В конце апреля издание The New York Times выпустило профайл на 80-летнего художника из города Токородзава, сумевшего развить традиционное японское искусство компоновки срезанных цветов и побегов в специальных сосудах до уровня зрелищных, широко экспонируемых арт-объектов и скульптур.
Косен Оцубо рассказал, что восстал против закостеневших правил и шаблонов создания композиций еще во время учебы в школе икебаны Ryūsei-ha. Там обучали классической «трехветочной композиции», в которой стебельки олицетворяли рай, землю и человека. Кроме того, было принято работать только с дорогими и априори привлекательными растениями вроде ириса, лилии, сливовых и сосновых веток.
«Есть стереотип, что произведение искусства может получиться только из отборных, дорогих веток. Якобы если у вас нет денег, то вы не сотворите ничего стоящего», — усмехается Оцубо. Он пошел путем наибольшего сопротивления: переключился с лилий и ирисов на банальные, повсеместные овощи, изначально не предназначенные для духовной пищи и быстро гниющие (что, впрочем, по словам мастера, добавляет им художественного смысла и отвечает двум основным заповедям икебаны — отображать непостоянство красоты и демонстрировать красоту, которая могла остаться незамеченной).
Одной из первых громких работ Оцубо стала «Вот как я принимаю ванну» («I Am Taking a Bath Like This») 1984 года, где он сфотографировался в ванной, наполненной как раз ирисом. Затем художник переключился на капусту: увидел, как жена готовит голубцы, и соорудил скульптуру в форме лопаты из вареной капусты. После Оцубо было уже не остановить — в ход пошли дайкон, арбузы, бамбук, яйца.
Сейчас почтенный творец выставляется в гонконгской Empty Gallery, преподает и негодует, что некоторые студенты идут по проторенному классическому пути искусства икебаны. Сам Оцубо с годами не лишился озорства и признался, что планирует в скором времени сделать композицию из банана — прямо по стопам Маурицио Каттелана.
