Сергей Соловьев до самых зрелых лет сохранял мальчишеский облик. Не потому что стремился, задрав штаны, бежать за комсомолом. Потому что ему всегда была присуща мальчишеская отчаянность, если не сказать безбашенность, потому что был романтиком-лириком, а это с возрастом у большинства испаряется. Бывают такие счастливые люди, которым до старости удается сохранить непосредственность и впечатлительность — вопреки рутине, которую Соловьев называл «жизнью по лекалу». В семьдесят лет он признался: «Мне этот рубеж не принес никакой концептуальной ясности. Наоборот, я не понимаю, что хорошо, что плохо, гражданин я или нет. Патриот или мизантроп. Мне это неинтересно». А действительность — какая ни была, какая ни на есть— не вызывала у него отвращения, напротив, симпатию и любовь как поле для художественной деятельности.
Нельзя сказать, что Соловьев был баловнем судьбы. Хотя отчасти, конечно, был — учился у Михаила Ромма, практику проходил на «Июльском дожде» у Марлена Хуциева. Но с начальниками застойных времен отношения выстраивались непросто, хотя в конце концов ему удавалось добиться своего. Правда, поначалу начальники эти относились к нему с теплотой — как ему казалось, их привлекало арийской чистоты славянское происхождение и то, что он был не блатным. Но после просмотра любых трех кадров его лент изначальная теплота как-то стремительно выветривалась. Снимаешь, мол, кино про каких-то дебилов.
В 1974 году во время съемок «Ста дней после детства» кто-то, явно неслучайно, приехал на площадку, и пошел слух, что снимается какая-то безыдейная история в каком-то дворянском гнезде… Соловьев переживал — решается ведь судьба фильма — и решил поехать в нормальный пионерский лагерь и снять там какой-нибудь центральный эпизод. Поехали и сняли. А потом выкинули этот материал и забыли. И вдруг — ему срочно велят закончить «Сто лет после детства», чтобы отправить на кинофестиваль в Берлин. На тот момент у Соловьева были одни штаны и они разорвались, причем как раз, когда он улетал, так что в Берлин прилетел уже в рваных. Он пошел в магазин, купил скотч и заклеил. В таком виде получал и «Серебряного медведя» за лучшую режиссуру из рук Клаудии Кардинале.
Сразу же по завершении «Ста дней...» Соловьев начал обивать пороги Госкино со сценарием «Спасателя», который уже был зарублен предыдущим председателем Сизовым, начертавшим на титульном листе: «Фильмов о самоубийцах студия "Мосфильм" не ставила и ставить не предполагает». Все-таки снять картину удалось, хотя сначала пришлось снять в Японии «Мелодии белой ночи».
Работа над «Ассой» по сценарию выпускника ВГИКа Сергея Ливнева, которому Соловьев набросал несколько «вводных» — романтическая любовь, Ялта, немного криминала, — выстраивалась как цепь случайностей. К тому времени Соловьев уже сам вел мастерскую во ВГИКе и, ничего не зная о современном российском роке, попросил студентов привести интересных музыкантов. Рашид Нугманов привел Виктора Цоя. С БГ Соловьев сам случайно познакомился в телецентре, и тот привел Сергея Бугаева (Африку).
Роль криминального миллионера Крымова предназначалась Михаилу Ульянову, но тому занятость не позволила, и выручил друг режиссера Станислав Говорухин. И, конечно, после «Ста дней…» муза Соловьева — Татьяна Друбич в роли медсестры Алики, полюбившей сторожа-музыканта мальчика Бананана и получившей свое имя в честь возлюбленной Ливнева Алики Смеховой.
На съемках в зимней Ялте немало было выпито массандровского вина. И Сергей Бугаев как-то сказал, что само название фильм получил потому, что как-то раз кто-то зачеркнул на этикетке бутылки несколько букв — вот и получилось веселое слово «асса».
Премьера «Ассы» должна была состояться в кинотеатре «Ударник», но директор вдруг испугался. И вот опять — не было бы счастья… Весной 1987 года премьера — арт-рок-парад «Асса» состоялась во Дворце культуры объединения МЭЛЗ. 40 тысяч зрителей! 30 утренних и дневных сеансов, 21 вечерняя и 3 ночные программы, в которых принимали участие группы: «Аквариум», «Кино», «Браво», «Зоопарк», «Вежливый отказ», «Союз композиторов», «Калинов мост», «Нюанс», «Бригада С», «Центр», «Звуки Му», «Лига блюза», «Николай Коперник», «Наутилус Помпилиус» — весь авангард русского рока. А еще вытащили из подвала художников, 23 человека из Москвы, Ленинграда, Одессы; демонстрировались коллекции моделей одежды и велась бойкая торговля рекламной продукцией: майки, пластинки, календари, плакаты, значки, буклеты… Виктор Цой, выкрикнувший в финале слоган фильма «Мы ждем перемен!», придал «Ассе» статус манифеста перестроечного поколения. А сам фильм стал первой частью соловьевской трилогии, в которую вошли еще фантасмагорическая «Черная роза — эмблема печали, красная роза — эмблема любви» и жутковатая сказка «Дом под звездным небом», где Ульянов все же сыграл главную роль академика.
Ассовскую историю Соловьев закольцевал фильмом «2-Асса-2», снятым в 2008 году и показанным на фестивале «Дух огня», отцом-основателем и президентом которого был Сергей Соловьев. Вторая «Асса» стала также и частью дилогии — с «Анной Карениной», потому что речь там и о съемках фильма неким режиссером Горевым, и о том, как Алика после отсидки за убийство Крымова повторяет фатальный поступок Анны. А вот насчет музыки… Режиссеру предлагают песню про попкорн, и под нее кружатся в вальсе Вронский и Каренина. Вместе со спуском на воду яхты «А. Крымов», с тем, что новый Бананан стал семечковым олигархом, лучше и не скажешь про смену времен.
Рабочее название второй «Ассы» — «Вторая смерть Анны Карениной». Для Сергея Соловьева роман Толстого стал предметом десятилетних размышлений; в 90-е проект не позволило реализовать безденежье, но как продюсер он запустил на своей студии «Круг» «Анну Карамазофф» Рустама Хамдамова и дочь свою назвал в честь героини Толстого. Она, Анна Друбич, написала потом музыку к фильму «Анна Каренина», вышедшему в 2009 году, а главную роль сыграла Татьяна Друбич. Образ Левина остался без богоискательства, зато оказался приправлен мальчишеством Сергея Гармаша, по-хулигански загримированного под Толстого. Фильм завершается кадром, где Алексей Каренин (Олег Янковский), совсем не похожий на «злую машину», но человек с прямой спиной, обнимает малютку Аню, доставшуюся ему от неверной жены, глядя в окно на скользящего на коньках Сережу. Не романный, поэтический финал.
И что еще хочется сказать о Сергее Соловьеве. Он не любил говорить о себе. Говорил о тех, кто был ему близок — Михаиле Ромме, Марлене Хуциеве, Михаиле Ульянове, Юрии Башмете, Сергее Шнурове, Гии Канчели. И его мемуарный авторский телевизионный цикл так и назывался «Те, с которыми я».
