Вы можете прочитать номинированные книги и проголосовать за своего фаворита на сайте премии «Большая книга»
Евгений Абдуллаев (Сухбат Афлатуни)
Номинирован за роман «Рай земной»
Дочитываю записки замечательного Карла Проффера «Без купюр» (АСТ, 2017). Разумеется, о Бродском, но не только — еще о литературных вдовах, с которыми Карл и Эллендея Профферы встречались в шестидесятые-семидесятые. Надежда Мандельштам, Елена Булгакова, Лиля Брик… Атмосфера кухонных посиделок, споры о политике, добре и зле и судьбах мира. И о литературе, разумеется.
Вообще, в честь Проффера, так много сделавшего для знакомства Запада с современной русской литературой, а России — с современной западной, стоило бы, например, назвать улицу в Москве. Улица Карла Проффера. Как вам?
Параллельно читаю «Избранное» архиепископа Иоанна (Шаховского), изданное в 1992-м, но приплывшее в руки только сейчас. Тоже о русской литературе — но под другим, понятно, углом. Глоток прозрачного воздуха. И много о Толстом — главной занозе русского религиозного сознания.
Из более нового — «Собаки Европы» Ольгерда Бахаревича и «Жизнь А.Г.» Вячеслава Ставецкого. Оба — в шорте «Большой книги», оба написаны замечательным стилем. (До остальных «ошорченных» книг пока не добрался.) Пересказывать бессмысленно — там, где стиль, лучше просто брать и читать.
И немного ненавязчивой саморекламы. «Твист на банке из-под шпрот» — сборник коротких рассказов, составленный по результатам конкурса среди выпускников литературной школы Creative Writing School. Предчувствую легкий скепсис в отношении дебютных текстов, но как человек, имевший отношение к составлению, рекомендую. Тестировал на друзьях и коллегах — читали с удовольствием. Выйдет в конце августа в «Эксмо». Ожидаем…
Ольгерд Бахаревич
Номинирован за роман «Собаки Европы»
Однажды летом, «в час небывало жаркого заката», мы с женой сидели в Троицком предместье в компании нашего норвежского друга Тура и, попивая потихоньку пиво, учились правильно произносить фамилию новой литературной звезды. «Княусгор, — весело мяукали мы. — Карл Уве Княусгор…». Именно тем летом, три года назад, я впервые прочитал о сумасшедшем, написавшем роман о себе самом на три с половиной тысячи страниц и обозвавшем его «Min kamp», то бишь «Моя борьба». Стало безумно интересно, что это такое и зачем. Потом довелось редактировать перевод на белорусский отличного эссе Кнаусгора о редакторстве («Задача редактора состоит в том, чтобы хороший писатель не бросил писать»), чуть позже — попросить знакомую привезти в Минск польский перевод первой книги «Моей борьбы». Зацепило; и вот в Берлине я покупаю немецкий перевод второй книги, затем третьей, а четвертую и пятую самонадеянно берусь читать по-английски, а на горизонте уже маячит увесистый том шестой. Вот и получается, что уже третье лето я читаю Кнаусгора, читаю и хочу еще — и все пытаюсь понять почему. Почему он так хорошо читается именно летом? Почему текст, который иногда напоминает фейсбучное самоковыряние, пугает таким остервенелым саморазоблачением, что кажется, от автора вообще ничего не останется, а иногда состоит из ведущих в никуда диалогов. Почему он так затягивает? Может, потому что он создан из настоящей боли, потому что это беспощадный эксперимент над собой, потому что в нем ровно столько ужаса повседневности, сколько нужно, чтобы узнать себя. Да, я сразу же узнал в персонаже по имени Карл Уве себя — да и не я один, себя в нем узнали миллионы. И эти накликанные норвежским нарциссом воспоминания о себе самом чуть меня не убили. Автофикшн, да… Я тоже попробовал, написал книжку «Мои девяностые» о собственной молодости, стало страшно. А у Кнаусгора все равно страшнее. «Моя борьба» — книга о том, как трудно быть человеком, быть мужчиной здесь и сейчас, как тяжело говорить и двигаться в пустоте, суете и времени. Это книга о мужском эго, мужской растерянности, мужском одиночестве и о свободе — бесполой и беспокойной. Зачем, почему? .. Какая разница. Да хотя бы для того, чтобы узнать, куда движется литература и как меняется.
Евгений Водолазкин
Номинирован за роман «Брисбен»
Джулиан Барнс «Одна история». На мой взгляд, самый сильный роман Барнса со времени его книги «Предчувствие конца». Щемящая история любви двух очень разных людей — разных как по возрасту, так и по мироощущению. Любовь захватывает их как водоворот и (таково уж свойство водоворотов) неумолимо тянет ко дну. Роман написан как взгляд через годы, но даже толща лет не делает раны менее болезненными.
«Яснослышащий» Павла Крусанова и «Концертмейстер» Максима Замшева. Оба эти романа — о музыке. Я читал их с особым интересом не только как автор «музыкального» романа «Брисбен». Я ощущал таинственные волны литературы, почти одновременно выносящие на берег родственные тексты, авторы которых ни сном ни духом не ведали о своих литературных родственниках. Что это — случайность? Закономерность? Нахлынувшая тоска по единству культуры?
В центре книги Крусанова — рок-музыкант эпохи асса-культуры и музыка как таковая, некая энергия, которая переворачивает мир. Место действия романа Замшева — советские Москва и Ленинград. Это повествование в традиционной манере, которая удивительно точно ложится на описываемое время. Сквозь магический кристалл музыки проступают человеческие отношения, и в целом — та странная и еще многим памятная эпоха.
Александр Гоноровский
Номинирован за повесть «Собачий лес»
Сейчас неожиданно читаю сразу несколько книг, каждая из которых раскрывается под настроение. Джозеф Хеллер «Вообрази себе картину». Слушал книгу в аудиозаписи и вместе с записью потерял место, где слушал. Теперь слушаю ее с того места, где открою. Эту книгу можно слушать как угодно и сколь угодно долго. Читаю «Черный принц» Айрис Мердок. Почему-то перечитываю Франсуа Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль». Большую часть времени занимает чтение работ учеников литературно-сценарной мастерской, в которой преподаю. Чтение «сырых» работ — очень интересный процесс, поскольку позволяет тут же достраивать чужие сюжет и образы, бродить там, где, может быть, никто, кроме тебя, и гулять-то не захочет. Все это — и прочитанные книги, и обсуждение не созданных еще работ — очень важное для меня пространство.
Линор Горалик
Номинирована за роман «Все, способные дышать дыхание»
Книга Андрея Десницкого «Христианство. Настоящее» оказалась для меня не только очень важным, но и совершенно захватывающим чтением. Прекрасная книга Энн Холландер «Пол и костюм», вышедшая в «Библиотеке теории моды», обязательно войдет в мой список рекомендаций студентам. Только начатый мною «Дом правительства» Юрия Слезкина обещает стать одной из главных лично для меня книг не только этого года, но и нескольких последних лет. Ну, и какое лето без детективов?! «Тайное место» Таны Френч и «Француженка по соседству» Лекси Эллиотт, на мой взгляд, так хороши, что даже не попадают под описание «стыдных удовольствий», а оказываются просто чистым удовольствием.
Олег Лекманов
Номинирован за биографию «Венедикт Ерофеев: посторонний»
У нас с женой есть традиция — читать книги вслух. За июнь-июль мы успели проглотить новый детектив Ю Несбе «Нож», а сейчас с чувством, с толком, с расстановкой смакуем книгу Владимира Зисмана «Путеводитель по оркестру» — остроумный рассказ музыканта-профессионала, чуть-чуть напоминающий монологи персонажей фильма Феллини «Репетиция оркестра». Сам для себя и для будущей работы я читаю еще мемуарную книгу одной из самых обаятельных женщин, которых я знаю, — «Серебряный век в нашем доме» Софьи Игнатьевны Богатыревой. В этой книге воспоминания Богатыревой о встречах с Надеждой Мандельштам, Анной Ахматовой, Виктором Шкловским и другими великими современниками соседствуют с увлекательными мемуарными новеллами ее дяди, Александра Ивича.
Евгения Некрасова
Номинирована за роман «Калечина-Малечина»
Я обычно не разделяю книги по сезонам, просто читаю параллельно несколько текстов, которые сейчас мне кажутся важными и интересными. Из Booker Prize Longlist (пытаюсь успеть за англоязычной литературой, не очень справляюсь, тону в ней, так как она — океан, лонг-листы, шорт-листы премий помогают с навигацией) я начала с «Girl, Woman, Other» писательницы Бернардин Эваристо. Текст о чернокожих британках, который написан на стыке прозы и поэзии. Политический, поэтический, феминистский, бытовой, современный, актуальный, очень свободный. Это то, что я больше всего люблю в современной британской и американской прозе — способность и храбрость авторов писать о современности, но быть одновременно совершенно свободными от нее. Еще читаю сборник рассказов «Найти виноватого» Джеффри Евгенидиса — автора великого романа «Средний пол». Евгенидис в этом сборнике, да и в остальных своих книгах, одинаково хорошо чувствует-понимает самых разных героев в разных ситуациях — и женщин, и мужчин. Из русскоязычной прозы я начала недавно роман Алексея Поляринова «Центр тяжести» — по-моему, один из немногих текстов, где изложена матрица теперешних тридцатилетних: взросление в девяностые-нулевые в маленьком городе, переезд в мегаполис, там новая, взрослая, интересная жизнь, а дальше — обнаружение себя в государстве стен и запретов.
Предполагаю, что лето — хорошее время для того, чтобы вернуться к оставленным, непрочитанным по каким-то причинам книгам. Традиционной школьной или современной классике, хорошим и большим романам, которые откладывались на потом. Советовала бы «Бесконечную шутку» Дэвида Фостера Уоллеса тем, кто еще не успел прочесть (один из переводчиков — Алексей Поляринов, которого я упомянула раньше), или тот же «Средний пол» Евгенидиса — необходимый к прочтению роман. Можно обратиться к неочевидным книгам знаменитых авторов, например, к взрослым рассказам Туве Янссон. В процессе написания этого текста вдруг осознала, что они и есть, по моему представлению, идеальное летнее чтение.
Алексей Сальников
Номинирован за роман «Опосредованно»
Не все у Николая Семеновича Лескова прекрасно, да и само его имя уже слегка меркнет со временем все больше и больше. Но вот был человек, сподвижник вегетарианства в России, инициатор перевода книги вегетарианских рецептов на русский язык, что может быть современнее? Так и взгляд его на другие вопросы непредсказуемым образом оказывается невероятно современным.
Наткнувшись на его собрание сочинений, кинулся читать все по порядку и уж думал, что после блестящей «Воительницы» ничему уже не удивлюсь, и вдруг абсолютно невероятная штука «Смех и горе», где буквально в начале говорится, что лучший подарок ребенку на праздник — это выдрать его, чтобы он уже ничему не удивлялся, живя в России, чтобы всегда ожидал какого-нибудь неприятного сюрприза даже там, где этот неприятный сюрприз исключается. А чем дальше, тем больше. Лесков весело проходится по большинству неизменных российских проблем, начиная с дорог (как без них!) и заканчивая чиновниками. А между тем есть и такое: «Она дошла по книжке Пельтана, что женщины сами виноваты в своем уничижении, потому что сами рождают своих угнетателей. Она хочет, чтобы дети в ретортах приготовлялись какого нужно пола или совсем бесполые». Плюс тогдашний польский вопрос, так сильно похожий на сегодняшний украинский.
Не знаю, лучшей книги нынешним летом просто нельзя придумать. Она так замечательно передает ощущение, что едешь вместе со всеми своими соотечественниками в переполненном автобусе: и грустно, и тесно, и при этом смешно, и ничего нельзя с этим поделать.
Роман Сенчин
Номинирован за роман «Дождь в Париже»
Этим летом читаю, в основном, рукописи, совсем нет времени на чтение для себя, поэтому порекомендовать, к сожалению, ничего не могу.
Григорий Служитель
Номинирован за роман «Дни Савелия»
«Дело было так», М. Шалев. Небольшой роман о семейных привычках, привязанностях и (не)способности порвать с ними на протяжении всей жизни. Остроумное, легкое и глубокое повествование о переселенцах из Российской Империи в Палестину в начале прошлого века. Об их быте, труде, ссорах и обидах, пронесенных через всю жизнь. Особая линия — это судьба пылесоса, пропутешествовавшего из Америки в Израиль. Об истинном предназначении и горьком жребии, выпавшем на его долю.
«Письма русского путешественника», Н. Карамзин. Увлекательное, в чем-то наивное, в чем-то новаторское сочинение, написанное совсем молодым человеком двадцати трех лет. Пожалуй, самое интересное в книге — описание Франции и Парижа, в частности, в первые месяцы Великой французской революции. Еще не объявлен террор, до диктатуры Робеспьера пока далеко. Король с семьей как ни в чем ни бывало появляются на утренней службе в церкви. Времена еще вполне себе вегетарианские (лето 1790-го). В каком-то смысле Карамзин чувствует себя амбассадором, который разрушает в глазах просвещенных европейцев стереотип о диком, бородатом москвитянине. Кто-то считает, что именно с «Писем русского путешественника» по-настоящему началась отечественная светская проза. Не буду спорить — не знаю, но, читая «Письма», убеждаешься в одном: русский язык развивался в конце XVIII столетия гораздо стремительнее, чем сейчас. Достаточно упомянуть эпизод, когда Карамзин встречает в Потсдаме старого русского солдата. На родине он не был более 50 лет, и они с Карамзиным понимают друг друга с большим трудом. Разговорный язык солдата кажется безнадежно устаревшим и архаичным. Удивительно, Карамзин, ни разу до того не покидавший родину, нигде не чувствует себя чужим. Каждый Прусский городок, каждое швейцарское поместье связано у него с литературным эпизодом, стихотворной строкой или воспоминанием из философского трактата. Путешествие — это не просто физическое перемещение в пространстве, а воссоединение литературных впечатлений с реальными прототипами. И в случае Карамзина — всегда счастливое воссоединение.
«Квартира», В. Ставецкий. Пронзительная и какая-то несовременно человечная повесть о румынском солдате, случайно оказавшемся в Сталинграде на чужой войне. В первом же бою погибает весь батальон главного героя, а он чудом спасается в одном из уцелевших домов. Пушечным залпом его блокирует в случайной квартире, откуда нет возможности выбраться. Он имеет достаточно времени изучить быт и даже привычки обитавших здесь людей. Вообразить их будни, их работу. Он успевает почти что влюбиться в дочку отца семьи, вспомнить свою мирную жизнь, в которой был скрипачом. Он каждое утро дирижирует артиллерийскими обстрелами той и другой стороны. Он наблюдает за жестокими схватками немцев и русских и пробует осознать цель этого ужаса и свою незавидную роль во всем этом. Трогательная и прекрасно написанная повесть.
Вячеслав Ставецкий
Номинирован за роман «Жизнь А.Г.»
Уже с месяц читаю «Бесконечную шутку» Дэвида Фостера Уоллеса. Исключительно сложное чтение, но необходимое всякому, кто всерьез интересуется современной литературой. Скажу прямо: нужно приложить нешуточные усилия, чтобы продраться через этот монструозный текст. Однако Уоллес щедро вознаграждает их блистательным языком и возможностью по-новому взглянуть на тот грандиозный спектакль, который творится на нашей планете. Из недавних открытий — книга «Почти два килограмма слов» Алексея Поляринова (по совпадению — переводчика «Бесконечной шутки»). По-моему, лучший сборник литературоведческих эссе за последние годы, очень тонко и остроумно написанный. Но, пожалуй, важнейшие тексты лета для меня — «Очередь» Михаила Однобибла и «Поклонение волхвов» Сухбата Афлатуни. Коротко: они великолепны. Тот случай, когда хочется хвататься за голову и спрашивать всякого, кто причастен к русской литературе: «Как? Почему их не заметили? Почему не наградили?» Увы, оказывается, можно написать блестящий роман и остаться в тени посредственных текстов. Определенно что-то не так с нашим мироустройством. Надеюсь, время все расставит по своим местам, и эти книги еще будут признаны классическими.
Гузель Яхина
Номинирована за роман «Дети мои»
Для летних поездок и перелетов приготовила себе книгу, которая пару месяцев назад вышла в «Редакции Елены Шубиной», — сборник рассказов «Птичий рынок». Как можно догадаться из названия, рассказы эти — о всякой живности. 37 авторов — от Евгения Водолазкина и до Григория Служителя, от Яны Вагнер и до Екатерины Рождественской — делятся воспоминаниями, мыслями, фантазиями о животных. История об осле с удивительной кличкой Марлезон — от Наринэ Абгарян. О лобстере Себастьяне — от Татьяны Толстой. О котах — от Александра Гениса. О козле — от Романа Сенчина. О плюшевом щенке — от Людмилы Улицкой. О муравьях, медузах, удавах, крокодилах… Рассказы — очень разные по настроению, стилю, степени серьезности, длине, наконец. Можно читать запоем, а можно вдумчиво, по одному. Что-то захочется перечитать. А вот оставлять на пляже или в самолете эту книгу точно не захочется, уж больно она красивая — с авторскими рисунками молодого художника Арины Обух.
Ищете, что почитать у моря?
Загляните на страницу нашего проекта «60 книг в отпуск»
