Стиль
Герои Михаил Шац: «Я занял свою нишу — самого возрастного стендап-комика России»
Стиль
Герои Михаил Шац: «Я занял свою нишу — самого возрастного стендап-комика России»
Герои

Михаил Шац: «Я занял свою нишу — самого возрастного стендап-комика России»

Михаил Шац
Михаил Шац
После долгого перерыва на ТВ возвращается Михаил Шац — человек, ответственный за ренессанс отечественного развлекательного телевидения в 2000-е.

18 мая на телеканале СТС выйдет новое шоу «Дело было вечером». Две звездные команды под руководством зрителей будут бороться за полмиллиона рублей. Эта программа — триумфальное возвращение телеведущего Михаила Шаца на СТС, где он вел «Хорошие шутки» с 2004 по 2012 год и «Слава богу, ты пришел!» с 2006 по 2010 год. За семь долгих лет разлуки с каналом Михаил успел освоить интернет-пространство: вел сатирическое шоу на YouTube «Телевидение на коленке» вместе с Татьяной Лазаревой и «Кликбейт-шоу» во «ВКонтакте» — с Данилой Поперечным. Кроме того, Шац переквалифицировался в стендап-комики и стал колесить по городам и весям бок о бок с молодыми шутниками. В беседе с «РБК Стиль» и телеканалом РБК ведущий рассказал, как ему жилось без телевидения.

Начнем с главного: мы встречаемся с вами в офисе СТС. Легко ли вы приняли предложение руководства вернуться на канал?

Довольно-таки. Во всяком случае, я взвесил все за и против — это было обдуманное решение.

А обида на СТС у вас осталась? Вспоминали ли вы причину расторжения предыдущего контракта, подписывая новый?

Обида не лучший спутник по жизни. То, что случилось, случилось достаточно давно — семь лет назад. За это время все-таки можно пережить какие-то негативные эмоции, совладать с ними и отпустить. С грузом обиды вообще непросто жить, поэтому я давно избавился от него. И то, что мы решили возобновить сотрудничество, тому доказательство. Все конфликты — в прошлом, впереди — желание сделать что-то новое вместе.

Вы ушли в стендап, выступали с сольным концертом «Шац и мат» и совсем недавно утверждали, что стендап развязал вам руки, дал новую, молодую, интересную аудиторию. Теперь вы возвращаетесь в телевизор, где все, в общем-то, по-старому. Зачем?

Затем, чтобы говорить с еще большей аудиторией. Стендап — одна история, телевидение — другая, вместе они дают некую синергию. То есть я развиваюсь в двух направлениях одновременно и соединяю аудитории. Возвращение на экран — вполне продуманная стратегия.

То есть от стендапа вы не отказываетесь? Новый контракт в этом смысле вас не ограничивает?

Совсем нет. Я продолжаю гастролировать, работаю над новой программой. Никуда уходить не собираюсь.

А накладывает ли СТС какие-либо ограничения по части контента? Например, прописаны ли в контракте темы, на которые «не рекомендуется шутить»?

Понятно, что стендап и развлекательное телевидение — разные вещи. Но мне в этом плане удается соблюдать баланс: шучу в стендапе о том, о чем не могу говорить на СТС. Поэтому не страдаю от недосказанности и цензуры — охватываю все темы, просто на разных площадках.

Вам все эти площадки одинаково интересны или все-таки одна ближе?

Сейчас, конечно, я восполняю дефицит ведения телевизионных программ. Я в первую очередь ведущий с многолетним стажем. Я скучал по ремеслу, особенно когда не было предложений. Вот, наверстываю.

Фото: Георгий Кардава

Хорошо. А если совсем прямо: вы правда вернулись только ради того, чтобы не потерять навык, или все-таки хотите расширить аудиторию с целью дальнейшей монетизации своей популярности?

Вы сейчас перечислили все пункты моей короткой, ясной стратегии.

Кстати, о монетизации. Стендап хорошо кормит?

Стендап бывает разный с точки зрения финансовых выгод. Там царит жесточайшая конкуренция из-за обилия стендаперов. Все эти стендаперы подразделены на известных, неизвестных, совсем неизвестных, очень молодых, и поэтому градация заработков очень велика. Доходы отличаются в сотни раз. Я пришел в стендап как молодой комик, но низшие ступени умело проскочил, потому что имел некий медийный опыт, багаж. Сейчас уверенно продолжаю свой путь к вершине финансовой пирамиды стендапа.

Сейчас вы на какой ступени этой пирамиды?

На третьей.

На третьей из десяти?

Наверное, да.

Тяжело ли было решиться? Все-таки стендап — дело молодых, а вы туда пришли со всем своим богатым бэкграундом.

Ну слушайте, я занял свою нишу — самого возрастного стендап-комика России.

Ниша 53-летнего стендапера.

Да. Чем не стартап?

Смотрите, Александр Незлобин увез свой стендап в США — решил завоевать новую аудиторию. Он терпит многочасовые перелеты, живет в хостелах, отстаивает очереди ради трехминутного выступления в каком-нибудь бродвейском микроскопическом клубе. Насколько вам близок такой путь?

Я уважаю позицию Саши — очень люблю по-хорошему одержимых людей. Он поставил себе цель и реализует ее. Это круто. У меня другой взгляд на сопричастность к американскому стендапу, даже, говоря шире, к иноязычному. Я считаю, что язык — мой главный инструмент. Как бы я ни старался, никогда уже не буду владеть английским так же, как русским. А в стендапе это чрезвычайно важно. Поэтому у меня нет одержимости английским стендапом — есть интерес. Я бы с удовольствием съездил на фестиваль «Фриндж» (фестиваль театрального искусства в Эдинбурге. — «РБК Стиль»), посмотрел бы, может, даже выступил пару раз. Я могу выступать, у меня приличный английский, но точно знаю, что я из него не смогу извлечь то, что извлекаю из русского языка. Так что русский стендап на первом месте.

Поле для шуток, если сравнивать с тем, что было, скажем, семь лет назад, — сузилось или расширилось?

Расширилось, конечно.

За счет чего?

Я повзрослел на семь лет.

То есть за счет опыта?

Опыта, встреч, окружающей реальности. Все это сразу впитывается в стендап, потому что стендап — это исповедь, в которой ты рефлексируешь на окружающую действительность.

По-другому немного спрошу: вы говорили, что не чувствуете внешней цензуры. Ваша внутренняя цензура усилилась?

Ну слушайте, цензура — это страх, на мой взгляд. Я не знаю, что вы имеете в виду. Если вы говорите о…

Например, вы готовите выступление и одергиваете себя: «Миша, вот сейчас об этом не стоит».

Нет, подождите. Если я готовлю выступление, то исходя из того, о чем хочу сказать.

Фото: Георгий Кардава

И себя не ограничиваете?

Если я хочу об этом сказать, я себя не ограничиваю, конечно. Подыскиваю правильные слова — это другое дело.

Ювелирная работа.

Не без этого.

В самом начале дела «Седьмой студии» вы выступали поручителем Алексея Малобродского. Как вы оцениваете недавние изменения меры пресечения, в том числе Кириллу Серебренникову? И, самое главное, что изменило дело «Седьмой студии» в принципе в российском обществе и в отношениях «культура — искусство — власть»?

Самая простая часть вопроса — первая. Как я могу относиться к этому? С огромной радостью, потому что наконец-то люди вышли из-под домашнего ареста и живут уже более полноценной жизнью. На мой взгляд, остался один шаг: изменение подписки о невыезде и, в общем, полное освобождение, оправдание. Я искренне желаю этого всем участникам процесса. Что касается второй части вопроса... Я не очень понял ее. Что изменило в наших отношениях?

В отношениях с властью, да.

На мой взгляд, вообще ничего не изменило. В определенном смысле мы имеем дело с какой-то исторической реальностью, касающейся очень важных людей. Я бы очень хотел, например, чтобы это дело изменило законодательство. Потому что невнятные обвинения, предъявленные участникам процесса, связаны в первую очередь с несовершенством законодательства. И, мне кажется, в нормальном обществе это было бы здорово и правильно. Это самый очевидный юридический результат процесса. А главный результат… Настоящая свобода выражения мыслей. Кто, как не Кирилл Серебренников, может являться символом свободы мысли?

То есть теперь появилось право на свободное выражение мыслей?

Оно всегда было. Вы можете задать мне любой вопрос, а я — как угодно на него ответить. Это ли не свобода мыслей?

С последствиями для нас обоих.

Каждый сам оценивает, к каким последствиям он готов.

Вам политика сейчас интересна?

Положа руку на сердце: я сейчас не наблюдаю политики.

На Украине вы видите политику? Сейчас очень модно спрашивать про Владимира Зеленского, он ваш бывший коллега по КВН и теперь уже избранный президент Украины. Вы к этому относитесь скорее как к победе абсурда или как к запросу на новое лицо во власти? Могли бы дать какой-нибудь совет Зеленскому?

Я за него очень переживаю. И рад, если честно, его победе. Не вижу никакого абсурда. Это волеизъявление народа, которое прошло честно, прозрачно — никаких претензий нет и быть не может. С другой стороны, я переживаю за него, потому что мне было бы страшно на его месте. Не могу ничего советовать Зеленскому, лишь желаю, чтобы у него все получилось.

Как вы считаете, существует ли для вас путь назад — из шоу-бизнеса, из телевидения, из стендапа?

Куда?

Например, в медицину (в прошлом Михаил Шац работал анестезиологом-реаниматологом. — «РБК Стиль»).

Ну конечно. Эти пути открыты.

Фото: Георгий Кардава

То есть вы рассматриваете возможность завязать с телевидением и снова стать врачом?

Это очень сложный путь. Мне кажется, даже гораздо сложнее, чем стать стендапером. Для этого нужно засесть за книги, ходить в клиники, дежурить, начинать с работы медбратом. Такой долгий, серьезнейший процесс. Как раз к пенсии и стану анестезиологом.

Быть ведущим и стендап-комиком намного легче, чем дежурить по ночам?

Нет. Каждая работа трудна по-своему, особенно если отдаваться полностью и честно.

Информационные потоки сегодня сталкиваются, перемешиваются благодаря YouTube. Например, Сергей Светлаков рассказал о вашем новом проекте в интервью Ксении Собчак. Вас не пугает современный темп распространения информации?

Не пугает, но и жизнь не облегчает. Я поэтому боюсь за детей: с трудом представляю те информационные потоки, которые сталкиваются у них. По сути, информация меняет людей на физиологическом уровне — новый тип человека растет. Вспомните хотя бы советское детство. У меня был шкаф с книгами и телевизор с тремя каналами. Информация давалась дозированно, четко. А сейчас все непредсказуемо — какая-то лавина обрушивается на людей, в том числе на детей.

Будут ли у вас еще проекты на СТС, кроме «Дело было вечером»? Вы как-то намекали на возможность второй программы.

Да, возможно. Мы обсуждаем этот вопрос, снимаем пилотные выпуски. Ничего более конкретного сказать не могу. Но надеюсь, что мы пришли на СТС не ради одной программы — я за комплексное долгое сотрудничество.

Участие в выпуске «Лиги плохих шуток» Александра Гудкова какие впечатления у вас оставило?

Отличные.

Со стороны казалось, что шутки вас смущали немного.

Меня большинство шуток смущало, но это же вообще иной стиль юмора. Гудков — главный носитель параллельного юмора в России. Я очень люблю все, что он делает. Слушая коллег из стендапа, ты понимаешь технологию создания их шуток, слушая Сашу, ты не понимаешь вообще ничего.

Ваши с ним шутки вообще не пересекаются ведь?

Ни разу. Он легко и непринужденно жонглирует словами, которые в обычной жизни не должны друг с другом встречаться.

Вопрос про возраст. Вы выглядите моложе своих лет, и это совсем не лесть. Как поддерживаете форму?

Смотрите: мы с вами договорились встретиться в 11:00. Я встал в 7:15, сделал небольшую зарядку, час плавал в бассейне и выехал к вам. И так каждое утро.

Каждое утро час бассейна?

Бассейн — один из вариантов. Могу и в зале потренироваться, и на пробежку выйти — что угодно.

Может, вы едите что-то волшебное?

Ем очень прозаичные вещи. Просто года три назад выработал правильный режим питания. Ни от чего не отказываюсь — просто понимаю, что стоит есть, а что — нет.

Но диету держите в тайне?

Да нет. Ем белковые продукты, овощи… Это довольно странная и скучная тема. Я очень часто использую сейчас эту модную штуку, когда тебе привозят готовую еду. Вот если мне нужно немного скинуть, привести себя в форму, эта опция меня спасает. Там количество калорий рассчитано за тебя. Сидел на таком питании полгода и просто привык. Понял, какие продукты можно сочетать. Но это не значит, что я не могу съесть кусок шоколада или выпить второй бокал вина. Однозначно не откажусь.

Ну слава богу. Последний вопрос. Вы счастливы сейчас?

Это сложный вопрос. Во всяком случае, испытываю абсолютно забытые ощущения. Счастье ли это — не знаю. Но после шести лет странного существования, ворвавшись в бешеный график съемок, гастролей, интервью, чувствую себя Макгрегором. Так что, скорее, да, счастлив.