Эльза Перетти и сотуар по ее дизайну
Анна Пьяджи, журналист моды, редактор и стилист
— В чем для вас главный секрет успеха бренда Tiffany & Co.?
— В успехе! Люди любят успешных, а мы говорим об истории успеха с 1837 года. Другой вопрос, почему бренд успешен? Я бы сказал, что дело в невероятной погоне за качеством, в том, что продукция адресована самой широкой аудитории, а в основе всего творчества — вещи, понятные и близкие каждому. Это природа, это знакомые многим символы. Ну и надо помнить о ценовом позиционировании: цены в Tiffany всегда были очень честными. И конечно, не забывайте про фирменную коробочку цвета, который теперь называется tiffany blue, — ее появление было тоже очень умным ходом. Это самая знаменитая упаковка во всей Америке и, возможно, во всем мире. Говоря современным языком, она очень помогает брендингу и маркетингу. И во главе всего этого успеха — дизайн, отличающий Tiffany & Co. от всех других брендов. С самого начала истории компании было так: мистер Тиффани нанял лучших дизайнеров. Он не боялся смелости дизайна, не боялся отличаться. Другие ювелиры говорили тогда: «Что делает Тиффани? Он совсем потерял след!» Так, на Всемирной выставке 1878 года Tiffany представила предметы, в которых главным было золото, это в то время, когда все остальные делали ставку на камни. И тут Tiffany с полностью золотыми украшениями в сегменте hi-end! В 1889-м, когда все показывали украшения в виде цветов, Tiffany выводит тему на новый уровень и демонстрирует невероятные цветы с эмалью. А в 1893-м вместо мелких рубинов или изумрудов Tiffany использует крупные поделочные камни, такие как розовый топаз, и это тоже было ново. Как сильно эти украшения тогда раскритиковали! Но история рассудила иначе.
«Люди думают, что знают, чего они хотят, а мы предлагаем им что-то новое, что-то иное, и это становится желанным»
— Можно ли по истории Tiffany & Co. отследить эволюцию вкусов американского общества?
— Вполне! Tiffany даже диктовала вкусы. Так, например, до периода Гражданской войны Тиффани утверждал, что неприлично женщинам носить бриллианты больше пяти каратов! И, представляете, не продавал бриллианты больше пяти каратов!
Культивированный жемчуг в 1959-м в сегменте fine jewellery в Америке тоже ввела Tiffany. И это открыло гораздо большему числу женщин возможность носить украшения с жемчугом, ведь он куда более доступный, чем натуральный жемчуг. Tiffany ввела и совсем новые камни в ювелирное искусство — танзаниты, кунциты, цавориты. Опять же они более доступны, чем рубины или изумруды. При этом Tiffany & Co. была довольно маленькой компанией, когда я пришел сюда в 1978 году. У нас не было огромных ресурсов для создания новых коллекций. Где мы с Паломой Пикассо только не искали камни для украшений! Мы открывали новое по необходимости. Например, мексиканские огненные опалы. Палома вообще любит все оранжевое, вот вы рыжая, вы бы ей понравились. Благодаря этому ее пристрастию мы стали использовать огненные опалы, которые тогда никого среди ювелиров не интересовали. Мы купили чуть ли не все камни, которые нам предложили на месторождении в Мексике, и — представляете — продали все украшения с опалами чуть ли не за неделю! А Эльза Перетти стала тем дизайнером, который совершил настоящую революцию в сегменте украшений из серебра. Она предложила то, что было нужно молодым женщинам. Украшения с бриллиантами были, с одной стороны, слишком дороги для них, с другой — не очень-то и подходили их образу жизни. А Эльза предложила им крупные серебряные браслеты и другие подобные украшения. В этом вся история Tiffany & Co.: люди думают, что знают, чего они хотят, а мы предлагаем им что-то новое, что-то иное, и это становится желанным.
— Как вы познакомились с Паломой Пикассо?
— Впервые я встретил ее на ланче в доме у Пегги Гуггенхайм в Венеции. Пегги позвонила и сказала, что на ланч к ней придет Франсуаза Жило (мать Паломы и одна из самых удивительных женщин из всех, кого я встречал в жизни), и позвала меня присоединиться. А Франсуаза привела с собой 16-летнюю дочь. На Паломе в тот день были оранжевые бусы, а в волосы заколота крупная маргаритка. Она не выглядела как подросток, она была великолепна! Потом, когда мы вспоминали эту первую встречу, Палома говорила: «Я уже тогда была хороша в подборе аксессуаров, хотя никто вначале этого не замечал». Я ответил на это: «Наверное, я все же это заметил, именно поэтому ты оказалась в Tiffany!»
В ту нашу первую встречу Палома вообще не должна была обедать с нами за столом, она должна была пойти за детский стол с внуками Пегги. Но она совершенно туда не вписывалась! Она села с нами, а почти никто не говорил по-французски, кроме меня. Поэтому мы много болтали. На прощание я сказал, что, если ей станет скучно в Венеции, она может прийти к нам на ланч в нашем саду. На следующий день я услышал звонок в дверь — и это была Палома! С этого момента прошло уже 50 лет!
— А когда в этой истории появилась идея работать вместе?
— Как-то незаметно и органично. Палома изучала ювелирный дизайн. А кроме того, мы любили с ней ходить по блошиным рынкам типа Портобелло или парижских рынков и искать всякие безделушки, которые она потом компоновала и носила, — вот никто не смог бы носить все это, кроме нее! У нее вообще было удивительно правильное представление о себе: она точно знала, как выглядит, что ей подойдет. При этом она была патологически стеснительной. И одежда, и аксессуары стали для нее способом самовыражения, она говорила своим видом то, что не могла сказать словами. Этот подход вообще лежит в основе ее дизайна. Мне иногда говорят что-то вроде: «Вот я хочу быть дизайнером, думаю, что я буду делать». Мой ответ прост: «Что бы ты ни делал, что бы ни создавал, это все абстрактные портреты тебя самого!» Дизайн Паломы — ее абстрактные портреты, дизайн Эльзы — ее абстрактные портреты, дизайн Шлюмберже — его абстрактные портреты... Atlas, который я создал, — мой абстрактный автопортрет.
Еще очень важно то, что и кто вокруг тебя. Анна Пьяджи была одной из моих ближайших подруг с моих 21 года. Она, когда мы познакомились, носила пыльно-розовый и пурпурный и по три-четыре ремня одновременно. И у нее была одна из самых великолепных коллекций бижутерии, которые я видел в своей жизни! У нее, например, было украшение из переделанной фарфоровой мебели для кукол. Украшения Chanel во многом вдохновлены предметами из коллекции Анны Пьяджи. И на Палому Анна оказала заметное влияние. Это была демонстрация возможностей, эдакий словарь возможностей. Это все, кстати, очень применимо и к Tiffany: мы создаем словарь новых возможностей. Я как-то Паломе привез украшения амазонских воинов — она их не носила, повесила на стену. А потом она создала новые украшения, и орнамент колье повторял мотивы этих подаренных мною украшений. Вот так все работает!
