|
Стивен Фрай
Издательство «Я исхожу из предположения, что, открывая эту книгу, вы уже более-менее знаете, кто я такой», — пишет Стивен Фрай. На самом деле, даже если вы никогда не слышали о Фрае, не читали его романов или воспоминаний о детстве и юности, эту книгу стоит прочесть. В третьей части автобиографии Стивен Фрай добрался до начала 90-х и собственного успеха. Книга получилась слишком смелой даже для него. «Дури еще хватает» — предельно откровенный портрет, без кокетства, умолчаний и двусмысленностей. Наркотики до, после и вместо съемок, биполярное расстройство, проблемы с законом и огромная неуверенность в себе, несмотря на славу и успех, — Фрай легко и иронично пишет обо всем, что принято скрывать и утаивать. |
И попутно вовлекает в водоворот собственных воспоминаний не только звезд шоу-бизнеса, но и королевскую семью.
В Британии книга, конечно, наделала много шума — тот уровень откровенности, который публично позволил себе Фрай, в обществе не принят. На русском «Дури еще хватает» выходит в переводе Сергея Ильина, который мало того, что является одним из лучших переводчиков с английского, так еще и переводил все прошлые книги Стивена Фрая и знает, как передать его «умение смеяться и сознавать безумие мира». |
|
Валери Триервейлер
Издательство Скандальные мемуары бывшей первой леди Франции Валери Триервейлер о жизни и расставании с президентом Франсуа Олландом в сентябре 2014 года взорвали французский книжный рынок. Огромный для Франции тираж — 200 000 экземпляров — исчез из магазинов за несколько дней, издатели срочно допечатали еще столько же. Такой ажиотаж понятен. Валери Триервейлер нарушила негласное табу — опубликовала подробности о личной жизни действующего президента. Свои мемуары она писала в строжайшей тайне на специально купленном ноутбуке без выхода в интернет. Впрочем, никаких государственных тайн Триервейлер не выдает. «Благодарю за этот миг» — типичная месть униженной женщины, которая после девяти лет совместной жизни узнает об измене любимого мужчины из новостей. Валери рассказывает о человеческих недостатках Олланда, о любви, ссорах, расставании — словом, обо всем, что принято тщательно скрывать от избирателей. |
Пишет, как ее уязвлял статус гражданской жены и презрительное «first girlfriend» от политиков и прессы, как раздражало постоянное общение Олланда с бывшей, Сеголен Руайяль, и т. д. Но зря, что ли, Триервейлер четверть века была журналистом — она отлично знает, какие фразы добавить в рассказ о личном, чтобы книга стала и политической бомбой: «Франсуа преподносил себя как человека, не любящего богатых, но на самом деле он терпеть не мог бедных. Во время обеда, к примеру, он не раз насмехался над людским неблагополучием». После выхода мемуаров и без того невысокий рейтинг французского президента начал стремительно падать, а состояние экс-первой леди, которую пресса окрестила Ротвейлером, так же стремительно расти. Только в течение первой недели продаж Триервейлер получила за свои мемуары более €600 000. |
|
Уолтер Айзексон
Издательство Та самая биография Альберта Эйнштейна, после выхода которой смертельно больной Стив Джобс начал уговаривать Айзексона написать книгу о нем и Apple. Джобса, как и других читателей, подкупило то, что Айзексону удалось не только подробно и доступно изложить суть научных концепций и открытий великого ученого, но и увлекательно рассказать об Эйнштейне-человеке. Айзексон учитывал «как черты его характера — нонконформизм, бунтарство, любопытство, его страсти и отстраненность — переплетались с политическими пристрастиями и научными интересами». Вероятно, Айзексону помог огромный опыт работы в журналистике (он был главным редактором Time и директором CNN), умение исследовать природу личности со всех сторон и личное восхищение гением Эйнштейна. |
В книге он с необыкновенной теплотой описал бунтаря и мечтателя, гуманиста и нонконформиста, свободолюбивого ученого и влюбленного клерка патентного бюро. Рассказывает, как тот практически одновременно писал диссертацию, посвященную размерам атома, и трогательные стихи будущей первой жене. А потом, когда отношения с женой разладились, самоуверенно пообещал отдать за согласие на развод все деньги, которые вскоре получит за Нобелевскую премию (жена сомневалась неделю, согласилась и всего два года спустя выяснила, что не прогадала). Айзексон пишет об отношении Эйнштейна к Богу и вере, к природе и войне, о страсти к женщине и к науке, создавая цельный и, судя по всему, правдивый образ этого человека. |
|
Лилия Дубовая
Издательство Строго говоря, это, конечно, не биография и даже не мемуары. Это именно записки, «рассказики», которые пресс-секретарь Бориса Немцова написала и собрала в книгу еще в то время, когда Немцов был жив. И речь в этих записках не только о нем. Лилия Дубовая писала о политическом ландшафте конца 90-х, «о том времени, в котором мы тогда жили и верили, что все будет прекрасно. Я хотела, чтобы в моих "рассказиках" ощущался его вкус». После трагической смерти Бориса Немцова выход этой книги, безусловно, воспринимается по-другому. Но Дубовая не стала ничего менять, лишь добавила горькое «предисловие, которого не должно было быть». |
Написана книга остроумно, без особого пиетета, со знанием многих ситуаций изнутри. Помимо Немцова в ней фигурируют Ирина Хакамада, Анатолий Чубайс, Егор Гайдар, Борис Надеждин, Геннадий Зюганов, Владимир Жириновский. Они показаны с близкого расстояния и в непривычном ракурсе. Это чувствуется даже по содержанию «Записок»: «Это не Хакамада — это Хиросима», «Жена Гайдара и две конфетки», «Чубайс и приличная девочка из интеллигентной еврейской семьи», «Между Вовочкой и Зюгочкой» и т. д. Лилия Дубовая рассказывает, что когда Немцов прочитал первые главы будущей книги, то сказал ей: «Пиши. Это надо издать, потому что здесь, у тебя, мы все какие-то другие, такие, которыми нас не знают». Пожалуй, такая оценка Немцова и есть та самая причина, по которой записки его пресс-секретаря стоит прочесть. |
|
Эллендея Проффер Тисли
Издательство В год 75-летия Иосифа Бродского о поэте вышло сразу несколько книг. Но эта ценнее и важнее их всех. Если кто и имел полное право написать мемуары о Бродском, так это она, Эллендея Проффер Тисли, американская славистка, соосновательница легендарного издательства «Ардис», где в советское время печатали книги, запрещенные советской цензурой. В 1969 году Карл Проффер и его жена Эллендея познакомились в Ленинграде с Бродским. Их непростые отношения продлились почти 30лет и прошли все стадии — от теснейшей дружбы до взаимного отчуждения и взаимного же понимания, как неразрывно связаны теперь их судьбы. «Несколько лет Профферы заботились обо мне, как будто я был их четвертым ребенком», — писал Иосиф Бродский. Когда поэта выдворили из страны, именно Карл Проффер добился для него визы в США и помог получить место университетского преподавателя. |
В доме Эллендеи и Карла Бродский прожил восемь лет, а все русские книги поэта с 1977 года публиковались в «Ардисе». Эллендея Проффер не скрывает, что считает Бродского великим поэтом, но для нее он просто человек, со своими недостатками и достоинствами. Даже восхищаясь его даром, она не ставит Бродского на пьедестал. Спокойно признает, что во многом с ним не соглашалась — не одобряла, например, высокомерие по отношению к поэтам-современникам или отношения с женщинами, — но при этом избегает осуждения или прямых оценок. Эллендея принимает Бродского целиком, с грандиозным талантом и человеческими слабостями, прекрасными стихами и слабыми автопереводами, с выдающимся умом и сложным характером. Она нашла единственно возможную спокойную интонацию и сумела рассказать о нем взвешенно и трезво. И в этой непредвзятой оценке близкого поэту человека главная ценность ее мемуаров. |
|
|
|
|
В наши дни издается и переиздается столько интересных и полезных биографий, мемуаров, дневников, что выбрать из них пятерку лучших, наиболее интересных и важных очень трудно. Вот пятерка книг, которые свежи у меня в памяти. Хотя таких «пятерок» я легко мог бы составить несколько. Специально не включаю сюда такие классические мемуарные книги, как «Курсив мой» Нины Берберовой или такую горячую новинку, как «Бродский среди нас» Эллендеи Проффер Тисли. |
|
«Повесть и житие Данилы Терентьевича Зайцева»
Издательство Одна из самых удивительных и «обязательных для чтения» книг последнего времени. |
Воспоминания русского старообрядца Данилы Зайцева, родившегося в 1959 году в Китае и живущего в Аргентине, но также бывавшего и в Бразилии, Уругвае, Чили, Боливии, США, России. Написана на невероятном и непривычном для нас русском языке (в минимальной обработке Ольги Ровновой). |
|
Дональд Рейфилд
Издательство Если не ошибаюсь, уже третье русское издание весьма объемной работы профессора Лондонского университета (на английском — 1997 год), что уже говорит о ее постоянной востребованности на нашем книжном рынке. |
Исследовательская дотошность, несомненная любовь к писателю и приятное отсутствие пиетета к «классику». О жизни и человеке, а не о его книгах. «Три года, проведенные в поисках, расшифровке и осмыслении документов, убедили меня в том, что ничего в этих архивах не может ни дискредитировать, ни опошлить Чехова», — говорит автор. |
|
Л. В. Шапорина
Издательство Одно из важных культурных открытий, поразительный «человеческий документ». |
Любовь Васильевна Шапорина (1879–1967), знакомая со множеством деятелей культуры, вела дневник с 1920-х по 1960-е годы. Была в ленинградской блокаде. И, что важно, ненавидела советскую власть, что придает ее откровенным записям дополнительную оптику. |
|
С.К. Островская
Издательство: Софья Казимировна Островская (1902–1983) вела дневник с юности до середины XX века. Очень интересный женский характер. |
Как и в дневниках Шапориной, важны записи о ленинградской блокаде. Из издательской аннотации: «За рамками дневника осталась лишь деятельность Островской в качестве агента спецслужб, в частности по наблюдению за Ахматовой». |
|
Владимир Новиков
Издательство Доктор филологических наук, профессор МГУ Владимир Новиков, автор биографий Блока и Высоцкого, так обозначил жанр книги: «опыт доступного повествования». |
Самая краткая история жизни (а не творчества) Пушкина — для любого читателя, в том числе и очень молодого. Он объясняет: «...выношу за скобки все написанное и сказанное прежде — а это несколько тонн пушкинистики, прочитанной мною за последние полвека». Кратко, быстро и увлекательно. |
