Стиль
Герои Музыкальный продюсер Андриеш Гандрабур — о саунд-арте и звуковой экологии города
Стиль
Герои Музыкальный продюсер Андриеш Гандрабур — о саунд-арте и звуковой экологии города
Герои

Музыкальный продюсер Андриеш Гандрабур — о саунд-арте и звуковой экологии города

Фото: Георгий Кардава
«РБК Стиль» встретился с Андриешем Гандрабуром, чтобы выяснить, зачем государственному университету программа по саунд-арту и саунд-дизайну, почему миру музыки не хватает продюсеров и как при помощи технологий отдохнуть от мира перепотребления контента.

Композитор и музыкальный продюсер Андриеш Гандрабур успел поработать креативным директором в крупном рекламном агентстве, запустить несколько собственных проектов, включая школу музыкального продюсирования DOS и агентство музыкальных коммуникаций Main In Main, и съездить на эстонский остров Сааремаа в качестве одного из кураторов взрослой творческой смены лагеря «Камчатка». С сентября к послужному списку музыканта прибавится еще один пункт: Гандрабур возглавит направление «Саунд-арт и саунд-дизайн» — новую программу бакалавриата Школы дизайна Высшей школы экономики. По этому случаю мы отправились в колоритное здание Астраханских бань в центре Москвы, где находится студия композитора, чтобы поговорить с ним о том, почему «Твин Пикс» сложно представить без музыки Анджело Бадаламенти, зачем студентам играть в Band Hero и как именно саунд-арт должен встраиваться в городскую среду. 

Почему первая для государственного университета программа по саунд-арту и саунд-дизайну появляется именно сейчас?

В Европе и Америке давно есть программы и по саунд-арту, и по саунд-дизайну. На самом деле, они есть во всех культурно развитых странах. У нас же их нет ни в одном государственном вузе. А обучать таких специалистов нужно, поскольку сейчас на них большой спрос, их не хватает.

При этом парадокс: музыкальных продюсеров очень много, ведь каждый сегодня может позволить себе бесплатное самообразование. На YouTube, на сайтах можно найти не только сами знания, но и структуру, как эти знания получать, в какой последовательности. То есть стать музыкальным продюсером может любой, у кого есть компьютер и доступ в интернет. Однако превратиться в настоящего художника, еще и актуального, не застряв до этого в малобюджетных заказах, без образования практически невозможно.

Выросла и потребность — посмотрите, сколько вокруг контента. Люди стали потреблять его в огромных количествах. Сейчас заходишь в метро и видишь, что 70% пассажиров — в наушниках, и это давно не одна лишь молодежь. А музыка и звук — это ведь половина контента. Не только сами композиции. Есть ведь еще фильмы, игры, приложения, рекламные ролики, в конце концов, — и музыка звучит везде.

Те специалисты, которые есть сейчас, не всегда справляются с задачей. Они могут сымитировать композицию и звучание, если вы дадите пример, но придумать сами не могут из-за того, что нет основ. Не могут объяснить, почему в этом месте именно такая музыка, почему такой звук. Работая креативным директором в рекламном агентстве, я с этим сталкивался не раз. Музыка — это не просто фон к тому, что происходит в кадре в фильме, а аудиальная айдентика, не пустой звук. Поэтому профиль бакалавриата «Саунд-арт и саунд-дизайн» — часть программы «Современное искусство» в Школе дизайна ВШЭ — нужен для того, чтобы объединить все эти знания и миры.

Фото: Георгий Кардава

Раз уж мы заговорили о кино, сразу спрошу: как дела с музыкой обстоят там?

В российском кино ситуация довольно плачевная. Есть классические композиторы, которые могут не просто написать талантливую музыку, а сделать это в контексте сюжета, но их очень мало, часто они заняты и за новые проекты не берутся.

Связь музыки с общей историей очень важна. Если обратиться к истории кино, можно сразу увидеть, что большинство выдающихся проектов было сделано в тесной связке режиссера и композитора. Вот те же Линч с Бадаламенти чего только не натворили. Говорим «Твин Пикс», вспоминаем сразу его главную музыкальную тему. То есть музыка живет так же, как и сериал. Это потому, что Бадаламенти не просто талантливый музыкант и композитор, он еще особенный музыкальный продюсер и музыкальный режиссер. Вот именно таких специалистов и не хватает.

И ваша программа поможет получить эти знания?

Сегодня с классическим образованием какая история: если вам интересен мир кино, вы можете пойти во ВГИК, если мир классической музыки — в консерваторию, но это совсем о другом, не о саунд-дизайне и саунд-арте. Я много работаю с музыкантами, которые окончили консерваторию. Потом они, например, идут в джаз, и тогда им нужно вообще все себе переломать, чтобы начать импровизировать, потому что их этому не учили. А, допустим, в эстрадном колледже учат импровизировать, но не учат классике, и никто не учит записывать музыку, аранжировать ее, сводить, тому же синтезу звука, его физике.

Если вы хотите заниматься именно саунд-дизайном, то идти вам некуда, если мы говорим про государственные вузы. Есть, конечно, школы, есть дополнительное образование, можно поучиться в одном месте, а потом в другом, но полной картинки это не даст. И поэтому бакалавриат — ответ на все. Четыре года учебы, теоретическая база, практика и международный диплом.

Диплом, к слову, тоже не пустой звук. Вот вроде бы смешно, а до этого момента в нашей стране даже профессии такой как будто не существовало. Даже само понятие «музыкальный продюсер» у нас отсутствует, все думают, что это менеджер, организатор жизни какого-нибудь коллектива, а не сам автор и исполнитель. Для нас главное — мотивировать студентов, объяснить, что теория дается не в отрыве от практики, а в тесной связке с ней. Мы будем изучать очень разные аспекты профессии. Например, студентам нужно будет даже научиться программировать.

Фото: Георгий Кардава

Можно ли говорить о том, что миры академической музыки и саунд-арта практически не пересекаются?

В этом смысле у нас есть некоторый культурный провал и разрозненность. Профессионалы из них не то что не пересекаются, но чаще всего даже не знают о существовании друг друга, не знают фамилий, не опираются на авторитет. Вот есть, например, такой саунд-артист Касич (Сергей Касич. — «РБК Стиль»). Это современный художник, который работает со звуком и кросс медийными форматами. Он объездил весь мир со своими работами: придумывает инсталляции, устраивает фестивали, создает сообщества — кстати, он будет одним из наших преподавателей. Так вот в современном академическом мире даже те люди, которые не смотрят в прошлое, а стараются идти вперед, создавать экспериментальную электронную музыку, не знают о таких артистах, это абсолютно разный подход. Вот эти вселенные мы и хотим подружить. Тем более что начинает подтягиваться аудитория.

Люди ходят в музеи современного искусства, узнают что-то новое, открывают пространство для фантазии и любопытного времяпрепровождения. Много же интеллигентных людей, которые ничего не понимают в современном искусстве и не стесняются в этом признаться. Они тянутся, ходят на лекции, пытаются понять, понимают и потом говорят: «Это здорово, я получил какой-то опыт, который меня обогатил, мне есть о чем подумать теперь».

А если вести речь не о современном искусстве в целом, а об экспериментальной музыке как его части? Интерес к ней обществу свойственен?

Мне кажется, что люди не интересуются чем-то определенным. Просто есть два типа: люди интересующиеся и не интересующиеся. Так вот первым хочется тянуться за новыми знаниями, им нужно показывать: бывает такое, а бывает вот такое. Почему современное искусство сложное? Потому что оно имеет контекст, это не просто что-то, что тебя автоматически развлекает. Нужны предварительные настройки. Это другой уровень восприятия. И для развития этого восприятия нужны сами авторы, кураторы, которые выступают в некотором смысле продюсерами выставок, перформансов или музыкальных проектов. Просвещать и развивать публику необходимо, чтобы были не только сериалы, но еще и какая-то культурная жизнь.
 

Есть такое мнение по части авангардных или андеграундных инициатив: наша аудитория еще не готова. Но ведь авторы часто хотят свалить ответственность на людей, а определенный неуспех проекта может значить другое — возможно, вы не донесли идею до зрителя, не смогли правильно подать.

Фото: Георгий Кардава

Сейчас можно наблюдать за тем, как технологии влияют на многие сферы. Вот кино или фотография, например. В обиход давно вошла формулировка, что режиссером или фотографом может стать каждый. Подразумевается, конечно, телефон, который ты берешь в руки и идешь на него снимать все что хочешь. Как в этом смысле обстоят дела в мире музыки? Технологии как-то влияют на него?

Фотография и правда пережила некий кризис массового прихода: инстаграм, фильтры, все эти камеры в телефоне с выстроенной автоматически экспозицией. Что в этот момент делать профессиональному фотографу? Расти. Доводить свое мастерство до такого уровня, до которого сложно добраться не столько технологически, сколько эстетически. Можно ведь купить фотоаппарат за 200 тыс. руб. просто потому, что можешь себе позволить, а потом удивляться, что фотографии получаются такие же, как у других на iPhonе.

Что касается мира музыки, то перемены налицо. Вот, например, если открыть iTunes и посмотреть на страницу «Лучшее за неделю», можно увидеть, что несколько треков из этой подборки записаны в домашних студиях. 10 лет назад представить такое было почти невозможно, потому что нужно было прийти на профессиональную студию, оборудование в которой стоит десятки тысяч долларов. А сейчас все есть в виде плагинов, в виде программ, есть компьютер, внутри которого — целая студия. И понимание того, что можно записать композицию, не выходя из собственного дома, и добиться успеха, подстегивает многих.

Технологии давно превратились в наших соавторов. Можно, конечно, продолжать их отрицать, а можно заручиться поддержкой. Это как с игрушками. Некоторые родители запрещают детям играть в планшет. «У меня был деревянный брусок, и у меня работала фантазия, потому что я представлял, что этот брусок — машинка, так что и ты давай поиграй с деревяшкой». Мне кажется, это неправильный подход: если ребенку дать брусок, он будет представлять, что это машинка, а если ему дать машинку, он домыслит вокруг нее целые миры, то есть его фантазия пойдет дальше. То же самое и с технологиями. Технологии развиваются, ими нужно овладевать, чтобы развивались и идеи. Здесь нужно оговорить, что такой подход не подразумевает отрицания всего, что было прежде, — это основа. Но все-таки сегодня у нас есть возможность мыслить мультиформатно, в том числе и при помощи технологий.

К слову, о мультиформатности. Давайте поговорим о вашем проекте Escapism. Что это такое?

Это эмбиентный проект, созданный, чтобы отдохнуть от реальности. С одной стороны, альбом, на примере которого я хочу показать будущим студентам, как музыка превращается в месседж, сообщение. Это не концепция ради концепции, манифест ради манифеста, а конкретное применение музыки. Она поможет расслабиться, отключиться от рутины, от всех дел и задач, остаться на какое-то время наедине с собой и своими мыслями.

С другой стороны, это приложение, преследующее ту же цель. Приложение очень простое: нажимаешь на кнопочку, появляется медитативная музыка и видео-арт с деревьями в калейдоскопе. Музыка соединяется с этой природной красотой и фракталами растений — это гипнотизирует. И я подумал, что если такое времяпрепровождение помогает медитировать мне, то, возможно, пригодится и другим. Так альбом дополнился идеей о приложении, а в октябре пройдет выставка Escapism в ТЦ «Цветной», куда можно будет забежать и расслабиться, например перед обедом. В общем, получилось действительно мультиформатно — и все для того, чтобы хотя бы на несколько минут выдохнуть, отвлечься от шума окружающего мира, где бы ты ни находился, даже в центре города.

У нас отсутствует само понятие «музыкальный продюсер». Все думают, что это менеджер.

То есть получается, что, используя современные технологии, вы придумали проект, который поможет хотя бы на время отключиться от этого самого мира технологий?

(Смеется.) Так и есть. Эскапизм — побег от реальности — временами действительно очень нужен. Побег в себя, в свой мир, но с помощью технологий. Мы уже окружены ими, прятаться от них не нужно, нужно учиться с ними жить. Люди же устают не от самих технологий, они устают от контента, который эти технологии им преподносят. С нами теперь все время телефоны, планшеты и компьютеры. Мы сидим в очереди или едем в метро и достаем эту штуку, чтобы бесконечно листать ленту фейсбука или инстаграма. Перед сном тоже смотрим фильмы — даже уже для того, чтобы просто заснуть, нам нужно проглотить серию сериала. Потом просыпаемся — ага, а вот и сообщения, а вот сториз, нужно все посмотреть. Идем в туалет, на кухню — то же самое. Контент кругом, и если не ограничивать себя в его потреблении, остаться наедине с собой практически невозможно. Но от телефона уже не отделаться — он как речь. Когда человек заговорил — все, у него больше нет варианта не говорить, ему нужно все время общаться. И если избавиться от технологий нельзя, остается с их помощью стараться себе помочь.

А что касается звукового контента? Если живешь в городе и не ходишь по улицам в берушах, то, получается, никак от этого перепотребления не защищен?

От звукового контента мы действительно устаем очень сильно. Вечно эти динамики, объявления, люди, кричащие у палаток, и так далее. В Москве ужасно загрязнена звуковая среда, все происходит довольно бездумно, поскольку нет специалистов, которые бы этим занимались. Нужно ведь не просто поставить какую-то музыку фоном — в общественных местах, в метрополитене, а подобрать ту, которая будет соответствовать месту, потребностям горожан. Этим должен заниматься институт саунд-арта и саунд-дизайна, и здесь мы снова возвращаемся к тому, что для этого нужно образовывать, воспитывать специалистов.

Вот, например, западный опыт: я однажды был в Мельбурне, шел загруженный какими-то серьезно-грустными мыслями по мосту и вдруг слышу, как кто-то обращается ко мне тихим шепотом, начинает что-то весело напевать, а вокруг никого нет. Иду дальше, слышу новые какие-то звуки и понимаю, что это звуковая инсталляция, реагирующая на мои шаги. Она невероятно подняла мне настроение, даже вдохновила. Вот это и есть саунд-арт для людей — он внутри города, встроен в его среду. И это не просто симпатичный проект — это наполняет каждого прохожего эмоциями, чем-то новым.

Фото: Георгий Кардава

Это еще и игровая механика, которая вырывает тебя из привычного контекста.

Эта механика очень важна. Если возвращаться к разговору о нашей программе бакалавриата в Высшей школе экономики, игровая механика лежит в основе образования музыкальных навыков. Как повысить у человека мотивацию доводить свои навыки до совершенства? Обратить нудные повторения в азарт игры. Поэтому мы будем очень много в прямом смысле играть. Например, в Band Hero — чтобы создать музыкальную связку мозга с телом. Не набрал нужное количество очков — не прошел дальше. Сиди играй, пока не наберешь. (Смеется.)

Да и вообще, проектно-ориентированный подход Школы дизайна НИУ ВШЭ к образованию мне очень близок. Учиться, создавая реальные проекты, сразу с первого года пополняя свое портфолио стоящими работами, коллаборируя с крутыми специалистами, сразу попадая в котел реальной работы, обстоятельств и специфики, — это и есть современный и нужный стиль образования. То есть студент учится именно тому, что ему прямо сейчас нужно для своего проекта. А насколько этот проект будет актуальным, зависит только от него.

Это касается не одних лишь современных технологий, но и фундаментальных знаний. Недостаточно просто получить их и развиться интеллектуально, нужно уметь применить их в своей практике сразу после того, как они в тебе появились. Ведь академический подход к образованию, он какой: в тебя запихивают кучу знаний бесцельно. Конечно, какая-то система в этом есть, но я, например, проучившись на филологическом факультете, для себя ее так и не понял, вернее не оценил. Никто не пытается даже объяснить, зачем эти знания тебе нужны, как они пригодятся, как помогут в профессиональной жизни. Главное — ходить на лекции, писать рефераты. Ну хорошо, написал я реферат, получил оценку — и тут же про все забыл, потому что не сделал никакого проекта, не увлекся идеей. И никому не важно, буду ли я что-то как-то потом применять. В этой системе заключается какая-то зловещая бессистемность.

Наш курс, наоборот, про цели и проекты. Ты узнал что-то, потом сразу применил на практике. Но за всеми этими навыками, знаниями, технологиями стоит самое важное — индивидуальность. В формировании или поиске своей индивидуальности студент будет находиться все время и запустит процесс становления себя как профессионала. Чтобы все, что он выпускает, все произведения имели его собственный неподражаемый стиль.