«Политик» — это как труды Макиавелли, только в виде цветастой книжки-раскраски. С одной стороны, въедливое исследование механики политической борьбы и анатомии политических животных. А с другой — искрометная комедия про первые взрослые страсти вчерашних подростков. Герои сражаются на выборах, жульничая и манипулируя друг другом и избирателями, но заодно влюбляются, ругаются и поют песни (дождитесь финального эпизода). Цинизм политической части сериала играючи уравновешивается романтизмом человеческой: наверное, так выглядел бы «Карточный домик», снимай его Уэс Андерсон.
Первый сезон «Политика» почти целиком был посвящен схватке за титул президента элитной школы в Санта-Барбаре, штат Калифорния. Амбициозные и тщеславные дети американской элиты в нем делали все, чтобы быть достойными своих родителей: усваивали и адаптировали их риторику, учились грязным пиар-трюкам, придумывали себе секс-скандалы и без зазрений совести разыгрывали расовые и гендерные карты. Апофеозом абсурда истории и беззастенчивости начинающих политиков стала борьба за один-единственный голос гея-гаитянина, который учится в их школе: да, может быть, он и один, но это 100% важной электоральной группы.
В титрах первого сезона, показывающих, из чего складывается образ идеального политика (книжки, нитки, игрушки, значки — все как в советской песне «Из чего же сделаны наши мальчишки?»), Библия соседствовала с биографиями великих президентов. Но во втором ставки уже растут — и в заставке появляются тесты на беременность, нью-йоркские транспортные карточки и злободневные хештеги (еще без #blacklivesmatter, но уже с #socialdistancing). Птенцы выпрыгивают из калифорнийского гнезда и направляются в Нью-Йорк — учиться в университетах и сражаться на настоящих выборах в сенат штата с опытными политиками. Если первый сезон, несмотря на все свое культурное ехидство и гражданский скепсис, был драмой о поколении, покалеченном родителями, то второй — это уже трагедия о войне отцов и детей.
В левом углу ринга, в красных трусах (в пятом эпизоде выяснится, что это не фигура речи) и верхом на климатической повестке, — прогрессивный молодой кандидат Пейтон Хобарт, кумир миллениалов и зумеров, идеально поставленный голос Америки будущего. В правом углу — опытная сенаторша Диди Стэндиш, либерал предыдущей волны, которая нынешним демократам уже кажется дремучей бабулей. Много десятилетий назад Стэндиш маршировала за права женщин, потом боролась против расовой дискриминации, а затем добилась легализации однополых браков. Но пластиковая бутылка, из которой героиня пьет воду, перевешивает все эти добродетели в глазах озабоченной вопросами экологии молодежи.
Первое, что бросается в глаза в новом сезоне «Политика» — отчаянная неактуальность. Когда его писали и снимали, Америку и правда волновали темы cancel culture и углеродного следа, но во время пандемии коронавируса и расовых волнений общество задает своим лидерам уже несколько другие вопросы. Потеря обоняния для многих — главный страх этот весны, но для «Политика» не чувствовать дух времени как-то и вовсе фатально. Зато сериалу удалось сохранить свое обаяние. К и без того блестящему ансамблю (Бен Платт, Люси Бойнтон, Зои Дойч) первого сезона добавились уже мельком заявленные год назад актрисы Бетт Мидлер и Джудит Лайт. Их зрелые героини крутят романы с мужчинами вдвое младше себя, создают полиаморные союзы и всем своим талантом намекают, что поколение бумеров рано списывать со счетов. А персонаж Гвинет Пэлтроу — посредница и переговорщица между бумерами и зумерами — и вовсе должна стать центральной фигурой в третьем сезоне, так остроумно написана эта роль и слишком уж неотразима актриса. Пэлтроу, которая в реальной жизни выдвигала теории о том, что если кричать на воду, та расстроится, и в «Политике» изображает эдакую Фиби из «Друзей» в костюме Хиллари Клинтон. Например, ее героиня получает преимущество на губернаторских выборах, пообещав сделать Калифорнию независимым государством.
Сценарное мастерство и изящная режиссура тоже на месте. Эпизоды смотрятся на одном дыхании независимо от своего хронометража (который здесь бывает и по 50, и по 25 минут). Диалоги звучат куда афористичнее настоящих политических речей. А гения Райана Мерфи — автора сериала — хватает на то, чтобы даже игру в «камень-ножницы-бумагу» (не шутка) превратить в источник саспенса, честно работающий аж два эпизода.
Но за внешней эффективностью этой истории скрывается пугающая пустота, которую в первом сезоне еще как-то маскировала свежесть лиц и подхода. Проблема «Политика» в том, что он слишком похож на настоящих политиков. Сериал вроде бы высказывается на почти все важные темы современности, но каждый его тезис осторожен, уклончив, расплывчат. От серьезных вопросов он отшучивается, а нелепым уделяет нарочито много внимания, чтобы казаться человечным.
Netflix смотрят самые разные люди, и «Политик», несмотря на заданный фокус на прогрессивную молодежь, знает цену каждого голоса (в случае стриминга это около $9 в месяц) и старается угодить всем. Максимально скользкий второй сезон вполне можно прописывать в качестве пилюли всем, кто устал от «разгула» политкорректности, толерантности, инклюзивности и либеральной цензуры. К каждой из этих тем сериал относится с иронией, которую легко трактовать как цинизм. И в то же время он дает небывалые возможности для актеров и сценаристов в плане репрезентации, фиксируя всю сложность и многообразие современной жизни.
Иногда «Политик» посмеивается над прекраснодушием миллениалов и зумеров. Но большую часть времени сериал все же остается гимном этому ответственному и свободному поколению, которое вот-вот заставит весь мир отказаться от пластиковой посуды. «Политик» играет в идеального кандидата для каждого из подписчиков Netflix. Для кого-то этот сериал — пессимистичный, компромиссный и лживый. Для кого-то — оптимистичный, непримиримый и искренний. Даже его жанровая ориентация предполагает небинарность, которая соблазнит всех-всех-всех: гротескная сатира тут уживается с психологической драмой, местами озабоченная комедия — с высокой трагедией, нежный мюзикл — со шпионскими страстями.
Проблема в том, что во втором сезоне не осталось магии, заставляющей продолжать верить в красивый обман. Качество истории вроде бы не изменилось, но манипуляции художественного «Политика» теперь смотрятся так же грубо, как и трюки политиков реальных. Сериал выходит во времена, когда зрители хотят слышать четкие ответы, но боится сформулировать свои убеждения. Ведь на счету каждый подписчик — особенно сейчас, когда долги Netflix стали больше, а конкуренты вроде Disney+, HBO Max и NBC Peacock (да даже и Quibi) приготовились к дележу рынка.
Говорить всем то, что они хотят услышать, — это, может статься, и свойство самого Райана Мерфи: только в этом году у самого востребованного шоураннера мира выходит восемь проектов. Среди уже состоявшихся премьер — третий сезон страстной и потной процедурной драмы «911: Одинокая звезда» об американских службах спасения. И мини-сериал «Голливуд» — фантазия об альтернативной истории американского кино. «Голливуд» напоминает фантастическую литературу о «попаданцах», только вместо людей в нем в прошлое отправляется современная этика производства фильмов и сериалов. И вот уже в 1946-м году герои берутся снимать фильм с чернокожей актрисой в главной роли и азиаткой — во второстепенной; со сценаристом-геем; с исполнительным продюсером-женщиной; и с маркетинговой кампанией, которая потрясет всю страну.
Впереди у Мерфи — уже десятый сезон «Американской истории ужасов», остроумного дайджеста былых достижений американской поп-культуры и самых актуальных неврозов этой нации. И третий сезон «Позы» — сериала о клубной жизни Нью-Йорка 80-х, в котором чувственное и политическое раскрепощение героев происходит в тени растущих небоскребов Дональда Трампа. А уже осенью шоураннер должен выпустить сериал «Сестра Рэтчед» — историю про молодость демонической медсестры из «Пролетая над гнездом кукушки»; в главной роли — любимица Мерфи актриса Сара Полсон. До конца 2020-го года Мерфи постарается закончить и фильм «Оркестранты» («Парни в группе») — чтобы успеть к пятидесятилетию одноименной картины Уильяма Фридкина, которую относят к авангарду квир-кинематографа. Это экранизация офф-бродвейского спектакля о несостоявшемся (или невозможном) каминг-ауте на дне рождения в Нью-Йорке; и искрометная, и печальная пьеса. Как будто всего этого мало, Мерфи в качестве режиссера еще и работает над мюзиклом «Выпускной» с Николь Кидман и Мэрил Стрип, который многим напомнит «Продюсеров» — но с женщинами в главных ролях. Съемки удалось завершить до пандемии — так что и этот фильм должен выйти в 2020-м году.
Трудиться над большинством этих проектов Мерфи помогают проверенные люди. Например, сценарист Брэд Фалчук — муж актрисы Гвинет Пэлтроу, без которой «Политик» растерял бы львиную долю своего электората. Но ощущение, что Мерфи не хватает концентрации, все равно остается. Второй сезон «Политика» — это уже не история, а механика (и иногда — мешанина). Главная «злодейка» сериала — сенатор Диди Стэндиш, которую неминуемо переизбирают уже десятки лет подряд. От предвыборных кампаний она подустала, и есть подозрение, что в этом персонаже Мерфи спрятал самого себя — автора, который слишком востребован и занят, чтобы выдать нечто действительно грандиозное. Но разве этот шоураннер виноват, что другие кандидаты не умеют думать так же быстро и изъясняться так же страстно, как он?
