«Лестница жокейского клуба в Лоншане», карикатура Жоржа Гурса (Сема)
Закрытые частные клубы успешно продолжают свое существование и в XXI веке, хотя, казалось бы, на первое место в глобальном мире выходят совсем другие ценности. Что объединяет аристократов прошлых столетий и сегодняшних джензеров, ожидающих подтверждения членства в Soho House или заветную карточку The Arts Club? Помимо ощущения сопричастности и желания оставаться в курсе последних новостей (особенно, если в числе главных героев этих новостей фигурируют они сами), — это осознание возможностей, которые открываются в их стенах.
История частных клубов Лондона уходит корнями еще в XVII век. Основанный в 1693 году White's, названный так по фамилии итальянского эмигранта Фрэнсиса Уайта (Бьянко), считается одним из старейших. Он получил известность благодаря азартным играм: члены клуба проводили здесь дни напролет, делая ставки и сплетничая друг о друге. В начале XIX века закрытые клубы Лондона, сосредоточившиеся вокруг улицы Пэлл-Мэлл, претерпели изменения. В центре повестки оказались политические и общественные вопросы — в стенах некоторых из них буквально решались судьбы мира. В отсутствии доступных нам сегодня способов коммуникации эти места стали важными центрами обмена информацией и мнений. Члены клубов влияли на политические решения и считались авторитетами в различных сферах общества.
На начало XX века в Лондоне насчитывалось более 50 клубов — от The Oriental Club для возвращавшихся из колоний военных и дипломатов до The Athenaeum, объединявшего интеллектуалов, и камерного Beefsteak, лист ожидания которого растягивался на годы даже для представителей монаршего дома. Все это время женщинам вход в подобные заведения был запрещен, — отсюда закрепившееся за ними название «джентльменский клуб». И если одни клубы в течение прошлого столетия постепенно смягчали правила вступления, то другие — из тех, что остались на плаву, — заявляют о своем гендерном нейтралитете только сейчас. Заголовки, сообщающие о том, что в ряды клуба N впервые за 150 лет вступила женщина — не такая уж редкость на страницах сегодняшних таблоидов.
Успешная модель социокультурной институции, зародившаяся в Лондоне, приглянулась представителям аристократических кругов и в других странах. Так, парижские The Travellers на Елисейских полях и Jockey Club de Paris, римский Circolo della Caccia и нью-йоркский Brook Club были созданы по образу и подобию британских заведений. Сегодня вне зависимости от географического положения в клубах можно найти не только собеседников, разделяющих ваши взгляды и профессиональные ценности, но, возможно, и самые лучшие рестораны и бары в городе. Свечи давно заменило электричество, ставки (в том числе за игровыми столами) стали ниже, количество алкоголя также уменьшилось, а качество времяпрепровождения заметно улучшилось.
Многие клубы поддерживают традиции благотворительности, участвуют в социальных и образовательных проектах и остаются важной частью общественной жизни и городской инфраструктуры, сохраняя исторические коннотации и отвечая на вызовы времени. Они продолжают формировать сообщество, привлекают новых членов особой атмосферой и возможностью не только обсуждать важные вопросы, но и находить решения. Приватность и открытость здесь не антонимы, но взаимозаменяемые понятия. Перефразируя кэролловскую Алису, можно сказать: для того, чтобы оставаться на месте, сегодня нужно быть максимально открытым — и обществу, и миру, и изменениям, которые неизбежны. У клубов, которые продолжают писать свою историю, и новых институций, вдохновленных их примером, этому можно поучиться.
Лондонский The Arts Club был основан в 1863 году, и это далеко не первый клуб, пытавшийся объединить представителей творческих профессий и любителей гуманитарных наук. Манифестация художественной направленности в названии сделала его устойчивым к переменам, происходивших и в истории, и во вкусах аристократической публики. Его создатель Артур Льюис сначала организовал домашний хор под названием «Менестрели Морэя», названный так по имени, которое носил его дом в Кенсингтоне — Moray Lodge. Льюис был гостеприимным хозяином: помимо «менестрелей» здесь собирались боевые товарищи Льюиса, увлеченные искусством и называвшие себя Artists Rifle Corp (в переводе с англ. — «стрелковый корпус художников»).
Одними из первых членов новоиспеченного The Arts Club стали писатели Чарльз Диккенс и Эдмунд Йейтс (после очередной ссоры с Уильямом Теккереем и исключения из The Garrick Club) представитель «Братства прерафаэлитов» Данте Габриэль Роcсетти, художник Джеймс Уистлер и поэт Алджернон Чарльз Суинберн. Попасть в новый клуб было непросто, но и продержаться в его рядах для некоторых оказывалось еще сложнее. Так, в один из вечеров Суинберн устроил скандал: уходя из клуба он не мог найти свою шляпу, и, решив, что ее взял кто-то из товарищей по The Arts Club, растоптал те, что ожидали своих хозяев. Дворецкий не успел сказать поэту, что он пришел в клуб без головного убора. Этот faus pax настолько повлиял на Суинберна, что больше в своей жизни к клубам он не приближался.
В свой нынешний дом по адресу Довер-стрит, 40 The Arts Club переезжает в 1896 году. Его предыдущая хозяйка леди Стенли из Олдерли, возможно, была далека от искусства, но активно боролась за права женщин и выступала за равный доступ к образованию: в частности она основала Гертон-колледж в Кембридже. Во время Второй мировой войны в здание попала бомба, работники спаслись благодаря тому, что спрятались в винном погребе. Среди участников клуба было много архитекторов, поэтому его восстановление стало общим делом. После войны изменился не только дом (хотя было решено максимально сохранить его облик), но и состав. Если раньше художники и архитекторы не желали делить пространство с арт-дилерами и подрядчиками, то ближе к середине 1970-х граница постепенно стирается, The Arts Club становился все более открытым, а среди 1100 членов порядка 150 составляли женщины.
Сегодня The Arts Club разделяет те же ценности — открытость, лояльность, интерес ко всему новому — доказательством чему служит появление отделения клуба в Дубае в 2020 году. Мир меняется, но сила сообщества ощущается вне зависимости от геолокации. В Лондоне и в Дубае можно попасть на ужины, концерты, лекции и паблик-токи. Искусство, которое украшает пространства, не ограничивается географическими рамками и тем более гендерными стереотипами. О скандалах мы, кажется, тоже давно не слышали. Что и говорить, если члены лондонского клуба автоматически получают доступ в соседний фитнес-клуб Lanserhof, и встретить их здесь можно едва ли не чаще, чем в баре The Arts Club.
The Arts Club, Лондон
Самый «открытый закрытый клуб» — именно так нередко называют Soho House — начал свою работу в 1995 году. Это был далеко не первый стартап его основателя Ника Джонса. В 1980-е ему принадлежала сеть ресторанов Over the Top, где предлагали мясо с соусом или топингом, на выбор. Большой бизнес из этой идеи не получился: из десятка точек уцелела лишь одна, которую Джонс переформатировал в ресторан Café Boheme. Именно здесь по адресу Грик-стрит, 40 и открылся первый клуб. Владелец здания предложил надежному арендатору офисное пространство этажом выше. Вход в него был настолько неудобным, что полноценный ресторан разместить здесь было невозможно, и Джонс решил открыть клуб. По его словам, это была «вынужденная случайность»: «Сохо в то время был заполнен креативной толпой, и эта идея витала в воздухе». Первых 500 членов, большую часть которых составляли работники кино- и медиаиндустрии, отбирали завсегдатаи Café Boheme. Клуб по этому адресу существует и сегодня, а графичный логотип Soho House отсылает к истокам — трехэтажному дому с трехчастным фасадом.
Сегодня Soho House насчитывает более 40 отделений по всему миру, включая недавно появившийся Soho House Mexico City, первый в Латинской Америке, и Soho House Jaffa в Тель-Авиве. Вслед за клубом на Грик-стрит, открылся Babington House в Сомерсете, а спустя восемь лет после дебюта у себя дома Ник Джонс отправился в Нью-Йорк. Вместо Сохо (нью-йоркская версия которого все же отличается от лондонской), Джонс присмотрел район Митпэкинг с его галереями и бурной ночной жизнью. В Митпэкинге жила героиня сериала «Секс в большом городе» Саманта Джонс, которая, конечно же, должна была появиться у бассейна Soho House в числе первых (съемки эпизода прошли еще до открытия клуба). Выдав себя за британку Аннабель Бронштейн, чья карточка оказалась у нее в руках, Саманта провела в клуб всех своих подруг. Несмотря на громкий старт в Нью-Йорке все задалось не сразу. Первый скандал, связанный с нью-йоркским Soho House, случился в 2010 году, когда более 500 человек лишили членства. Причина — обилие людей с Уолл-стрит, которые для Джонса воплощали антипод посетителей Soho House (с самого первого дня в Лондоне действовал дресс-код no suits). Несмотря на этот противоречивый шаг, клубу, по словам его основателя, удалось вернуться к «креативным корням».
Еще один скандал связан с лос-анджелесским Soho House и новыми знаменитостями, вышедшими из реалити-шоу. Так, в 2015 году в членстве было отказано Ким Кардашьян и всем участницам съемок The Real Housewives. Бывший директор Soho House в Лос-Анджелесе Тим Джери, кажется, не без гордости говорил о том, что «Ким безуспешно пыталась оставить заявку несколько раз». Все это немного напоминает кривое зеркало: отрицая культуру селебрити, клуб сам становился «знаменитостью» с присущим этому статусу набором поведенческих паттернов (и эмоциональными качелями в придачу) — от ауры недоступности до желания нравиться всем.
Несмотря на развитие социальных медиа и смену нескольких поколений потенциальных членов, Soho House не теряет своей привлекательности и сегодня. В клубах по-прежнему нельзя фотографировать, но зато каждый может воссоздать у себя дома их атмосферу благодаря новому проекту Soho Home, посвященному интерьерам и мебели. Стать членом клуба можно только по рекомендации, но остановиться в отеле Soho House и пользоваться всеми привилегиями можно «друзьям» — и стоимость этого формата отношений значительно отличается от стоимости членства.
История клубного движения в России берет свое начало в 1770-е. Первопроходцами стали петербургский и московский Английские клубы, или «клобы», как их тогда именовали. Достаточно вспомнить строки из «Евгения Онегина»: «Москва Онегина встречает своей спесивой суетой, своими девами прельщает, стерляжьей потчует ухой. В палате Английского Клоба (Народных заседаний проба), безмолвно в думу погружен, о кашах пренья слышит он...». Здесь работали ресторан, бар, библиотека, бильярдная — все то, что могло составить досуг и скрасить вечер «джентльмена» образца правления Екатерины II. Интересно, что, несмотря на название, клубы были основаны французами, а не англичанами, что еще раз говорит нам о важности оригинальной концепции. В 1780-е в Москве появляются Дворянский клуб и Московское благородное собрание, членами которого были не только мужчины, но и дамы. Отличие клубов от пришедших им на смену дворянских (благородных) собраний — это, прежде всего, порядок вступления: если в клуб можно было попасть по рекомендации одного-двух членов и результатам последующего баллотирования, то в собрание — только по праву рождения.
После революции в реквизированных помещениях Дворянского собрания размещается Центральный совет московских профсоюзов. С этого момента здание на Большой Дмитровке стало называться Домом Союзов. Роль клубов в советской России стали выполнять площадки, объединившие представителей профессиональных сообществ — Дом журналиста, Дом художника, Дом архитектора, где помимо обсуждения насущных рабочих вопросов, общались, обедали, ужинали, ругались и мирились — «прения о кашах» не теряли своей актуальности.
«Дом вне дома» — именно таким изначально и задумывался классический клуб. В английском языке между словами house и home есть существенная разница, в русском дом объединяет два понятия — «место» и «ощущение». Что интересно, у двух московских клубов, работающих сегодня, со словом «дом» сложились особые отношения. Noôdome объединяет представителей разных профессий из совершенно разных сфер: дословно «noôdome» означает «купол знаний». Когда-то в домах по соседству жили профессора и преподаватели Московского университета — эта часть города, невзирая на турбулентную историю, была центром интеллектуальной жизни. Сегодня в пространстве с огромными панорамными окнами можно услышать их последователей, а еще — увидеть купола церкви Знамения на Шереметевом дворе. Вряд ли эта символическая перекличка повлияла на выбор названия, но иногда дом оказывается чем-то большим, чем мы себе представляем.
А-House — образовательная платформа и клуб, посвященные архитектуре и дизайну. Идея его создания принадлежит Дарье Беляковой, взявшей за основу пример лондонской Architectural Association, где также действует клуб, объединяющий представителей сообщества, и традиции Центрального дома архитектора (прежний офис бюро Дарьи Arch (e) type располагался в Гранатном переулке). И хотя в названии фигурирует слово house, достаточно один раз оказаться в стенах особняка в Большом Афанасьевском переулке, чтобы ощутить атмосферу дома. Буква «А» — про архитектуру, образование (оценка «отлично») и начало (первая буква алфавита). С момента открытия A-House прошло всего полгода, и за это время стало понятно главное — формирование сообщества, образование, междисциплинарные инициативы безусловно важны и стоят для всех, кто участвует в становлении клуба, на первом месте, но чувство дома — бесценно.
A-House
A-House
