Стиль
Герои Физик и художник Константин Новоселов: «Люди знают, когда схалтурили»
Стиль
Герои Физик и художник Константин Новоселов: «Люди знают, когда схалтурили»
Герои

Физик и художник Константин Новоселов: «Люди знают, когда схалтурили»

Фото: Ксения Диодорова
Лауреат Нобелевской премии Константин Новоселов приехал в Петербург, чтобы лично представить свои работы, участвующие в выставке «Инновация как художественный прием» в Эрмитаже. Воспользовавшись случаем, мы поговорили с физиком и художником.

В верхней галерее Манежа Малого Эрмитажа натирают полы и проверяют подключения проводов и датчиков — последние приготовления перед открытием необычной для музея выставки, на стыке искусства и науки, «Инновация как прием». Направление Art&Science объединяет ученых и художников в совместном поиске нового и завораживающего будущего. Один из участников экспозиции — Костя Новоселов. Именно так предлагает обращаться к нему лауреат Нобелевской премии по физике, совмещающий роли физика и мастера китайской живописи. На выставке он представил работу Quantum Slip («Квантовый сдвиг»). Читаю экспликацию, пока жду нашей встречи, и упираюсь в непонятный термин. 

Что такое редукционный подход?

Представьте, что вы хотите изучать какой-то один феномен. Давайте сначала поговорим про физику, а потом вернемся к искусству. Вы вешаете грузик на пружинку и смотрите, насколько она отклонилась. В это время вокруг движется воздух, кругом летает пыль, раздаются звуки, меняется температура воздуха. Архимедова сила меняет вес вашего грузика, он чуть-чуть колеблется, а вам нужно вычленить один феномен, вот этот закон Ньютона, закон Гука. И вы пытаетесь создать вакуум, чтобы воздух вам не мешал, вы выключаете свет, просите никого не шуметь — создаете тепличные условия. Это и есть редукционный подход. Задача физика — вычленить одно, то, что важно. Мое понимание китайского искусства, импрессионизма или абстракционизма в том, что люди отошли от того, что не нужно. В чем задача искусства? Создать в голове зрителя или в голове художника какое-то конкретное настроение. Редукционный подход пытается понять, что конкретно вызывает именно это настроение, и оказывается, что можно нарисовать только три линии.

Китайский художник рассказывал мне, что, прежде чем нарисовать бамбук, он прожил десять лет в лесу и наблюдал за бамбуком.

Он не бамбук изучал, он себя изучал. Он изучал положение листьев, ветер, как наклон стебля влияет на его ощущения. И теперь он знает: если проведет линию вот так, а листочек — так, это создаст определенное ощущение, и, обладая этим знанием, он может создавать любые другие ощущения. Бамбук тут ни при чем, вы себя изучаете в основном.

Наверное, все-таки важны взаимоотношения художника и предмета?

У меня есть учитель в Китае, он учит меня рисовать. Несколько лет я рисовал то, что называется у них «four gentlemen», — бамбук, лотос, сакуру и ее цветение, орхидеи. Я их честно рисовал, а он улыбался и поправлял. Я старался. Мне было интересно, и я старался. А потом, в конце концов, почему-то нарисовал велосипед. Не знаю почему. Учитель всплеснул руками: «Ну наконец-то! Наконец-то ты нарисовал что-то китайское». Сам объект совершенно не важен, важны посыл и впечатление, которое он производит.

 Есть какое-то пересечение между тем, что вы получили от китайского учителя, и тем, что слышали от учивших вас физике? 

Это очень сложный вопрос. Дело в том, что можно научить физике или научить писать формулы. Физика — набор фактов, которые мы знаем и как-то комбинируем, а наука — это о том, как производить новое знание. Научить науке невозможно. Вы не можете во сне увидеть новый анекдот. Нельзя понять, откуда берется новое знание, как его произвести. Как из линий, комбинаций, фактов, которые записаны во всех учебниках, берется что-то, чего люди раньше не знали. Для этого рецептов, к сожалению, нет. Это каждый находит сам. Обычно я подхожу к столу, рисую и просто выбрасываю. Но однажды вдруг рисуешь и понимаешь: вот, получилось, оно. Откуда появилось это новое, что получилось правильно, и почему я больше никогда этого не смогу воспроизвести? Наверное, это то, что люди называют вдохновением. И, думаю, это очень сильно перекликается с созданием нового в науке.

Фото: Ксения Диодорова

Вам важно, нравится ли ваша работа кому-то?

Думаю, всем нравится, когда их работа нравится. Но у меня такое огромное эго, что я довольно серьезно полагаюсь на свой вкус и доверяю ему. Я выбрасываю 95% того, что нарисовал. То, что остается, мне действительно нравится. У меня почему-то есть уверенность, что это хорошо, у меня почему-то даже не возникает сомнений.

Как можно научить человека критическому мышлению, этой способности выбрасывать, пока не захочется плакать?

Мне кажется, это чувствуешь, если серьезно чем-то занимаешься. Думаю, все люди где-то на подсознательном уровне знают, когда схалтурили, просто иногда обманывают.

Это как у Руссо? Он писал, что у ребенка все есть от рождения и важно только, в какие условия мы его поместим.

Абсолютно. Да, критическое мышление есть по умолчанию, просто нужно быть честным с собой.

Фото: Ксения Диодорова

А честность воспитывается?

В искусстве проще, здесь честность и вкус идут рядом, рука об руку. Наверное, воспитывается.

Вы в своих детях как-то пытаетесь воспитать честность?

А наверное, все не так. Честность, наверное, тоже есть от рождения, а воспитывается нечестность. То есть если нечестность не воспитывать, то все будет нормально.

В названии выставки есть слово «инновация». Что это такое — «инновация»?

Это немножко модное слово, которое, наверное, не всегда хорошо повторять. Инновация — это развитие, процесс соединения, когда сумма частей вдруг становится больше, чем алгебраическая сумма. Появляется дополнительная полезность, новое знание.

Очень забавно, что слову «инновация» вы дали такое же определение, которое давал Джанни Родари слову «образ».

Да?

Да, он говорил, что образ — когда мы складываем обычные вещи, а получается что-то странное, чего не существовало раньше.

Ну я думаю, у всех эта проблема — как получить то, чего не существовало раньше. Это всех волнует, но рецептов никто не придумал, будем дальше пытаться. Образ — это молоток, которым вы стучите по сознанию. В какой-то момент мы сможем просто вставлять электроды в мозг и посылать эти образы прямо туда. Тогда все это искусство отомрет. Ну и ладно, будем работать с электронными сигналами, это гораздо проще.

У меня такое огромное эго, что я довольно серьезно полагаюсь на свой вкус и доверяю ему

Что зашифровано в символах на ваших работах? 

Символы идут в определенном порядке. Это код, и код не только в форме символа, но и в материале: я использую графеновые чернила, и, чтобы прочитать, вам нужен спектрометр, чтобы найти и отличить одни символы от других. Все вместе это выглядит как научная статья, а в ней записана другая статья. Основное, что хотел бы понять, — как из уже написанной линейной комбинации букв, когда вы ее читаете, у вас появляются совершенно новые мысли, собственные, которые, скорее всего, даже не были изложены автором. Что-то такое произошло на грани текста и вашего мозга, что вдруг привело к созданию чего-то нового.

А символы — ваш придуманный язык или существующий?

Да, это исключительно мой язык.

Мы сейчас находимся в Эрмитаже. Мне кажется, каждый художник был бы рад выставляться в Эрмитаже. Вы могли бы сравнить эти два события в жизни — выставку в Эрмитаже и получение Нобелевской премии?

Во-первых, слово на букву «Н» я стараюсь не произносить: сделали, получили, забыли. Это было интересно, приятно, но всегда хочется идти куда-то дальше. Я не просыпаюсь утром и не смотрю на медаль. Забыл, и все. У меня задача — развить эту тему или попытаться сделать что-то новое. В этом смысле Эрмитаж — новое для меня, и я горд, польщен или, самое правильное слово, возбужден. Это огромный шаг для меня. Сравнивать, наверное, нехорошо, но то, что я стараюсь в жизни делать новое и идти куда-то неправильными путями, это правда. Давайте расскажу вам вот что — про неправильные пути.

Давайте!

Эта композиция (показывает на работу. — Прим. «РБК Стиль») называется Quantum Slip. Там есть несколько смыслов. Есть физический термин — Quantum Phase Slip. Есть еще Quantum Leap, квантовый скачок. Для меня основное значение slip — «поскальзываться». И вот почему. Один раз у нас состоялась беседа с художником и режиссером Дугласом Гордоном. Он вышел, как настоящий современный художник, с эпатажем, и спросил: «А можно я здесь положу реквизит?» Там была сцена, сидят люди, разговаривают. Он снимает пиджак, что-то раскладывает на столе, вытаскивает банановую корку и бросает на пол. Спрашиваю его: «​Дуглас, почему ты бросил корку?» Отвечает: «Не знаю, это просто реквизит». На что я ему говорю: «Давай я тебе сейчас объясню, зачем ты бросил банановую кожуру. Если мы идем по дороге, она нас ни к чему новому не приведет: если эта дорога существует, значит, ее кто-то сделал и шансов прийти к чему-то новому уже нет. Но на этой дорожке есть такие вот банановые корки, на которых поскальзываешься, падаешь и оказываешься где-нибудь в кювете, где-то в странном месте, в котором вдруг получается это новое». Задача художника или ученого — стратегически набросать эти банановые корки, чтобы на них поскальзываться в правильные моменты.

Фото: Ксения Диодорова

На одном из мероприятий ПМЭФ я как раз думала, что моменты нестабильности экономики в стране или кризисов, они тоже как эти банановые корки.

Да, в частности. Это так же, как война всегда становится катализатором прогресса.

Ощущение нестабильности является мотивирующей силой или депрессирующим фактором?

Это одно и то же, наверное. Я называю это «выйти из зоны комфорта». Нужно выйти из нее и постоянно чувствовать себя несчастным и неудовлетворенным, и пытаться куда-то идти — это единственный источник прогресса или инновации. Тот момент, когда вы засиделись и поняли, что вам комфортно, — это тот момент, когда нужно куда-то бежать.

Вам не становится плохо, когда дискомфортно?

Конечно. Вы слишком личные вопросы задаете (смеется).

У вас же есть докторская по философии, вы можете увильнуть философским способом.

Ну нет, мы же договорились честно разговаривать. Да, однозначно, мне нужно, чтобы был дискомфорт, чтобы мне было плохо. Это меня подталкивает. Когда комфортно, мне становится страшно. Я понимаю, что где-то чего-то еще не сделал. Ну где вы видели удовлетворенных ученых или художников?

Вы жили сначала в Нидерландах, потом переехали в Великобританию. В одном из интервью было написано, что с Нидерландами вам не удалось примириться. Как вы оцениваете связь «я — место». Или это не важно?

Обычно отвечаю, что стараюсь создавать место под себя. Мне не очень интересно ехать в Лондон или Москву. Да, там есть какое-то движение, там что-то происходит, но нужно стараться самому создавать свое место, хотя, конечно, место влияет очень сильно. Голландия — чудесная, замечательная страна, но чувство юмора у них, давайте скажем честно, другое. И это, наверное, стало основной причиной переезда. В Англии в этом смысле гораздо комфортнее. Каждый техник, который меня там встречает, старается меня подначить. Опять же, выход из зоны комфорта. Хотя теперь мне и в Англии слишком комфортно, хочу уехать куда-нибудь.

Фото: Ксения Диодорова

Как вам кажется, в рамках этой выставки, искусство может быть методом популяризации науки?

Популяризацией науки заниматься нужно, и это всегда важно: нам нужно, чтобы талантливые дети шли в науку. Но я не уверен, что стоит смешивать искусство и популяризацию науки. Я бы очень хотел, чтобы искусство было самодостаточным. Меня всегда немножко волнует, когда вдруг становится необходимо объяснять искусство. Оно должно само за себя говорить. Если не получается, значит, надо работать дальше. Знаю, большинство кураторов сейчас меня будут бить, но у меня такое мнение.

Да, но вы же написали экспликацию к своей работе.

Меня попросили. Я бы с удовольствием ничего не писал.

Наука — творческий процесс. Почему вам нужно это дополнительное творчество — живопись?

Вы вот так взяли и разделили науку и искусство. Спасибо, что не разделили физику, химию и биологию. Есть какие-то разные методы, но, в принципе, наука одна, и ты должен уметь или понимать, как связывать разные образы. Именно на этих стыках происходит что-то интересное. Согласен, научный метод — немножко в стороне от искусства, но идея одна и та же: создать что-то новое. Вы работаете над собой, пытаетесь себя познать. Вы думаете, что рисуете горы, а вы себя рисуете.