Тьерри Робер, геммолог Boucheron
Кольца Diamant Polaire с желтым бриллиантом и Boule de neige с горным хрусталем, Boucheron
— Ваш отец c 1932 года в течение 50 лет был специалистом по драгоценным камням в Boucheron — желание продолжить династию возникло у вас в детстве или появилось позже?
— Когда мне было 12, я уже бывал на работе у отца в Boucheron: иногда, когда мы забирали отца с работы, он приглашал меня посмотреть на камни в его кабинете. Я полюбил камни — осознал, что они не игрушки, а настоящий дар природы. По окончании учебы я решил идти по стопам отца. И вот прошло уже 40 лет с момента, как я начал работать в компании. Отец был моим наставником — десять лет в Boucheron мы работали вместе с ним. В 2012 году мы отпраздновали почти век сотрудничества семьи Робер с Boucheron.
— За 40 лет вы, должно быть, нашли много необычных камней. Какие были самыми уникальными и почему?
— Сложно ответить на этот вопрос, ведь я видел тысячи камней. Когда любишь их, то многие кажутся красивыми. После стольких лет в профессии я все еще способен восхищаться даже небольшим камнем. Рубин в 2 карата может вызвать восторг, если у него хороший цвет, блеск…
Последний рубин весом более 25 каратов, который я видел, принадлежал старому индийскому торговцу, его хорошо знал еще мой отец. Я впервые увидел камень, и это было как удар молнии, любовь с первого взгляда! Но он не продавался. После пяти лет переговоров владелец наконец-то мне его продал и взял с меня слово, что будущий покупатель будет знатоком камней и сможет по достоинству его оценить. Я сдержал свое обещание — оправленный в кольцо камень десять лет назад приобрел настоящий ценитель. Другой камень, который я хорошо помню, — изумруд в 6,33 карата, проданный моим отцом в 1977 году одному иностранцу. Для меня он был зеленым бриллиантом — такой он был чистый, так блестел. Несколько раз я обращался к семье владельца, чтобы выкупить камень, но пока сделка не состоялась.
— Как изменился рынок драгоценных камней за те годы, что вы работаете?
— Проблема, с которой мы сегодня столкнулись, в том, что многие месторождения выработаны и все сложнее находить красивые драгоценные камни. Найдем ли мы другие месторождения? У меня нет ответа на этот вопрос.
Что касается цветных камней, а точнее рубинов и сапфиров, их найти сложнее всего. Труднее, чем изумруды, богатые месторождения которых еще есть в Колумбии, Бразилии, Африке. Или чем алмазы, о которых известно, что в определенный момент, когда мы не сможем находить их в земле, мы отправимся искать на морском дне. Единственной проблемой станет стоимость добычи.
— Некоторые ювелирные дома гордятся тем, что они открывают отдельные драгоценные камни, первыми обнаруживают и используют тот или иной конкретный камень. Или устанавливают моду на тот или иной драгоценный камень. Что открыл миру Boucheron?
— В 1980-е годы Boucheron, например, снова ввел в моду горный хрусталь — он популярен и сегодня.
— Какие профессиональные выставки вы посещаете?
— Я езжу на крупные — швейцарский Baselworld и выставки в Гонконге (главная из последних — та, что в сентябре), выставки минералов в Тусоне и Лас-Вегасе. Там мы и встречаемся с большинством наших поставщиков со всего мира и находим новых.
У нас серьезные и надежные поставщики, наши отношения строились годами. Есть компании, с которыми мы работаем уже 50–60 лет.
— Чаще вы подбираете камень под готовый дизайн или нередко происходит наоборот — камень первичен?
— Мы покупаем камни и под дизайн, и нередко — охотимся за исключительными камнями редкой формы для специальных заказов. Меня, например, могут попросить найти изумруд ромбовидной формы.
А как сложно было найти камни для одного клиента, который пожелал подарить своей жене к годовщине свадьбы украшение с изумрудами и бриллиантами в форме сердца. Для колье надо было найти центральный бриллиант в 20 каратов и еще по четыре бриллианта и изумруда меньшего веса — это были камни для клипс, браслета и кольца.
— Провенанс камня имеет для вас значение?
— Нет! Для меня историческая ценность не имеет значения, мне интересно качество! Я не из тех, кто переплатит за провенанс.
