Увидеть настоящую подмосковную дачу, какой она была в начале прошлого века, можно на дальней Рублевке — в Дунино. Перед поворотом на село Иславское Рублево-Успенское шоссе становится совсем узким, справа — кукурузные поля, за ними прячутся в камышах верховья Москвы-реки. В Иславское мы заехали по дороге в Дунино, зашли и в Спасский храм. Когда-то на его месте стояла деревянная церковь, в XVIII веке сгоревшая, а затем восстановленная тогдашним хозяином Иславского графом Апраксиным. Вскоре, уже новым помещиком, одним из богатейших людей России, генералом от инфантерии Иваном Архаровым была построена каменная — по проекту неизвестного архитектора из круга Казакова — церковь с двумя приделами. В 30-х годах прошлого века ее разрушили, а настоятеля, архимандрита Владимира, арестовали и расстреляли на Бутовском полигоне. В начале 2000-х храм полностью восстановили, снабдив новыми дубовыми иконостасами — вид у него чрезвычайно ухоженный, а поляна за оградой усеяна гигантскими грибами-моховиками (я насчитала больше двадцати штук), которые почему-то никто не рвет. Сохранились в Иславском и стены сгоревшего в 1910 году двухэтажного господского дома — их, почти полностью поглощенных разросшимся лесом, совсем не видно с дороги.
От Иславского до Дунино несколько минут езды, здесь тоже имеются река и заброшенное поместье, Поречье Поповых, чуть поодаль. В центре же Дунино стоит на пригорке маленькая, построенная в 1901 году, усадьба — с заросшим флоксами и душистым горошком, яблонями и высоченными соснами садом, деревянным домом с восьмиугольной открытой террасой и гаражом с допотопным советским «Москвичом». Она сохранилась почти в первозданном виде — недавно закончившаяся реставрация не оставила после себя видимых следов.
© goslitmuz.ru
Это дом-музей Пришвина, который в равной мере может считаться и музеем русской дачи. Впрочем, за 11 лет — именно столько ведется официальная переписка — охранного статуса от властей это место так и не получило. Побродив по дому с его спартанской обстановкой, я задержалась у жестяного умывальника с носиком, укрепленного над настоящей раковиной в тесном коридоре, и вышла в сад, пытаясь вспомнить что-нибудь пришвинское, из детства (неожиданно в памяти всплыло: «В природе нет ничего такого, чего нет в человеке: зайцы, крокодилы, цветы, червячки, — все, все это есть и в нас»). Овчароподобный пес Барик плюхнулся у моих ног, требуя гладить его по заросшему длинной шерстью животу — на ощупь неожиданно шелковистому. Не успев как следует размякнуть от почесываний, он вдруг вскочил и залаял, уставившись на ближайшую сосну. Присмотревшись, я заметила на нижней ветке белку.
В отличие от заброшенных дворянских усадеб, которые давно уже превратились в мертвую натуру, каждая дача, старая или новая, привлекает разнообразное лесное зверье. К дому тянутся в надежде разжиться каким-нибудь кормом ежи, белки, реже лисы с ласками (те нацелены исключительно на кур и яйца), целый сонм лесных птиц, а также норовящие забраться прямо в дом мыши-полевки. Недавно я устроила для лесных жителей небольшое кафе под открытым небом — прямо напротив окна. Сюда ежедневно слетаются поползни, сойки и зарянки, приходят белки и вездесущая мышь — все они не только наедаются вдоволь бородинским хлебом и земляными орехами, но и предусмотрительно прихватывают недоеденное с собой. К каждой даче, как к санаторской столовой, прикреплено несколько постояльцев — некоторые дачники даже присваивают им имена, например, у моего приятеля на Николиной Горе поселилось целое ежиное семейство, главу которого зовут Петром Ильичем. Дача в Дунино — не исключение, недаром хозяин дома немало времени посвятил изучению и описанию поведения животных — от крупных до микроскопических.
Пришвинская дача, несмотря на возраст, один из самых живых домов на Рублевке. Новые поселки нередко застраивают гигантскими домами со стеклянными стенами, которые кажутся аквариумами для акул, в которые по ошибке запустили пару толстых карпов, а четырехметровые железные заборы выглядят столь мрачно, что вообразить за ними что угодно кроме промзоны довольно сложно. В дунинском же деревянном домике с оградой из штакетника, окруженном цветущими флоксами и яблоневым садом, хочется немедленно поселиться — завести собаку и белку, пусть ссорятся, каждое утро разносить еду по разным углам сада и, как завещал Пришвин, подолгу «глядеть в природу».
