Воскресным вечером в нижнем парке Петергофа неожиданно безлюдно. Волны в заливе становятся выше, деревья шумят громче. Дождь, сплин и всевозможные оттенки серого намекают, что летний сезон музыкального фестиваля Pianissimo начинается с ноты не совсем июньской. Впрочем, когда меланхоличность не была близка миру академической музыки?
В этом году фестиваль расширяет свою географию: в Петербурге к Большому итальянскому просвету Эрмитажа присоединился Большой петергофский дворец, а к списку городов — Калининград, где концерты проходят в филиале Третьяковской галереи. Импрессионистически-полупунктирной, но в то же время явной линией все площадки фестиваля соединяет тема большой воды. Финский залив ли, Нева, Москва-река, Старая Преголя или Волга, вода становится контекстом и символом, отражающим порой жизнь не только повседневную, но и музыкальную. С точки зрения смысловых соединений это как раз созвучно концепции фестиваля, задуманного как возможность выйти из академических залов, чтобы услышать академическую музыку в новых для нее сегодня обстоятельствах.
В этом году первые звуки летнего фестиваля Pianissimo раздались в Танцевальном зале Большого петергофского дворца: фестиваль открыл сольный концерт Константина Емельянова, где в обстановке елизаветинского барокко прозвучали три пьесы Франца Шуберта, опус 946, 10 пьес из балета «Ромео и Джульетта» Сергея Прокофьева и Соната № 1 Карла Вайна. Программа оказалась полной контрастов. Сочинения из последнего опуса австрийского композитора-романтика, написанные за несколько месяцев до его смерти, соседствовали с литературоцентричной музыкой Прокофьева и сонатой современного австралийского композитора Карла Вайна. Звуки такого путешествия по эпохам и континентам, разносившиеся по затихшим залам дворца, приводит к размышлениям и о его собственной истории: задуманный Петром I, во времена царствования его дочери, императрицы Елизаветы Петровны, дворец значительно разросся, обретя не только в размерах, но и в пышности убранств. Впрочем, одновременно с этим не потерял он и своей изначальной умеренности.
Живописность летней поры, а также весь сумбур ее позднеиюньских настроений можно было наблюдать сквозь петергофские ставни. Ветер, особенно хорошо слышимый в моменты пианиссимо, и птицы, решившие поучаствовать в исполнении пьес из балета, не были вынесены в программку концерта, но точно стали его соавторами.
На следующий день Большой итальянский просвет Эрмитажа и представленная в нем итальянская живопись XVII—XVIII веков оказались свидетелями другого вечера. С программой, состоявшей из Чаконы ре-минор Баха — Бузони, Трансцендентных этюдов, «Грез любви» и «Мефисто-вальса» Ференца Листа, в Зимнем дворце выступил Джордж Харлионо, на бис сыгравший композицию «Эхо любви». Спетая Анной Герман на стихи поэта Роберта Рождественского, она вполне может считаться частью культурного кода. И британский пианист, судя по реакции зала, вне сомнений в него попал.
Разность двух дворцов, программ и манер исполнения подчеркивает саму суть искусства интерпретации. Как музыкантами, так и фестивалем, для которого концерты — словно нанизанные на нить жемчужные бусины: не похожие одна на другую.
Летний сезон фестиваля продолжится до 16 августа в Санкт-Петербурге, Москве, Нижнем Новгороде и Калининграде.
