Из всех предыдущих экранизаций этой истории наиболее интересна та, что так и не была снята. В 1960-х годах киномагнат Дино де Лаурентис для исполинского проекта по Священному Писанию нанял различных режиссеров снимать каждую из глав и Ноев ковчег определил французу Роберу Брессону, известному своими суровыми эстетическими принципами.
Прибыв на съемочную площадку и увидев клетки со слонами и антилопами, де Лаурентис, очевидно, почувствовал себя кем-то вроде Бога — для чего все мероприятие и затевалось. Одобряюще хлопнув Брессона по спине, он поделился своей радостью — мол, видишь, насколько я велик, даже такого анахорета, как ты, смог заставить снимать нормальный фильм, с бюджетом, кинозвездами и животными. Брессон на это возразил, что рано радоваться, я вижу так: от животных и кинозвезд в кадре останутся лишь их следы на песке. Следующим же утром Брессон уже был освобожден от режиссуры фильма.
...и неведома зверушка
Даррен Аронофски, утверждающий, что историей Ноя бредит со школьной скамьи и даже в свое время сочинял про нее стихи, понимает, что авторские амбиции и исторические блокбастеры — так себе друзья. Но это понимание не помешало ему подойти к сюжету, в котором ни для кого нет интриги, творчески. В кадре здесь не только нарисованные с помощью компьютера слоны с антилопами, но и неведомые науке собачки в кольчуге, и четырехрукие гигантские каменные роботы, и эпичные батальные сцены, в оригинале отсутствующие. И жанр картины так сразу не определить — то ли это фильм-катастрофа с элементами фэнтези, то ли семейный психологический триллер, то ли допотопный видовой арт (при создании Аронофски вдохновлялся работами немецкого символиста Ансельма Кифера), то ли исторический эпос в эстетике доисторического стимпанка. Похвально, что Аронофски всеми силами старался уйти от традиционных способов съемки библейских фильмов — так, здесь почти обязательных для жанра песка и сандалий. Герои обитают в каких-то инопланетных, обездоленных ландшафтах, покрытых пеплом, и одеты в сермяжные фуфайки и кирзачи — примерно так выглядел бы стиль милитари до нашей эры. Ну а появление в финале голубя с оливковой ветвью вряд ли удивит тех, кто не открывал Библию и не подходил к церквям даже на пушечный выстрел.
Автостопом по Евангелию
Разговоры об оскорблении религиозных чувств, сопровождавшие выход фильма в прокат, были, мягко говоря, преувеличены — за исключением сравнительно небольших творческих свобод, описанных выше, Аронофски относится к первоисточнику уважительно, учитывая, что сам он — атеист, воспитанный в еврейской культурной традиции. Слово «бог» здесь заменено на «творец», «создатель», и сеансы получения Ноем инструкций к действию происходят через тяжелые галлюцинации, а не разговоры напрямую. Но чувствуется, что, несмотря на все усилия, режиссеру становится тесно и тоскливо в рамках своей излюбленной истории, и он то и дело срывается в смежные главы про Сотворение мира.
Они даны здесь в фирменном клиповом гипермонтаже, излюбленном Аронофски еще в «Реквиеме по мечте»: рука срывает яблоко с ветки, змея ползет по траве, зрачок расширяется — узнаете манеру? К тому же добрую половину фильма занимают монументальные крупные планы Рассела Кроу в заглавной роли, старательно изображающего одну-единственную эмоцию — решимость. Есть здесь и другие большие актеры — Энтони Хопкинс в роли деда Мафусаила, Рэй Уинстон в роли злодея Туваль-Каина, Коннелли в роли жены Ноя, и все они стараются чем-то занять себя, потому что играть им, по большому счету, нечего. Сердце чует, что этот выход режиссера из уютного гетто малобюджетных историй про борцов и балерин в большое плавание вызовет не меньше споров, чем его предыдущая эпохалка «Фонтан», — и спорить о нем многим будет, наверное, даже поинтереснее, чем смотреть.
Илья Миллер
