«В России обязательно доведут до твоего сведения, если ты бездарь»

Джон, почему вы снова решились на эпизодическую роль, пускай и в блокбастере?

Все просто: я получил сценарий от своего агента, прочел текст взахлеб и был очень впечатлен. Дэвиду Эйру удалось ухватить суть настоящего мужского товарищества в условиях войны. На эту роль претендовали многие, и мне пришлось за нее жестоко побороться.

Прямо-таки жестоко?

Да, я ведь не из тех, чье лицо в фильме обеспечит потоки зрителей в кинотеатры. Поэтому за любой достойной ролью стою в очереди. Но знаете, мне это даже нравится. Сейчас я постепенно дошел до такого уровня, что мне предлагают серьезные роли. И это ужасно: мне нравится биться за роль, нравятся пробы. Это очень дисциплинирует, потому что помогает трезво оценивать все твои немногочисленные карьерные достижения.

Получить роль еще не самое сложное. Правда ли, что ад начался при подготовке к съемкам, когда вас отправили в лагерь для новобранцев?

Да, это было незабываемо. Представьте: группа актеров в возрасте от 20 до 50 лет и все в разной физической форме и в разных отношениях с армией. Нас хотели сначала сломать, чтобы потом сплотить в единую команду. И в какой-то момент каждый действительно ломался физически или морально. В итоге у нас просто не было выбора, кроме как начать работать слаженно, чтобы пройти через это испытание. Мы стали одной командой, одной семьей. А это необходимо для фильма о танковом экипаже, который прошел через четыре года войны в маленькой кабине боевой машины. Мы стояли горой друг за друга, но также и постоянно собачились – все как в настоящей семье.

И что, сам Брэд Питт принимал участие во всех этих безобразиях?

С большим энтузиазмом, чем кто-либо из нас. Слушайте, ведь он же Брэд Питт, в конце концов, его никто не заставит делать то, чего он не хочет. А он с удовольствием бросался на все подряд. Все тренировки, вся муштра в лагере – он в первых рядах. Чем ужаснее погода, чем унылее обстановка, тем счастливее был Брэд. Причем он был с нами на равных, ни разу не показал, что он суперзвезда. И провести ночь в танке, чтобы понять, каково это – спать в замкнутом пространстве целой толпой, придумал тоже он. Он делал то, что и все мы, но с улыбкой на лице. Это невероятно окрыляло.

Как прошло ваше знакомство с боевой машиной?

Когда за четыре месяца до съемок мы впервые залезли в танк, я подумал, что ни за что, ни за какие коврижки не выдержу здесь больше пяти минут. Это страшно неудобное пространство, способное сделать клаустрофобом кого угодно. Помню, Брэд обреченно сказал: «Ну и вонь же здесь стоять будет».

Он оказался прав?

(Ухмыляется.) Не то слово! Танк – это машина для убийства, и убивает она не только все вокруг, но и внутри себя. Кругом острые углы, каждый люк весит 35 кг и в момент отсекает руку, если зазеваешься. А если не глядя повернешь орудийную башню, легко оттяпаешь однополчанину ногу. Все танкисты, с которыми мы общались, в один голос утверждали, что во время тренировочного периода кто-нибудь обязательно потеряет конечность или, еще хуже, попадет под гусеницу. То есть для них это нормальное явление, ничего особенного. Но честное слово, к моменту съемок танк стал нашей гостиной, в нем мы были абсолютно счастливы. И мы научились управлять этой машиной, как заправские танкисты: водить, стрелять, разбирать и собирать орудие.

Зачем такие страдания? Вы, актеры, можете сыграть страдание, не испытывая его.

Ну конечно, мы вроде обезьянок в гриме и костюмах, которые произносят заученные фразы и строят дежурные рожи. (Смеется.) Я не шучу, это почти правда, и сравнивать то, через что прошли мы, с тем, что прошли солдаты Второй мировой, несерьезно. Просто мы убеждены, что жить в пятизвездочных отелях и питаться в роскошных ресторанах во время съемок такого фильма было бы неуважительно по отношению к тем, кто воевал.

Как вы переключились с вашего героя в «Ходячих мертвецах» на танкиста времен Второй мировой? Ведь в задачи обоих персонажей входило выжить и спасти семью.

Грейди, мой герой в «Ярости», – дитя Великой депрессии. Он вырос в маленьком городишке на севере Джорджии, им ограничиваются все его знания о мире. И тут внезапно он оказывается в самой мясорубке, на войне по другую сторону океана, в тесном танке с другими такими же парнями из разных уголков страны. При этом он напрямую никого не убивает, он ведь заряжающий. Но он такой же продукт этой войны, она его поглотила, переварила и сломала. Примерно то же самое произошло с моим Шейном в «Ходячих мертвецах». Его породил этот новый мир, научив выживать путем отказа от принципов. И в итоге он просто делал все, чтобы выжить. Но если Шейна на безрассудные поступки толкала любовь к чужой женщине, то Грейди движет страх, и это вполне объяснимо.

Вы учились в России, в Школе-студии МХАТ. Мы очень горды вашими успехами, вы прямо как родной для нас.

(Смеется и говорит по-русски.) Спасибо большое. Очень рад, что я для вас как родной. Обожаю Россию, это были чудесные годы. Знаете, когда я был совсем молодым, чем только не пытался заниматься, но каждый раз упирался в глухую стену. Какое-то время был профессиональным боксером, но очень хотел быть актером. И вот я познакомился с прекрасной преподавательницей актерского мастерства, которая посоветовала мне отправиться в Москву, потому что там лучшая драматическая школа. Я поехал, прошел прослушивание и начал учиться с русскими студентами. В России, конечно, невероятно богатая культура. Чтобы это понять, достаточно пройтись по улицам Москвы, полным статуй поэтов, писателей, драматургов, художников. Я счастлив, что именно там учился актерскому мастерству и наряду с этим овладевал искусством балета и акробатики.

Почему?

Русский подход к преподаванию актерского мастерства сильно отличается от американского. Русские исповедуют тотальный подход к подготовке. В Штатах же в актеры идут те, кто вышел внешностью, но плохо учился или не успевал в спорте. И играют они в основном на инстинктах. А в России тебя научат всему и к тому же обязательно доведут до твоего сведения, если ты бездарь. (Смеется.) К счастью, мне такого не говорили. Может, просто не успели.