На заседании в суде Лос-Анджелеса 39-летняя Бритни Спирс выступила с подробным рассказом о том, как протекает ее жизнь под опекунством отца Джеймса Спирса, которое продолжается уже 13 лет, с 2008 года. Слушание состоялось после многих лет полного молчания со стороны певицы по этому поводу, хотя в начале недели New York Times опубликовал отчет со ссылкой на частные юридические документы, в которых говорится, что Бритни пыталась положить конец опекунству, ссылаясь на халатность своего отца и огромные судебные издержки.
Вскоре после ее заявления суд закрыл заседание и прекратил трансляцию. Издание Variety привело стенограмму речи Бритни Спирс.
«У меня появился новый телефон, и мне есть что сказать, так что терпите. В принципе, много чего произошло с тех пор, когда два года назад — я все это записала, — я выступила по этому поводу в последний раз.
Буду с вами честна. Я не возвращалась в суд так долго, потому что не была уверена, что меня услышали, когда я выступала в последний раз. Я взяла четыре листа бумаги и подробно описала, что пережила за четыре месяца до того, как приехала в суд. Люди, которые все это сделали со мной, не могли отделаться легко. Подведу итоги. Я была в туре в 2018 году. Меня заставили. Мои менеджеры сказали, что, если я не поеду в этот тур, мне придется найти адвоката и по контракту они могут засудить меня, если я не поеду. Когда я сошла со сцены в Лас-Вегасе, менеджер вручил мне договор и заявил, что я должна его подписать. Это было опасно, страшно. Но я была под опекой и не могла получить адвоката. Так что из страха я подписала и отправилась в тур.
Когда он закончился, должен был состояться новый концерт в Лас-Вегасе. Я начала репетировать заранее, но испытывала сложности, потому что без перерыва играла концерты четыре года, мне нужен был отдых. Мне сказали, что другого графика быть не может. Я репетировала четыре дня в неделю. Половину времени в студии, другую — на лейбле Westlake. По сути, я руководила большей частью шоу. На самом деле, я поставила почти всю хореографию, то есть сама учила свою команду движениям. Я очень серьезно отношусь ко всему, что делаю, у меня куча видео с репетиций. Я была не просто хороша — я великолепно справлялась. Я вела 16 новых танцоров.
Забавно сейчас слышать, что говорят мои менеджеры. Они сказали, что я не участвовала в репетициях и отказывалась принимать лекарства, которые я принимаю только по утрам, а не в течение дня во время репетиций. Они даже не видели меня. Почему они вообще это утверждают? Когда я отказалась от одного движения в танце на репетициях, они отреагировали так, будто я бомбу где-то заложила. А я сказала, что не хочу делать одно движение.
После этого менеджмент, танцоры, мой помощник из новичков удалились в отдельную комнату и не выходили минимум 45 минут. Мэм, я здесь не для того, чтобы быть чьим-то рабом. Я могу сказать "нет" одному движению. Тогдашний психотерапевт доктор Бенсон, который умер в 2019 году, сказал мне, что мой менеджер позвонил ему и пожаловался, что я не сотрудничаю, не следую инструкциям на репетициях. Он заявил, что я не принимаю лекарства. Это бред, потому что одна и та же медсестра давала мне лекарства каждый день все восемь лет. Я даже близко не находилась рядом с этими глупыми людьми. Их заявления не имели смысла.
Был период, около недели, когда все они относились ко мне хорошо. Однажды я сказала им, что мне не нравится в новом шоу. Мне ответили, что я могу отказаться, меня никто не заставляет, если я так нервничаю. Услышать это было облегчением. Будто я сбросила 200 фунтов груза с плеч, когда узнала, что мне больше не нужно участвовать в шоу. Потому что это было тяжело. Невыносимо. Я не могла больше терпеть.
Я помню, как говорила своему ассистенту, что почувствовала, что менеджеры вернутся и накажут меня за это. Три дня спустя, после отказа от шоу в Вегасе, мой терапевт усадил меня в кабинете и сказал, что получил миллион телефонных звонков с сообщениями о том, что я не участвую в репетициях и не принимаю лекарства. Все это было ложью.
На следующий день терапевт начал давать мне литий — без причин. Он отказался от обычных моих лекарств, которые я принимала пять лет. А литий очень сильный, совершенно другого уровня препарат, по сравнению с теми, к которым я привыкла. Можно стать умственно отсталым, если принять слишком большую дозу или если принимать его дольше пяти месяцев. Но он дал мне литий, и я почувствовала себя как в тумане. Я не могла даже поговорить с папой или мамой. Я сказала врачу, что напугана, и он послал ко мне шесть разных медсестер с этим новым лекарством, они все пришли в мой дом, контролировали меня. В моем доме находились шесть медсестер, которые даже не давали мне дойти до машины, не то что выехать куда-то из дома, — целый месяц.
Мало того что моя семья ничего не сделала в мою защиту, мой отец это все одобрял. Все, что со мной происходило, одобрял отец. И он все время вел себя так, будто не подозревает ни о чем.
Во время двухнедельного отпуска ко мне домой приходила женщина и в течение четырех часов проводила со мной психологические тесты. Это длилось вечность. Но мне сказали, что это моя обязанность. Потом однажды мне позвонил папа и сказал, что я провалила тест или что-то в этом роде. Он сказал: "Извини, Бритни, но ты должна слушать своих врачей. Они планируют отправить тебя в небольшой дом в Беверли-Хиллз на отдых, а мы все оплатим. Это будет стоить $60 тыс. в месяц". Я рыдала в трубку целый час. А он наслаждался каждой минутой.
Ему нравился контроль над собственной дочерью — 100 000%. Он обожал это. Что ж, я собрала чемоданы и поехала в Беверли-Хиллз... чтобы работать там семь дней в неделю, без выходных! В Калифорнии подобный график есть только в торговле людьми. Это принуждение к работе против воли, конфискация всего имущества — кредиток, наличных денег, телефона и паспорта — заключение в доме с охраной.
Со мной жили медсестры и круглосуточная охрана, еще один повар, он готовил мне в будние дни. Все они следили за мной ежедневно — видели меня голую. По утрам, днем и вечерами. Мое тело целиком. У меня не было укромного уголка даже в своей комнате. Я отдавала им восемь ампул своей крови в неделю.
Если бы я не проводила никаких встреч с восьми утра до шести вечера, то есть по десять часов в день, семь дней в неделю, мне бы не разрешали видеться с детьми и бойфрендом. Мне не давали голоса, когда составляли мое расписание. Они говорили, что я им должна. И, мэм, я скажу вам, сидеть в кресле по десять часов в день — невесело. Особенно когда вы не можете выйти через парадную дверь.
Вот почему я говорю вам это два года спустя, после того, как солгала, сказав всему миру: "Я счастлива, я в порядке". Я подумала, что, если скажу, что требуется, все станут счастливее. Но я находилась в отрицании. Я была в шоке. Я травмирована. Знаете поговорку "Продолжай притворяться, пока не добьешься своего"? Но теперь я говорю правду. Я несчастна. Я совсем не сплю. Я так зла, что это какое-то безумие. Я в депрессии. Я плачу каждый день!
И причина, по которой я говорю вам это, в том, что я не представляю, как штат Калифорния может взять все записанное в суде, все документы с того момента, как я впервые появилась здесь, и ничего не сделать. Или просто нанять за мои деньги другого человека, не лишив моего отца опекунства. Мэм, мой отец и все вовлечены в это опекунство. И мой менеджмент, который играет огромную роль в том, чтобы наказание надо мной состоялось.
Но мое драгоценное тело, которое работало на моего отца последние 13 лет, пыталось быть хорошим и послушным. Совершенным. Я делаю все, что мне говорят, все, что штат Калифорния позволил моему невежественному отцу.
Они заставляли меня из-за моего имиджа проходить курс реабилитации. А я даже не употребляю алкоголь — хотя должна была, учитывая то, как разбивается мое сердце. Они отправили меня в учреждение Bridges, на четыре месяца разлучив с детьми. Как они могли так поступать со мной? Почему все мне угрожали, включая моего отца и всех, кто участвовал в опекунстве. Если я что-то отказываюсь делать, они угрожают, что накажут меня, заставят.
В прошлый раз, когда я разговаривала с вами, даже с охраной и держа в курсе своего отца, я чувствовала себя мертвой. Будто я вообще не имела никакого значения, словно со мной ничего не сделали, чтобы вы подумали, что я лгала или что-то в этом роде. Я говорю вам все еще раз, потому что я не лгу. Я хочу, чтобы меня услышали. Я хочу, чтобы вы поняли, какой ущерб они нанесли мне.
Я хочу перемен, я их заслуживаю. Мне сказали, что мне снова нужно пройти все тесты, если я хочу положить конец опекунству. Мэм, я не знала, что могу подать прошение в опекунский совет о его прекращении. Прошу прощения за свое невежество, но я правда не знала. Поэтому я не думаю, что должна проходить новую оценку. Я сделала более чем достаточно. Я не должна находиться в одной комнате с абьюзерами, которые пытаются оскорбить меня, поставить под сомнение мои способности рассуждать трезво.
Я ничего не должна этим людям. Они все кормились за мой счет. То, что я пережила, деморализует. Это главная причина, по которой я не выступала открыто. Я не хотела открыто выступать, потому что не могла представить, что кто-то поверит мне. Честно говоря, я сама не поверила в рассказ Пэрис Хилтон о том, что с ней происходило в той школе (Хилтон провела 11 месяцев в школе Прово-Каньон в 17 лет, подвергалась психологическому и физическому насилию со стороны персонала. — "РБК Стиль").
Возможно, я вообще все делаю неправильно, так я думала, поэтому не хотела выносить все на публику. Вдруг все будут смеяться надо мной, упрекать меня во лжи. Я ведь Бритни Спирс. У меня есть все.
Но я не лгу. Я просто хочу вернуть свою жизнь. Прошло 13 лет, этого достаточно. Я давно не видела своих денег. Мое желание и моя мечта — чтобы все это закончилось. Штату Калифорния не имеет смысла сидеть сложа руки и смотреть на меня своими справедливыми глазами и говорить, что я недостаточно сделала, когда я зарабатываю на жизнь огромному количеству людей в грузовиках и автобусах, которые едут за мной по дороге в тур. Я профессионал. И я почему-то позволяю этим людям контролировать каждый мой шаг. В этом нет никакого смысла.
Теперь, забегая вперед, я не хочу ни с кем никаких встреч. Я встретилась с достаточным количеством людей против своей воли. Я задолбалась. Все, что я хочу, — это получить мои деньги, чтобы все это закончилось и чтобы мой парень увез меня на своей машине.
Если честно, я бы хотела подать в суд на свою семью. Я хотела бы получить возможность поделиться своей историей со всем миром. Рассказать, что они со мной сделали, открыть всем эти секреты и принести пользу. Я хочу, чтобы все услышали, на что они пошли, чтобы так долго держать меня взаперти. Я ужасно зла, я плачу каждый день. И меня это тревожит, потому что мне запретили разоблачать людей, причастных к этому».
Певица рассказала, что желает получить разрешение на оглашение имен ее обидчиков хотя бы в частном разговоре с судьей. Она возмутилась, что ее семья «в открытую лжет» о ней, раздавая интервью прессе, заставляет ее чувствовать себя глупой и беспомощной.
По словам Бритни Спирс, адвокат Сэм Ингхэм предупреждал ее, что, если певица расскажет о том, что в реабилитационном центре ее заставляли работать без выходных, учреждение может засудить ее. Однако Ингхэм — приставленный к Спирс адвокат, она не выбирала его и хочет получить возможность привлечь к делу другого юриста.
Бритни Спирс настаивает на окончании опекунства без оценки психологического состояния, отмечая, что над ней провели много исследований и что много судей останавливают попечительство без психотестов и медицинских исследований.
«Учитывая, что моя семья 13 лет живет за счет опекунства надо мной, я не удивлюсь, что кто-нибудь из них начнет возражать. Особенно когда мне выпадет шанс разоблачить их», — добавила певица.
Слушание в суде Лос-Анджелеса привлекло огромное внимание публики.
Судья Бренда Пении запретила пользоваться в зале суда любыми гаджетами и вести видеозапись. Когда Бритни Спирс начала делать свое заявление по телефону, из зала суда вели прямые трансляции в Twitter под хештэгом #FreeBritney (#ОсвободитеБритни), но судья прервала их.
Во время слушания у здания суда и в центре города шли акции с требованием освободить певицу от опекунства.
Случай Бритни Спирс
- В 2008 году суд наделил Джеймса Спирса полномочиями опекуна своей дочери после череды публичных скандальных инцидентов, связанных с психическим здоровьем певицы. Они произошли на фоне расставания Бритни с Кевином Федерлайном, ее тогдашним супругом.
- Последние 13 лет опекуны певицы распоряжаются ее финансами, имуществом и карьерой, контролируют ее личную жизнь и постоянно следят за ее психологическим и физическим здоровьем. Они ограничивают круг лиц, у которых есть доступ к Бритни, и запрещают ей обсуждать свое состояние и курс лечения с врачами.
- Соглашение об опекунстве над Спирс состоит из двух частей: личное попечительство и доверительное управление состоянием певицы, которое в марте оценивалось примерно в $60 млн.
- Джеймс Спирс единолично распоряжался имуществом и финансами дочери до 2019 года, но затем отказался от этого, заявив о проблемах со здоровьем, и добавил себе «помощников» в лице фонда Bessemer Trust и менеджера певицы Джоди Монтгомери.
- В августе 2020 года Бритни Спирс обратилась в суд, чтобы отстранить отца от опекунства, но в ноябре закон встал на сторону Джеймса, заявив, что его усилиями певица разбогатела на $60 млн.
- В 2019 году возникло движение #FreeBritney (#ОсвободитеБритни), которое подогрело интерес к судьбе певицы. Сторонники движения считают, что Бритни находится в плену у своего отца.
- Опасения за певицу разделяют Шер и Майли Сайрус, а также актриса Ариэль Уинтер, которая в несовершеннолетнем возрасте добилась передачи опеки над собой от матери третьим лицам.
- Джеймс Спирс называл адептов движения клоунами и конспирологами, настаивая, что он каждый год отчитывается о каждом заработанным певицей центе.
- Во время слушаний артист Джастин Тимберлейк поддержал Бритни Спирс, которая была его подругой в молодости. Он призвал всех последовать своему примеру и подчеркнул, что ни одна женщина никогда не должна быть ограничена в принятии решений, касающихся собственного тела.
