Люк Петтавино из Монако придумал аукцион Only Watch, чтобы помочь своему сыну Полю, страдавшему редким генетическим заболеванием. Его правила просты: часовщики создают уникальную модель часов, безвозмездно выставляют ее на аукцион, а все вырученные от продажи средства идут на поиски лекарства от мышечной дистрофии Дюшенна. Четыре года назад Поль умер, но аукцион Only Watch продолжает жить и с каждым разом (торги проходят раз в два года) набирает силу. Здесь нет больших и маленьких брендов, все участвуют на равных и вносят свой посильный вклад в общее дело. Only Watch — одна из тех вещей, которые делают мир лучше. Общий вклад часовщиков уже превысил €70 млн, но деньги даже не самое важное в этом деле.
Почему вы решили, что именно часовой аукцион поможет собрать средства?
Эти очень небольшие предметы имеют высокую ценность. В 1991 году я стал соучредителем Monaco Yacht Show — одним из спонсоров и партнеров мероприятия выступил бренд Blancpain из Swatch Group. Так что мне посчастливилось каждый год посещать Baselworld вместе c господином Хайеком-старшим, а потом с Жан-Клодом Бивером. Я чувствовал, что €100-200 тыс., собираемых ежегодно на нашу благотворительность, явно недостаточно. А у часов своя отдельная вселенная: коллекционеры, выставки, базы данных. Кроме того, в области роскоши (я это наблюдал на примере яхт) все больше были востребованы уникальные вещи, единственные в своем роде. И вот я придумал соединить все в одном проекте. Первый Only Watch прошел в 2005 году, и мы сразу собрали €2 млн. Вместе с тем я понимал, что Only Watch должен остаться чем-то особенным, экстраординарным событием, он не может проходить каждый год. Знаете, как в сельском хозяйстве: земле нужен отдых, иначе вы не получите хороший урожай.
С самого начала вы вышли на важных людей из часовой индустрии, но потом надо было создавать другие контакты. Как вы выстраивали круг единомышленников?
Это не очень сложно, но требует терпения, последовательности, настойчивости, драйва. Для меня не составляло проблемы прийти на часовой стенд и попросить о возможности встречи с незнакомым человеком. Не все соглашались меня выслушать. Но я продолжал. Успех Only Watch естественным образом связан с личными контактами. Когда люди видят твое искреннее намерение, они чувствуют себя в безопасности и готовы принять участие в общем деле, большем, чем все мы. Так складывается симпатичная группа людей, которые вместе и с удовольствием идут к новым вершинам. И это не закрытый элитарный клуб.
При этом в проекте все равны — нет больших и маленьких брендов.
Да, и даже в каталоге всем выделено поровну места. Некоторые бренды собираются заработать для Only Watch миллионы, другие сотни тысяч, а кто-то несколько сотен евро. При этом никто не считает, что одни часовщики находятся на вершине Эвереста, а другие у его подножия. Все чувствуют себя желанными в этом общем деле, нет места сравнению. Парадокс Only Watch в том, что он занимает узкую нишу, но в этом секторе есть хорошая демократия. И здесь можно найти исключительную красоту по разумно высоким ценам.
Вы сами никогда не хотели купить что-то на Only Watch?
Я не фанат часов, хотя нахожу в них красоту. У меня в основном спортивные дайверские модели, по которым можно засекать время. Во время первых аукционов я купил несколько лотов. Среди них часы 2013 года, которые наш покойный сын Поль создал вместе с Louis Vuitton, — циферблат украшает парусная лодка, на которой написано его имя. Сегодня я могу сделать ставку, чтобы оживить торги. Но в итоге все лоты всегда находят своих хозяев.
Существуют ли какие-то гайдлайны, обязательные детали дизайна, например цвет?
В год, когда проходит аукцион, мы рассылаем участникам несколько modus operandi касательно сроков и технической стороны процесса. При этом отдельно оговариваем, что цвет — условие необязательное. Он нужен, чтобы сразу понять год аукциона: в 2019 году был светло-голубой, а на этот раз — оранжевый. Цвет выбираю я. Для меня большое удовольствие касаться всего понемногу: вносить свой вклад в разработку каталога, выбирать бумагу, дизайн логотипа. Я не так много знаю о часах и брендах, но чувствую общую энергетику. Я как дирижер, просто позволяю брендам делать больше того, чего они сами ожидают. Одна из моих ролей — создавать контент, предлагать формат и позволять людям быть свободными внутри. В Only Watch вообще много свободы: бренды могут присылать свои эскизы и обсуждать их со мной или принять решение самостоятельно, могут в какой-то год отказаться от участия, а потом вернуться. Нас не связывают никакие контракты. Это их право. Я никого не осуждаю. Only Watch — это открытый дом.
Никто не считает, что одни часовщики находятся на вершине Эвереста, а другие у его подножия.
Многие ли бренды хотят войти в эти открытые двери?
Да, желающих очень много, и часто приходится говорить «нет», подбирать правильные слова. Аукцион не может длиться бесконечно долго, должны быть разумные ограничения и хороший баланс. В каждом выпуске у нас есть новички, завсегдатаи и вновь вернувшиеся.
Кто определяет предварительную стоимость лотов?
Главным образом сами бренды. Они могут получить мнение экспертов Christie’s (торги Only Watch проводит аукционный дом Christie’s). Иногда они звонят мне за советом. Я не очень полезен в этом деле, но пытаюсь сказать им, чтобы они были консервативными, чтобы позволили поучаствовать клиентам разного уровня, чтобы эстимейту было куда расти.
Будет ли побит предыдущий рекорд Patek Philippe?
Нет, не думаю. И очень хорошо, что Patek на этот раз создали совсем другие — настольные часы (на аукционе 2019 года наручные часы Patek Philippe были проданы за рекордную сумму 31 млн швейцарских франков). Но ведь и наша цель — не ставить рекорды, а сделать максимум того, чего может достичь каждый из нас. Я вижу, с каким успехом проходит мировое турне лотов грядущего аукциона в Монако, Дубае, Сингапуре, какую огромную работу проделали часовые бренды, организаторы, пресса, эксперты. Энергетика Only Watch связывает самых разных людей, даже меня и вас, когда мы разделяем этот момент во время интервью. И каждый, если захочет, может внести свой вклад в работу группы. Необязательно находиться в том самом месте, где проходит аукцион или выставка, — пандемия и карантин дали возможность каждому взять на себя ответственность, быть сопричастным.
Вы следите за текущим состоянием исследований в области мышечной дистрофии?
Да, очень пристально. Как и в случае с Only Watch мы соединили множество людей, сформировали специальную структуру и подход к исследованиям. Та же энергия, которая существует вокруг Only Watch, действует и в научной области, объединяя усилия биохимиков, технологов, исследователей. Генная терапия позволила найти лекарство, которое сейчас отправляется в клинику. Идет набор пациентов на 2022 год. А экспериментальная работа с живыми людьми стоит значительно дороже, чем лабораторные опыты с мышами. Поэтому очень здорово, что предыдущий аукцион принес нам €35 млн.
Как изменился проект за эти 18 лет?
Для меня Only Watch — настоящая школа жизни. Я постоянно учусь — не сдаваться, разговаривать с людьми, находить аргументы. За эти годы стало больше коллекционеров, больше денег, больше красоты в творениях. И сам проект все больше отвечает потребностям мира в настоящий момент. Сейчас миру нужно что-то обнадеживающее и утешительное, потому что все мы очень уязвимы. По сути нам удалось создать огромный всемирный проект, просто запустив зажигание, объединив умения, компетенцию и добрую волю разных людей во имя хорошего дела. И, что важно, не создавая для этого никакого специального оргкомитета, поэтому стоимость Only Watch никогда не превышает 1% итоговой суммы. Что же касается ближайших торгов, они впервые пройдут в женевском конгресс-центре Palexpo, потому что вместо 250 человек мы ожидаем 600–700 человек. И я надеюсь, наш аукцион не будет напоминать концерт Rolling Stones. (Смеется.)
