Вид экспозиции выставки «Настройки-3. Общество частных музыкальных представлений». Павильон 3, «Шостакович». Кирилл Глущенко, инсталляция «Венец», 2017/2022
Ноябрьская Москва, то залитая почти праздничным солнцем, то сумеречно-хмурая, крикливо-шумная, но умеющая ценить тишину, становится не фоном, но контекстом нового проекта Дома культуры «ГЭС-2». Это третья часть проекта «Настройки», посвященного музыке, архитектуре, изобразительному искусству и их взаимосвязям. Слово «контекст» здесь обретает действительно определяющее значение, ведь от наших внутренних настроек и сонастроек с внешним зависит многое, если не сказать все в восприятии действительности и мира вокруг. Сонастраиваются друг с другом и три части проекта. Первая из них была посвящена размышлениям современных композиторов, написавших специально для институции череду звуковых инсталляций. Монохромность пространства бывшей электростанции оттеняли произведения, написанные девятью современными композиторами (от Эдуарда Артемьева до Вангелино Курентзиса). Музыка вела диалог с архитектурой, а тишина наступала для того, чтобы каждый мог задуматься, как много умещается не только в самих звуках, но и в паузах между ними. «Настройки-2» добавили к размышлениям композиторов искусство из коллекции фонда V-A-C, так что к дискуссии «подключились» Константин Бранкузи, Василий Кандинский, Виллем де Кунинг, Луиза Буржуа, Виктор Алимпиев и другие художники, не страшившиеся экспериментов.
Третья часть проекта расставила собственные акценты: музыка на этот раз вместе с живописью соединяет века, эпохи и страны, а выставка получила подзаголовок «Общество частных музыкальных представлений». На первом этаже «ГЭС-2» проросли семь павильонов, довольно условных извне и удивительно конкретных внутри: это семь самостоятельных сюжетов, в которые уместились ощущения и чувства, проникшие в искусство из жизни. Насколько разные, настолько же знакомые любому из нас.
Каждый из павильонов пронумерован и назван именем композитора (здесь, к примеру, «Бетховен», «Шостакович», «Лист», «Шуман», «Вагнер»), однако к хронологической последовательности творческих судеб кураторы «Настроек» стремились едва ли. Исследовать музыку и искусство можно путями любыми, планомерными или не очень. Впрочем, первый павильон, носящий название «Штраус/Шенберг» в этом смысле несколько выделяется, ведь именно Арнольд Шенберг придумал то самое Общество частных музыкальных представлений и занялся его деятельностью в Вене в 1918 году. Целью было исполнять современную музыку для тех, кто искренне ею интересуется, готов к новым открытиям и впечатлениям. Просуществовав лишь три года, общество пало жертвой экономического кризиса и инфляции, достигшей пугающих значений, однако приблизило современников австрийского композитора к той самой сути, дойти до которой хочется многим из нас.
Косая черта между фамилиями Штраус и Шенберг тоже не появилась случайно. Императорский вальс Иоганна Штрауса II был уже в XX веке переосмыслен основоположником новой венской школы для камерного состава. Теперь оба этих сочинения крутятся пластинкой в музыкальном проигрывателе, окруженные работами Джованни Баттисты Пиранези, Марка Камиля Шемовича, Люси Маккензи, Владислава Мамышева-Монро и Ирины Наховой. Контексты вступают в игру, а музыка и живопись — в замысловатый диалог. То же происходит и в других павильонах — разных, сулящих то радость узнавания, то необходимость внутреннего труда и не связывающих музыку и искусство прямым образом. Избыточность и лаконичность в этом условном пространстве становятся соседями, а замыслы с легкой зрительской руки (и даже ноги) порой рискуют превратиться в аттракцион. Это, однако, отдельный разговор, тоже требующий собственных контекстов.
Что же до чувств, то их спектр широк и разнообразен. Оголенность нерва, невозможность опереться на привычное и следующее итогом одиночество соединяются с мыслью о том, что оно, одиночество, может обернуться не только муками, но и блаженным уединением. На выставке за остроту реакций и эмоций отвечает, к примеру, павильон Шумана, где звучат «Вариации духа», а сопричастными им оказываются произведения Альберто Джакометти, Синди Шерман, Герхарда Рихтера, Михаила Врубеля, Ирины Кориной, Фрэнсиса Бэкона. Павильон Вагнера же, в свою очередь, становится вместилищем для изоляции совсем другого толка.
Пересказывать мироустройство (и мирообсустройство) этих пространств — значит лишать зрителя собственных настроек и частных представлений. Несмотря на кураторские подсказки (они ведь тоже в каком-то смысле представления именно частные), услышать и увидеть здесь можно что-то совсем свое. Иногда искренность проявляется в пространствах условных, искусственное оказывается настоящим, а охраняющие павильоны белые стены, безоценочные в своей нейтральности, предпочитают не выдавать чужих секретов.
