Евгения Зеленская и Вадим Дымов
Вадим Дымов — известный мастер превращать свои увлечения в бизнес. Пример тому — «Дымов Керамика», мануфактура, запущенная в 2003 году, когда в стране было мало молодых мастеров, а о локальных студиях никто и не думал, предпочитая импортные тарелки.
Сегодня мощности «Дымов Керамики» позволяют выпускать до 12 тыс. изделий в месяц, а в 2024 году, с запуском новой фабрики, это будет уже 40 тыс. Мануфактура славится коллаборациями с художниками, а также выпускает профессиональную посуду, которой пользуются в таких ресторанах, как Krasota, «Гвидон», Red Fox в «Роза Хуторе», «Торро Гриль», Boston и еще почти в 300 заведениях в России и за рубежом. Кроме того, коллекция посуды для чаепитий есть в клубном пространстве Noôdome, в котором состоят Вадим Дымов и его жена Евгения Зеленская. Они давние друзья основателей сообщества и в середине октября провели в нем званый ужин, на котором в непринужденной домашней обстановке пообщались с другими участниками о сельской жизни и возможностях, открывающихся для бизнеса за пределами мегаполисов.
Помимо керамики, в Суздале у Дымовых работают несколько ресторанов и дом чаепития, гостевые дома, магазин и пространство «Сельская жизнь» с ремесленными товарами локальных производителей.
«РБК Стиль» поговорил с основателями «Дымов Керамики» о том, чем зацепил Суздаль и почему историческое отсутствие там керамического ремесла сыграло им на руку, как найти свой стиль, сочетая прошлое и современность, и сделать сервиз, который не захочется убирать в сервант.
Расскажите, откуда у вас появился интерес к керамике?
Вадим Дымов: Интерес к керамике у меня появился на фоне интереса к истории собственного народа. И это наложилось на то, что мне всегда был интересен процесс производства.
Керамика для меня стала продолжением культуры питания. Я занимался ГК «Дымов» — это мясные продукты, а подаются они на тарелках, то есть на керамике. По работе я часто был в Европе, где ты видишь, как национальная культура проявляется именно в керамике. Например, я закупал оборудование в австрийском городе Гмунден, жил там какое-то время и пытался понять местную культуру. Затем обратил внимание на керамику в Италии, в городе Сиена. Мне захотелось сделать такое же и дома.
Мы много изучали, что делалось до нас, какая керамика была популярна в России — поливная, чернолощеная, разный фарфор. Сам я, к сожалению, не мастер-рукастер. Но, наверное, если бы я был котом и мог прожить девять жизней, в одной из них стал бы керамистом.
Почему вы выбрали именно Суздаль? Там же не было керамического производства.
Вадим Дымов: Чтобы ответить на вопрос, нужно чуть обратиться к истории керамического производства в стране. Там, где оно было, впоследствии во времена СССР построили огромные заводы. И местное искусство, отражающее особенности региона, превратилось в массовое. Такая судьба постигла Гжель, Ликино-Дулево, Жостово.
Евгения Зеленская: Мы не выбирали место, Суздаль нас вдохновил, и из этого родилось творчество.
Вадим Дымов: Город показался мне нетронутым культурным сгустком: были памятники, каменное зодчество, но с декоративно-прикладным творчеством было бедновато. Вот мы и решили этим заняться. Может, и хорошо, что там не построили до нас никакого завода и не было чего-то массового.
Суздаль — это плавильный котел, где многое смешалось. Там были и варяги, и меря, и славяне, и князья принимали решение начать там свою жизнь. Поэтому и я в Суздале остался. Подумал: «А что я?» Я, конечно, не Юрий Долгорукий, но все равно мучает вопрос: почему он тут тормознулся?
Когда мы в нулевых основали будущую мануфактуру, сразу нашлись единомышленники, которые сформировали нашу команду, — хотя звучит это, конечно, громко. Люди, которые стоят за «Дымов Керамикой», словно сами прилипали к проекту. Прежде всего было Суздальское художественно-реставрационное училище (сейчас это филиал Санкт-Петербургского государственного института культуры). Люди оттуда выходили рукастые, талантливые, хотя свободы творчества в училище у них было немного. Нашим первым художником был вообще чертежник, которому почему-то очень хотелось заниматься керамикой. У нас даже сохранились его эскизы — просто фантастические.
Эскиз салфетницы
В каком состоянии была индустрия в начале нулевых?
Вадим Дымов: Индустрии, связанной с керамикой, как будто вообще не было. Россия входила в ВТО, все было заполнено иностранными образцами. Тогда мысль сделать что-то свое казалась нереализуемой: ну кому это вообще нужно? Мои знакомые смеялись: «Да зачем ты этим вообще занимаешься? Купи себе английскую или французскую керамику». Никто не хотел вообще смотреть в себя, изучать свой национальный контекст.
Евгения Зеленская: Фокус был направлен вовне: люди много потребляли за пределами страны, много путешествовали. И смотрели на западные тарелки.
Вадим Дымов: Хотя когда в России своих нет, то куда еще смотреть?
Евгения Зеленская: Тогда не было даже маленьких керамических студий, не было ничего. Люди не занимались ремесленными вещами в таком объеме, как сейчас, — неважно, керамика ли это, одежда, вязание. И молодых людей в индустрии было очень мало, в основном мастера-старички, которые делали что-то для достаточно скромных и не всегда современных выставок.
Где тогда черпать знания, вы привлекали иностранных специалистов?
Вадим Дымов: Мы всегда старались привлекать иностранных специалистов, потому что у них много чему можно поучиться. Итальянцев, австрийцев, немцев, турок — кого только мы не приглашали! В России оборудование для керамики вообще не производили и не производят. Соответственно, нет инженерной мысли, мощной практики. С материалами нам повезло больше: на тот момент на Украине были материалы, в Донбассе, в городе Славянске — лучшие глины.
Евгения Зеленская: Но это лишь сырье. Его надо перемешать, перемолоть — для этого оборудования в России тоже нет. А когда покупаешь оборудование за границей, надо научиться им пользоваться и уже настроить его на местное сырье.
Вадим Дымов: Знание есть там, где есть практика.
Если бы я был котом и мог прожить девять жизней, в одной из них стал бы керамистом.
Вы ожидали, что тренд на керамику вернется, что все снова будут сдавать бабушкины сервизы и искать какие-то уникальные экземпляры?
Евгения Зеленская: Нет, я думаю, мы вообще на тренды не смотрели.
Вадим Дымов: Не соглашусь. Про тренд я, конечно, не думал, но всегда знал и говорил, что все вернутся к себе. То поколение, у которого были деньги в девяностые — начале нулевых, оно и так все знало о бабушкиных сервизах и потеряло интерес. А вот молодежь, которая пришла им на смену, — для нее это в новинку. Сейчас мы чувствуем, что люди снова задумываются о своей идентичности.
Какие у вас сейчас объемы производства? Насколько они сопоставимы с результатами аналогичных мануфактур?
Вадим Дымов: У нас одна из самых крупных мануфактур в России, если не считать старые советские заводы. В следующем году, когда мы откроем новую фабрику, мы сможем производить до 40 тыс. изделий в месяц.
Евгения Зеленская: Сами мы занимаемся только керамикой. А также поддерживаем близких по духу производителей промыслов из других регионов: производим что-то вместе, продаем их продукцию.
«Дымов Керамика» в Суздале
Когда смотришь на ваши изделия и суздальские проекты в целом — гостевые дома, рестораны, — складывается ощущение тонкого баланса между актуальным и наследием прошлого. Как вам удается искать и находить этот баланс?
Вадим Дымов: Вы правильно подметили эту тонкую грань. Мы не приверженцы чего-то определенного — модерна, классики или хай-тека. Мы всегда считали, что смешение стилей, эклектика — это и есть наш стиль. Он базируется на вкусе и душевности, а не на системе. Мы выработали свой подход и видим, что людям он нравится.
Евгения Зеленская: Задача у нас сложная, потому что мы не играем в реставрацию: не восстанавливаем, не производим, не копируем то, что было. Нам надо понять и прочувствовать прошлое и придать этому сегодняшний, актуальный смысл и образ. Мы хотим сделать керамику, которую вы сможете принести домой, жить с ней и получать удовольствие от ее использования, а не просто поставить на полку в шкаф и закрыть.
Вадим Дымов: Когда я приехал в Суздаль, мне было очень обидно, что огромное историческое наследие города получает воплощение в виде незамысловатых сувениров. Люди, даже состоятельные, это покупают (возможно, просто по привычке) — всякие магнитики на холодильник. Нам очень хочется, чтобы впечатление от города с большой историей составляли красивые вещи: керамика, вино, сладости, стаканы. Чтобы они наполняли дом культурой в ремесленном исполнении.
Мы хотим сделать керамику, которую вы сможете принести домой, жить с ней и получать удовольствие.
Одна из главных фишек «Дымов Керамики» — коллаборации с художниками. Среди самых известных — коллекции Андрея Бартенева, Сони Уткиной, Марии Зайцевой. Как вы это придумали?
Вадим Дымов: Это все сами художники: приезжают, пробуют — мы им только помогаем. Многие сотрудничества сложились из наших дружеских отношений — например, с Андреем Бартеневым.
Евгения Зеленская: Среди первых был «Клуб рисовальщиков» (клуб Лаврентия Бруни, члены которого — архитекторы, бизнесмены, журналисты и профессиональные художники — встречались раз в неделю, чтобы рисовать натуру. — «РБК Стиль»). Члены клуба приезжали на керамику и рисовали обнаженную модель на тарелках. И Бруни, под огромным полотном которого мы, кстати, ужинали здесь в Noôdome, тогда сказал: «Надо повторить!» Художники обогащают производство, предлагают новое видение банальных вещей.
Вы, Евгения, отзывались о товарах IKEA положительно. А вы, Вадим, говорили в интервью, что не делаете массовый продукт, и противопоставляли его IKEA. Как относитесь к продукции компании?
Вадим Дымов: Мне не нравится. Эти товары полезны, но, как говорит мой друг Алексей Поляков, это дико скучно. Она слишком глобальна, нет никакой персонализации. Поначалу мне нравилось: такой масштаб, унификация, куда ни приезжаешь — везде IKEA. Но все-таки я антиглобалист и я за то, чтобы ее влияние было ограниченно. Надо как-то так доработать, чтобы доля индивидуальности присутствовала и в IKEA.
Евгения Зеленская: Надо отдать должное IKEA: компания сильно подняла уровень жизни. Да, они не делают персонализацию, но у них выходит так круто. Я была в Арабских Эмиратах, и даже там живут «по IKEA». Они сделали хюгге мировой ценностью. Это впечатляет.
В какой момент вы решили расшириться до большого туристического кластера, бизнеса с гостевыми домами, ресторанами?
Вадим Дымов: Все само так получилось, под влиянием гостей и туристов. Не было такого, чтобы мы сели и сказали: «А сейчас мы будем строить гостевые дома и рестораны».
А как местные жители отреагировали? Региональные власти?
Вадим Дымов: Местные власти стали понимать ценность того, что мы делаем, и даже иногда помогают, например, с переездом, с благоустройством, ремонтом дорог. Если говорить про местных жителей, все немного сложнее, хотя в целом им нравится то, что мы делаем. Что касается глубокого понимания, то это наша работа — им объяснить. А дальше… суздальцы — мудрые люди, по пустякам не размениваются.
Кто тогда ваша основная аудитория? Как вы опишете своего единомышленника?
Вадим Дымов: Наша аудитория — думающие россияне, путешественники. Люди, которые открыты новому, ищут себя, исследуют свои корни. Конечно же, и москвичи тоже.
Евгения Зеленская: Думаю, что в целом аудитория достаточно молодая, что, конечно, радует.
Вадим Дымов: Например, мы как-то сидели в ресторане с программным директором ГЭС-2 Алисой Прудниковой. Она говорит: «У нас дома есть вся ваша керамика». И я был немножко этим повержен.
Евгения Зеленская: Неудивительно! Все современные люди стремятся купить серию «Шиповник».
Вадим Дымов: В целом это такой бизнес, в котором от людей получаешь невероятную поддержку. Когда руки опускаются, пойдешь в магазин, постоишь там минут 20, послушаешь, что говорят, и хочется идти что-то делать опять.
Вы ведете бизнес вместе, и вообще у вас много семейных проектов. Что самое сложное в такой совместной работе?
Евгения Зеленская: Когда люди все время проводят вместе, кажется, они друг друга хорошо знают. Это не всегда так, и приходится бороться с шаблонами.
Вадим Дымов: Я привык быть главным в бизнесе. Мне порой бывает сложно, конечно, когда меня отчитывают…
Евгения Зеленская: Это взаимно! (Смеется.)
Вадим Дымов: …приходится терпеть. Иногда хочется возмутиться, но, поскольку я подкаблучник, стал терпеть. Хотя вроде бы я и главный, вроде бы и старший. Но иногда, конечно, бьюсь из последних сил в закрытую дверь. Это такая игра.
Евгения Зеленская и Вадим Дымов в пространстве Noôdome
Почему вы выбрали клуб Noôdome, где мы сегодня беседуем?
Вадим Дымов: Мы состоим в сообществе, потому что большинство людей, которые сюда приходят, — наши друзья. Так что вариантов не было. Это наш круг знакомств, очень теплая компания, очень честные отношения. Здесь нет никакого расчета — только те люди, с кем ты хочешь проводить время.
