В этом году один из старейших обувных брендов John Lobb отмечает без малого 170-летие. Среди клиентов дома, основанного в графстве Хэмпшир в 1849 году, числились Джордж Бернард Шоу, Орсон Уэллс, Кэтрин Хепберн, Сесил Битон. С 1863 года John Lobb обувает британскую королевскую семью. В запасе бренда немало любопытных историй и изобретений вроде каблука-тайника, который Джон Лобб придумал, чтобы австралийские золотоискатели могли прятать самородки, или сложного оттенка красного дерева, который долгое время совместными усилиями создавали французские и английские мастера.
С Полой Жербас, возглавляющей команду дизайнеров и мастеров, мы поговорили о том, насколько важную роль в развитии и истории бренда играют его клиенты, какими инновациями может похвастаться марка сегодня, а также какие модели John Lobb стали бестселлерами.
— Начну с неожиданного вопроса. Несколько лет назад в интервью журналу i-D вы сказали, что в детстве мечтали стать амишем (членом известной протестантской религиозной общины. — «РБК Стиль»). Почему?
— Да, было забавно: я сказала это в шутку, но потом кто-то на полном серьезе решил, что я была амишем, и я даже обнаружила целую статью о «своем» прошлом. Дело в том, что в возрасте шести лет я с семьей переехала в США. Мои родители — врачи, и мы жили в Балтиморе в штате Мэриленд. Часто на выходных уезжали из города и порой посещали поселения амишей. Иногда они делают что-то вроде дня открытых дверей для всех желающих и можно прийти к ним, например, пообедать.
Конечно, для шестилетнего ребенка амиши были чем-то невероятно впечатляющим: они все носили своего рода униформу и мне это казалось очень классным и современным. Спустя десятилетия, когда я запускала свой бренд 1205, то опиралась на эти впечатления. Меня почему-то всегда очень привлекала идея вернуться к природе, а эти люди ведь делают все своими руками, включая одежду: сами выращивают еду, сами строят дома. Не используют электричества. У них есть ощущение единства. Мужчины и женщины одеты почти одинаково, и этот элемент унисекса меня цеплял. Мне не хотелось следовать концепции, что мужчины должны одеваться так, а женщины иначе. Идея формы, когда все одеваются приблизительно одинаково, кажется мне очаровательной.
— Кстати, раз уж вы упомянули свою марку — 1205, хотела спросить — насколько тяжело совмещать работу в двух брендах?
— Откровенно говоря, у меня всегда была дополнительная работа, еще с момента запуска 1205. Подстраиваться и переключать мышление под разные проекты для меня дело обыденное, естественное. Скажу больше: сейчас кроме работы в John Lobb и в моем собственном бренде я занята еще и третьим проектом. Здорово, когда вокруг много разных возможностей, которые позволяют исследовать собственные навыки и силы, расширить границы. Мне кажется, это вообще очень полезно для творчества — перепрыгивать от одной задачи к другой. Когда ты слишком погружен в какой-то конкретный вопрос на протяжении длительного времени, то начинаешь тяготиться происходящим, погружаешься с головой в рутину. Завершая один проект и переключаясь на новый, я чувствую себя куда более работоспособной, принимаю многие решения инстинктивно.
— Я правильно понимаю, что в рамках 1205 вы производите только одежду? Обуви и аксессуаров там нет и никогда не было?
— Все верно. На самом деле, пока я не пришла в John Lobb, я никогда и не занималась обувью. Это был большой вызов для меня.
— Как это вообще получилось? Почему вас пригласили?
— Думаю, меня знали по работам в 1205, в Savile Row. Скорее всего, руководство компании было уверено в том, что мне по силам понять, как функционируют бренд, производство, как работают мастера. Они знали, что я очень нацелена на качество и что погружаюсь в процесс создания продукта в техническом смысле. На мой взгляд, сегодня не многие дизайнеры переживают по поводу технических тонкостей. Для них важнее готовая картинка, то, как финальный продукт выглядит, а не то, насколько долговечна вещь.
— Вы сейчас говорите о быстрой моде?
— И о ней тоже. Вообще не могу сказать, что я вижу серьезную проблему в том, что все быстро меняется и на смену одним вещам тут же приходит нечто абсолютно новое. Проблема в качестве. Я всегда чувствовала большую ответственность и считала, что необходимо создавать вещи, которые пройдут проверку временем, особенно если это касается такого бренда, как John Lobb. Думаю, руководство компании знало все это, когда нанимало меня.
В конечном счете мы разделяем все ценности бренда: качество, трепетное отношение к работе наших мастеров, то, как все взаимодействуют. Никаких компромиссов тут не бывает. Я в принципе бескомпромиссный человек, и иногда это немного сводит людей с ума. Приехав на производство John Lobb в первый раз, первым делом я выразила почтение всем мастерам. Провела шесть месяцев на фабрике, просто разговаривая с сотрудниками, наблюдала за тем, что и как они делают. С моей стороны никогда не было диктата.
Когда мы делали первую коллекцию, я прямо сказала: послушайте, я хочу учиться у вас, хочу, чтобы вы делали то, что любите, чтобы вы имели возможность выразить то, что хотите, чтобы между нами всегда был диалог. Многие дизайнеры ведь присваивают все лавры себе. Да, у них свой особенный взгляд на вещи, но в конечном счете они достигают целей вместе со своей командой. Мне бы, напротив, хотелось напоминать о ценности наших мастеров, о том, какие они талантливые. Важно не забывать, что именно мастера — неотъемлемая часть процесса.
— Вы работаете в John Lobb с 2014 года, создали ли вы за это время какие-то модели обуви — мужской или женской, — которыми вы особенно гордитесь?
— Я очень горжусь нашей инновационной конструкцией, делающей обувь более растяжимой, пластичной. Это абсолютно новый способ производства, который ввели мы. Вместо того чтобы работать в традиционной нортгемптонской технике на основе Goodyear, мы сделали процесс более инновационным. В результате продукт получается намного легче, тоньше, комфортнее.
Я убеждена, что для нас это большой шаг. Эта работа заняла у нас около двух лет. Еще я очень горжусь связью, которую установила между bespoke-ателье и фабрикой в Нортгемптоне. Когда я только начинала свою работу в John Lobb, между этими подразделениями была проложена четкая граница. Мастера из ателье работали сами по себе, фабрика сама по себе. Когда я пришла в компанию, то начала объединять их усилия, просила работать вместе над некоторыми моделями. Таким образом они учились друг у друга, обменивались опытом, техниками. Пожалуй, это самое большое мое достижение с точки зрения человеческого фактора. Знаете, иногда я прихожу в ателье и вижу, как они общаются по скайпу, обсуждая какие-то технические детали, и это меня невероятно радует.
— Кстати, знаю, что в конце 2018 года вы представили коллекцию бесшовной обуви. Насколько важны подобные инновации в столь специфической сфере, где ключевую роль играет ручная работа мастера?
— Думаю, что технологии все активнее внедряются даже в такие сферы, как ручной пошив обуви. Впрочем, наша бесшовная коллекция по-прежнему сделана полностью вручную, нет еще машин, которые могли бы произвести такую обувь.
— Но вы согласны с тем, что это инновация?
— Да, разумеется. Но я всегда напоминаю себе, как важно смотреть в прошлое. Каждый раз, когда я задаюсь вопросом — правильно ли то или иное решение для John Lobb, то нахожу ответы в истории самого Джона Лобба. Изучая его биографию, я поняла — традиция всегда начинается с инновации. Люди ведь не были рождены в костюмах-тройках. Изначально было нечто бунтарское в том, что мода перестраивалась, принимала новый облик, который сегодня мы считаем классикой. Разработки и инновации необходимы, чтобы двигать вещи вперед. Эта бесшовная коллекция стала вызовом для нашей команды, мы создали нечто совершенно новое даже для себя. Объединение усилий и такая технологически непростая работа куда важнее дизайна. Когда ты можешь сделать ботинки, которые в носке ощущаются как пара шерстяных носков, это ценно.
— В чем разница между bespoke-сервисом и сервисом «по запросу»? В конечном счете в обоих случаях обувь создается индивидуально для клиента.
— Bespoke-сервис — это мир высокой моды, кутюр. В этом случае нет никакой заготовленной модели, все начинается с диалога между мастером и клиентом: что ему нужно, какую модель он хочет, куда он будет носить эту пару, с какой одеждой, есть ли у него уже какие-то идеи на тему того, как именно будет выглядеть готовая пара.
Следующий шаг — обмер стопы. Обычно я не принимаю участия в процессе создания таких пар, но у нас было несколько замечательных клиентов, которые обратились напрямую ко мне и спросили моего мнения, попросили включиться в процесс. Сервис «по запросу» ближе к концепту ready-to-wear. Например, в основном ассортименте вы присмотрели пару, но вам хочется видеть ее в другой коже или замше — в таком случае мы готовы кастомизировать модель.
Как я уже сказала, в bespoke-ателье нет исходников. Если клиент совсем не понимает, чего именно хочет, тогда мы показываем архивы, которыми заказчик может вдохновиться и сказать: «О, вот это мне нравится!» Ключевое отличие между услугами в том, что в сервисе «по запросу» можно заказать лишь те модели, которых нет в основном ассортименте. У некоторых клиентов есть свои строгие предпочтения. Например, кому-то нравится модель, которая была выпущена в 1986 году, и мы можем восстановить ее. Ведь в конечном счете и одежда, и обувь — это индивидуальная история, отражение личности человека.
— Ваш главный бестселлер сегодня?
— У нас их несколько. Например, большинство наших классических моделей, которые входят в основную линию: в том числе монки William с двойными пряжками, названные в честь сына Джона Лобба, лоферы Lopez, созданные по заказу нашего постоянного клиента, мистера Лопеза. Это одна из замечательных особенностей бренда — часть моделей, входящих теперь в основную коллекцию, изначально была доступна только в bespoke-ателье. Иногда клиент придумывает настолько классную модель, что мы принимаем решение ввести ее в ассортимент и называем в честь клиента. Среди бестселлеров — классические оксфорды City, а в женском сегменте, бесспорно, Willow, ботинки на трех пряжках.
— От чего вы отталкивались во время работы над последней коллекцией? Перед интервью вы уже упомянули сапоги для верховой езды, а что еще?
— Каждый раз, когда я приступаю к новой коллекции, то отправляюсь в архивы bespoke-ателье. Они прекрасны — там я всегда нахожу необходимые примеры. В этом сезоне мне хотелось изобрести какую-то новую формулу. Я думала о том, как использовать определенные технические наработки и создать прогулочные туфли и ботинки, обувь для тех, кто много передвигается пешком. Как объединить движение с комфортом — вот о чем я думала в первую очередь.
Если честно, мне кажется, что мы уже устали носить кроссовки. Ну сколько еще они будут популярны? Лично я захотела создать пары, которые бы вписывались в самые разные ситуации. Мне не нравится, что мы ходим в одном и том же и в офис утром, и на коктейль или ужин вечером. Важны ситуативность, умение проникнуться конкретной ситуацией, быть в моменте: когда вам не все равно, что на вас надето. Красивая пара оксфордов из хорошей кожи, с тонкой светлой подошвой — заведомо более интересный и удачный выбор, нежели пара кроссовок. В наших архивах особенно интересно искать точки соприкосновения между классикой и чем-то более спортивным, а у нас есть и такие экземпляры.
— Сегодня на рынке много брендов предлагают и кастомизацию, и bespoke-услуги. Что делает John Lobb особенным в этом смысле?
— Для меня главную ценность представляет то, кто мы такие, наше наследие, наша история, ценности, которые мы разделяем с покупателями. John Lobb — это не тот бренд, который выбирают с целью покрасоваться, это, скорее, про чувство вкуса, про то, как вы ощущаете себя в своей обуви. Дизайн и технологии, которые стоят за каждой нашей парой, не бросаются в глаза, не кричат о себе. Мы больше заинтересованы в чуть заметных деталях, которые могут оценить лишь избранные. Есть бренды, создающие обувь, которую можно распознать с расстояния 200 метров, причем эти спецэффекты добавляются намеренно. Мы сражаемся с таким подходом. Наши модели скорее можно описать такими прилагательными, как «тихий», «спокойный», «уверенный». У нас нет ни малейшей потребности кричать о том, кто мы такие. Да и наши клиенты, те, кто предан нам столь долгое время, не оценили бы этого. У нас есть особенные пряжки, линия сбоку ботинка, своя высота каблука, подошва, которая окрашивается вручную, — вот примеры того, о чем мы заботимся, что незаметно сразу и что делает обувь лучше.
— Как бы вы охарактеризовали John Lobb сегодня? Это скорее французский бренд или все же английский?
— Исторически это английский бренд, да и фабрика по-прежнему находится в Нортгемптоне. Самое главное, что John Lobb — очень современный бренд. Вот, к примеру, я: моя мама немка, папа итальянец, родилась я в Бразилии, росла в США и Швейцарии. Что из этого мой дом? Он везде и нигде, я гражданин мира. Именно это делает меня мной, я не могу ответить однозначно, какой культуре или стране принадлежу. Огромное преимущество John Lobb в том, что это очень человеческая история. Молодой англичанин, обувщик, прибывает в Лондон из глубинки, чтобы испытать удачу. У него ничего не выходит, тогда он садится на корабль до Австралии, где в итоге и делает себе имя. Только потом он возвращается в Европу, причем не на родину — он едет в Париж.
Джон Лобб придерживался идеи мультикультурности до того, как это стало большим явлением и, если угодно, трендом. Для меня исключительно ценны наше историческое английское наследие, традиции, которым мы следуем, создавая обувь. Но в то же время мы нечто куда большее. Я горжусь, что работаю на дом, у которого вообще отсутствуют границы.
