Чтобы не начинать рассказ об одной из самых обсуждаемых певиц момента обидной фразой «сестра Бейонсе», приведем описание журнала i-D: «К собственной неприкосновенности и приватности Соланж относится серьезнее любой королевы. Может месяцами не заходить в соцсети, не ставить юзерпик в Instagram. Зорко следит, чтобы ни одна фотография сына не просочилась в Сеть и преспокойно правит в собственном агентстве Saint Heron, занимающемся продвижением творческой поросли — художников, дизайнеров и артистов». Исчерпывающая характеристика образцово-показательной сильной женщины, но без деталей не обойтись.
Младшая Ноулз (сегодня официально уже Фергюсон — взяла фамилию мужа — клипмейкера) с детства отличалась тягой к искусству, музицированию и нарядам. А что еще остается, когда мама Тина — парикмахер, которая шила костюмы не только Бейонсе, но и Destiny’s Child. Вот что вспоминала Бейонсе в разговоре с сестрой для Interview: «Ты, как одержимая, подпевала Аланис Мориссетт, Минни Рипертон и выдумывала какие-то сумасшедшие наряды. Но главное — запиралась в комнате с барабанной установкой и писала песни. И все это — в десять лет». Соланж совершенно точно были чужды детская наивность и идеалистические мечты о будущей профессии — девочка словно с рождения знала, чего хочет, и ни на секунду не сомневалась в своих решениях.
«Понятия не имею, откуда во мне это! — дивилась сама себе певица в том же интервью. — Думаю, женщины в нашей семье обладают сильнейшей интуицией. Я почти всегда прислушивалась к внутреннему голосу, а когда игнорировала его — тут же получала от жизни по шапке. Я привыкла делать то, что считаю нужным, даже если окружающие думают, что я не права».
Внутренний голос действительно приведет Соланж к музыкальным вершинам — но только в 2016 году, а до этого живая иллюстрация к песне «Наутилус Помпилиус» «Гни свою линию» дебютирует на сцене в составе подтанцовки Destiny’s Child, в 16 лет запишет дебютный альбом на отцовском лейбле Music World Entertainment, снимется в паре фильмов, сочинит десяток песен для сестры, а главное — прослывет иконой стиля.
В отсутствие громких музыкальных высказываний Ноулз поражала (в самом лучшем смысле этого слова) зрителей светскими выходами. До 2015 года гардероб девушки переливался всеми мыслимыми и немыслимыми принтами, первое правило Соланж звучало так: «Можно пренебречь нижним бельем, но принты должны быть непременно».
Затем то ли предчувствие скорого триумфа, то ли второе замужество заставили певицу усмирить пыл и переключиться на колор-блок. Так, Jacquemus и David Laport незаметно вытеснили Just Cavalli, Burberry Prorsum и Vika Gazinskaya с рейлов артистки. Постепенно к ним примкнули луки The Row, Acne Studios, Brother Vellies, студентов лондонского Центрального колледжа искусства и дизайна им. Святого Мартина и совсем неизвестных местечковых дизайнеров.
В 2016-м солнце Соланж наконец зажглось: третий альбом A Seat at the Table принес Ноулз «Грэмми» и безоговорочное преклонение критиков и слушателей. Тут же начался триумфальный тур, в который вошли шоу в Музее Гуггенхайма в Нью-Йорке и Музее современного искусства в Сан-Франциско с 80 танцорами, американский Glamour короновал Соланж в женщину года, топовый глянец выстроился в очередь за съемками и интервью.
О том, что все треки (а на A Seat at the Table их 21) Соланж написала сама, девушка призналась только сестре: «Не хотела показаться высокомерной», — оправдалась Ноулз-младшая. Певица готовила альбом долгих три года, и только сингл — Cranes in the Sky был написан за восемь лет до. Тогда Соланж пережила тяжелое расставание с отцом своего ребенка и всерьез задумалась о том, что американцы игнорируют проблемы, игнорируют все, что происходит вокруг, и не пытаются сражаться. Но альбом полюбили даже не за сингл, а за связки-интерлюдии: Соланж взяла интервью у давно разведенных матери и отца, у рэперов Master P и Лила Уэйна — в основном о судьбах чернокожих. Это вообще ключевая тема для певицы — она не раз признавалась, что хотела бы жить в «черном городе», поэтому добрую часть третьего альбома написала в Нью-Иберии в штате Луизиана.
Альбом не просто стал самостоятельным хитом, но раскрыл Соланж как универсального бойца: например, она поставила хореографию в клипах Cranes in the Sky и Don't Touch My Hair. Получились два полноценных красочных перформанса.
На второй прорывной альбом Соланж понадобились еще три года. When I Get Home вышел практически немым — в том смысле, что слова и лирика тут не важны. В 19 треках Соланж лихо замиксовала джаз, электронику, фортепиано и — главное — свой голос. Да, певица как и прежде хочет быть услышанной, но уже не рассказывает истории. Девушка спокойно повторяет одни и те же строчки и вокализы по несколько раз, словно вовсе не пытается донести какой-либо месседж. По сравнению с образцом 2016 года When I Get Home получился более личным.
И если учесть, что младшая Ноулз, несмотря на любовь к экспериментам и зрелищным шоу, человек довольно закрытый, подобная откровенность становится особенно ценной. Критики уже расслышали в пластинке фантазии на тему «Как бы жилось чернокожим вне Америки» — эдакие афрофутуристические замашки, и даже сравнили Соланж с королем Т'Чалла из «Черной Пантеры», ведущим свой народ к независимости. Займет ли Соланж Ноулз трон борца за права своей расы и потеснит ли властедержительницу-сестру — покажет время. Но то, что мировому музыкальному двору придется с ней считаться, — очевидно.
