Юн Фоссе после вручения Нобелевской премии по литературе, 6 октября, Фрехауг, Норвегия
«Я слушаю. Слушаю и слышу то, что пишу. Не визуализирую, не представляю — именно слышу. И понятия не имею, откуда оно приходит. Разумеется, откуда-то изнутри меня. Это мой язык, и кое-что из известного мне я использую в качестве материала».
Так про сущность своего творческого метода говорит Юн Фоссе, новоиспеченный лауреат Нобелевской премии по литературе. Формулировка «за новаторские пьесы и прозу, выражающие невыразимое» апеллирует как к виртуозной стилистической основе книг Фоссе, пользующимся нюнорском, новонорвежским языком, в качестве основного, так и к более неуловимой — идейная составляющая его произведений словно проникает сквозь пальцы всех безымянных и дублирующих друг друга персонажей, сквозь дробящиеся строки и отсутствие знаков препинания: ее надо искать именно в паузах, в трещинах текста.
Юн Олав Фоссе родился в краю фьордов и ветров и детство провел в деревеньке Страндебарм, посередине второго по размеру фьорда Норвегии, Хардангер-фьорда, на западе страны. Там же находятся дом его родителей, и дом, принадлежащий его бабушке и дедушке. Сей бытовой факт рифмуется с мотивами его пьес: дом, принадлежащий бабушке одного из персонажей («Кто-то вот-вот придет»), и родительский дом в драме «Имя». У него был велосипед, гитара, самые длинные волосы в округе… И природная тяга к творчеству — сочинять он, по собственным словам, стал в 12-летнем возрасте: стихи, тексты песен, прозу.
На этом самом западе Норвегии был распространен особый диалект норвежского языка, так называемый «нюнорск», новонорвежский язык. Вообще, норвежский — язык с небольшим количеством времен, простой грамматикой и словарным запасом неисполинских масштабов. Еще норвежский — один из праотцов английского, поэтому в базисе своем уже знаком людям. Но Фоссе с самых первых произведений избрал своим посредником именно нюнорск. Поэтому некоторые усматривают в присуждении ему Нобелевской премии политический подтекст. «Нюнорск — язык меньшинства, находящегося под постоянным давлением. А Фоссе — абсолютный хранитель этого языка, к тому же, продемонстрировавший прекрасные литературные качества оного», — замечает Астрид Мейер, литературный редактор газеты Klassekampen.
«Это просто-напросто мой язык. Я учил его с первых моих дней в школе. Это язык меньшинства, и для меня как писателя это лишь преимущество».
Как бы то ни было, в 1979 году Юн поступил в Бергенский университет, где изучал социологию, философию и литературу. И в пору изучения последней он заметил, что все литературные теории включали себя в качестве центральной фигуры повествователя: личность, характер, отношения между его точкой зрения и другими персонажами. Фоссе же казалось, что центральной фигурой должен быть писатель, взгляд на мир и вещи, его составляющие. Именно он, писатель, наделяет материальностью написанное.
В произведениях Фоссе существует контрапункт между ограниченностью внешнего мира и необъятностью внутреннего — «действие» его историй разворачивается в комнатах, подвалах, номерах отеля, а в этой среде существуют те, кто мыслями находятся выше. Те, кому необходимо проломить эти клаустрофобные стены. Проза Фоссе являет собой оркестрованный материал, совмещающий философию, анекдоты из жизни и критические мысли. События не столько происходят, сколько окантовываются вокруг выбранных автором сюжетообразующих тем. Например, в «Другом имени», первой части «Септологии», это двойничество, взаимодействие искусства и жизни и их взаимоограничения; в «Меланхолии II» это старость, ущербность человеческого тела; «Утро и вечер» становятся медитацией на наделение человеческой жизни смыслом в краткий промежуток между рождением и смертью.
События не столько происходят, сколько окантовываются вокруг выбранных автором сюжетообразующих тем.
Первый роман, «Красное, черное», Фоссе написал в двадцать, а издан он был через три года. Параллельно он работал консультантом в издательстве, переводчиком, преподавателем писательского мастерства. Тогда же устроился на работу в газету Gula Tidend, но вскрылся один серьезный недостаток: Юн не любил много общаться с людьми. Тенденция эта продолжилась и потом: интервью он предпочитает давать по электронной почте, нежели сидя лицом к лицу.
«Пишу я больше для того, чтобы избавиться от себя, нежели чтобы себя выразить».
Ранние романы представляли собой вещи в себе с замкнутым текстуальным пространством, состоящим из бубнящих монологов от различных социальных париев: алкоголиков, бедняков, изгоев. Есть над персонажами всегда нечто невыразимое, что выше их понимания, — поэтому сами герои становятся блаженными, лишенными, странными. А в уста этим блаженным вкладывается истина столь непознаваемая и вопросы столь обескураживающие, что уста рвутся, а слова промямливаются.
Такое отношение к героям и к откровениям в их устах не ново: Фоссе черпает вдохновение у литературных величин вроде Ибсена, Чехова, Беккета и Мейстера Экхарта.
«Когда я пишу хорошо, то у меня появляется отчетливое и ясное ощущение, что я пишу что-то уже написанное ранее. Это откуда-то из других пространств — мне надо просто записать это, пока не исчезло».
Например, обе части романа «Утро и вечер» написаны практически за раз, дебютная пьеса «Кто-то вот-вот придет» тоже появилась на одном дыхании.
«Когда я пишу хорошо, то у меня появляется отчетливое и ясное ощущение, что я пишу что-то уже написанное ранее».
Кстати, о пьесах.
Молодому Фоссе театр казался местом притворства и преувеличенных эмоций, так что никакого желания входить в этот мир у него не было. Но иногда художником руководит не его творческая воля, а обычная человеческая нужда — в начале девяностых, спустя десять лет после публикации дебютного романа, Фоссе оказался на мели. Театральный режиссер Кай Йонсен (который впоследствии поставил с десяток мировых премьер пьес Фоссе), будучи знакомым с работами Юна, чувствовал, что тот может стать хорошим драматургом — такое внимание к артикулируемому, музыкальность и ритмичность фраз, строгость эмоций были в его книгах. Он несколько раз предлагал Фоссе написать пьесу, но тот постоянно отказывал.
Наконец, в 1992 году Фоссе откликнулся на такое предложение за вполне приличный гонорар. Драма «Кто-то вот-вот придет» стала едва ли не самой известной работой Фоссе, была поставлена бесчисленное количество раз и явилась своеобразным ответом Юна своему учителю Беккету и его «В ожидании Годо». Как вспоминает сам автор, это оказалось «поразительно просто» и стало для него одним из главных откровений в писательской деятельности.
Если проза Фоссе характерна замедленным темпом, длинными абзацами, пренебрежением языковыми нормами, то драматургия обрывиста, стаккатирована, лишь намечена, но абсолютно самодостаточна для трактовок, разыгрывается даже меж двумя персонажами («Мать и сын»).
После этого Фоссе с неожиданностью для самого себя стал драматургом и следующие 30 лет занимался созданием пьес. В 1999 году пришло и мировое признание — дебютная пьеса была с триумфом поставлена в Париже Клодом Режи.
В XXI век Фоссе вошел всемирно известным драматургом, чьи пьесы ставятся, переводятся и интерпретируются по всему миру. По тонкому замечанию Юрия Бутусова, драматургия Фоссе является квинтэссенцией скандинавской драмы — там и борьба со внутренними троллями Ибсена, и вечные персонажи в лице деперсонифицированных Мужчины и Женщины по Стриндбергу, а также символизм Метерлинка и обрывистость, шероховатость Беккета.
Сборник пьес Юна Фоссе, издательство Samlaget, Осло
Но после «Я ветер» (и «Эти глаза», сделанной по заказу) Фоссе прекратил писать пьесы, потому что почувствовал себя драматургически истощенным. Однако сам же предложил любопытную классификацию своей драматургии: если рассматривать драматическое творчество Фоссе как одну грандиозную пьесу, то «Имя» могло бы быть первым актом, а «Ночные песни» вторым; или «Зима» первым, а «Кто-то вот-вот придет» вторым.
Несмотря на некую потусторонность произведений Фоссе, сам писатель не задумывается о смерти и ее последствиях, так как и здесь, в жизни, есть достаточно затрагивающих его вещей — душевная боль, меланхолия, депрессия. Все это возможно обратить в дар — если уметь это делать. Так что эмоциональные составляющие жизни Фоссе стали базисом его литературы — вплоть до алкоголизма некоторых его персонажей, которым он страдал и сам.
Фоссе пил, дабы утихомирить тревогу от жизни, но никогда за письменным столом или из-за литературы. Он никогда не напивался вдрызг, но пил, дабы «быть как все», «быть нормальным». В течение нескольких месяцев Фоссе пил круглосуточно, потом потерял сознание, а потом «внезапно» решил бросить пить.
2012-й оказался поворотным для Фоссе годом: он стал католиком, бросил пить, наново женился, перестал посещать бары и постановки собственных пьес, стал вести менее социальный образ жизни. А годом ранее он получил привилегию жить в Гротто — резиденции неподалеку от королевского дворца в Осло, где обитали самые значительные, по мнению королевской семьи, художники. Так, Фоссе переехал от вида дождей, фьордов и гор в более привилегированную среду.
Довольно много пережив за десять лет, он вынужден был сделать паузу в писательстве, дабы усвоить этот опыт. Но после этого начался новый творческий этап, разделенный по фазам: «Без сна», «Сны Олава» и «Вечерняя вязь» стали «Трилогией», «Септология» тоже разделилась на три части.
«Я боялся, что умру, не успев доделать "Септологию". Мне было, что сказать, и я чувствовал, что должен это сделать».
«Септологию» Фоссе начал писать во Франции, в Бранге, в замке, когда-то принадлежащем поэту Полю Клоделю.
«Там было очень жарко. Но к счастью, у нас была комната на холодной стороне замка. Ранним утром я прогуливался, а днем писал начало "Септологии" просто лежа с планшетом на диване. Мне достаточно просто начать писать — писательского блока у меня нет».
Так и появился роман о двойничестве, массивный труд в полторы тысячи страниц и в семи частях, объединенных в три тома, о двух и едином (как проговаривалось в первой пьесе: «Мы побудем наедине вдвоем»), результат творчества при свете дня:
«Годами я писал пьесы — и это больше об ограниченности, достижении интенсивности и концентрации. А в подобной медленной прозе требуется больше времени и покоя как внутри меня, так и снаружи. Я начал с одного главного героя, а разделились два Асле уже в процессе написания».
Два героя — художники Асле, живущие в разных местах, но проживающие грани одной жизни.
Помимо прочего, Фоссе пишет эссе, детскую прозу, работает и переводчиком — перевел на норвежский Библию, Георга Тракля, мечтает перевести Чехова.
«Я просто странный парень с запада Норвегии, из сельской части».
По словам участника международного симпозиума переводчиков, издателей и журналистов, организованного Фондом Фоссе в 2022 году, Юн вырос помесью анархиста и коммуниста — просто «хиппи», что любил играть на скрипке и читать в деревне. Поступил в Бергенский университет, где изучал сравнительное литературоведение и начал писать на нюнорске, характерном для сельских районов запада.
Несмотря на то что Фоссе в писательстве с ранней юности, он считает, что только сейчас, к 60, он «что-то понял» и «чему-то» научился: «Приятно прожить много лет, иметь некоторое количество спокойствия и успеть сделать кучу вещей. Мне никогда не было так хорошо, как сейчас».
Это фраза из интервью 2019 года. По прошествии еще нескольких лет, творческий бутон Фоссе расцвел еще сильнее — Нобелевская премия, которую тот принял с истинно северным хладнокровием, тому очередное доказательство.
