доктора). Возвращаясь со свидания с геологом, она знакомится на пароме с первым встреченным в Tinder парнем и решает переспать с ним прямо на набережной готовящегося праздновать 100-летие свободного города Осло. Оставшись весьма довольной собой, немолодая женщина весьма спорной внешности отказывается выйти замуж за благородного геолога, ибо у него дети от первого брака и пьющая экс-жена, а лишние проблемы норвежским докторам, в отличие от грузинских, ни к чему.
Кадр из фильма «Любовь»
«Но я могу хотя бы сказать, что люблю тебя?» — робко спрашивает геолог. «Можешь!» — разрешает женщина. Хорошо еще, что в суд не подала за харассмент. Но в целом, уверяет фильм, несмотря на все изменения в общественном сознании, любовь остается плюс-минус тем же, чем и была — утепляющей субстанцией, которую все же лучше держать под контролем, чтобы не слишком осложняла жизнь.
