Когда-то я мечтал написать колонку для РБК о том, как в 17 лет начал делать крупные мероприятия в регионах России. Потом — о том, как выпускал книги с историями успеха тысяч людей и как читал лекции студентам МГИМО. Но точно не думал, что моя первая колонка будет посвящена коллекции новогодних украшений. Девять лет назад в моей семье родились двое сыновей, Адам и Ромео, и мы решили каждый год покупать по две елочные игрушки. В тот момент я точно не думал, что однажды мне позвонит британский Vogue и попросит дать интервью, потому что такой коллекции ни у кого больше нет в мире. И вы знаете, я счастлив. Писать о своем увлечении оказалось куда приятнее, чем даже о любимой работе.
В общем, купили мы первым детям две игрушки — это были Чебурашка и Снеговик. За безумные, как мне тогда казалось, деньги — 5000 руб. каждая. Повесили на елку, сделали пять фото, сложили в чемодан со словами «мы самые правильные родители, к 18 годам парни сохранят теплые воспоминания о праздниках в кругу семьи».
Так продолжалось несколько лет, пока не появился третий сын — Ангел. Это не милое обращение, его действительно так зовут, у него есть своя первая игрушка — медведь на мотоцикле. А потом я достал игрушки, и они все оказались без краски: она просто облупилась. Есть Снеговик, а краски на нем нет. Производитель говорит: «Всего хорошего, так бывает». Я понял, что собирать подобное семейное достояние точно не готов.
В этом же году я делал гигантское мероприятие, в рамках которого гостям должны были подать напитки в бокалах легендарного дома Saint-Louis, история которого насчитывает больше 500 лет опыта обработки стекла, а затем хрусталя. И тут я столкнулся с проблемой: их невозможно купить в нужном количестве, завод не производит столько — мы ждали заказ полгода. А когда я им позвонил, они сказали: «Мы отложили производство ваших 200 бокалов, потому что не успеваем выпустить новогодние колокольчики».
Помню этот рассказ на так себе понятном английском, из которого я уловил, что для них крайне важно соединить в новогоднем украшении матовый и прозрачный хрусталь. А еще важна огранка — архивный рисунок цветка, который они пытаются возродить, имеет много нюансов, взять другой цветок они не могут, у них же в стране растет именно этот. Сначала меня это возмутило, потом заставило улыбнуться, потом я понял, что в этом мире есть те елочные игрушки (кстати, с того момента я их называю исключительно украшениями), ради которых дома с многовековой историей готовы отложить все многомиллионные заказы, чтобы показать людям свое отношение к традициям. Именно тогда, пять лет назад, я начал их коллекционировать. Не игрушки, а украшения.
Помню, как неделями не спал до девяти утра, ночи напролет заходя на сайт каждого крупного производителя хрусталя, фарфора, ювелирных изделий, модных вещей, и поражался, что практически каждый из них ежегодно выпускает новогодние предметы.
Я уже тогда не мог ничего с собой поделать: в первый год купил десять, во второй — 50, в этом году — 200 новогодних украшений. Это невозможно остановить. Это потрясает и захватывает. Каждое изделие — целая легенда, история, философия, и я знаю каждую из них.
Fendi в этом году выпустил украшение со своей легендарной сумкой-багетом, до каждого нюанса повторив ее в хрустальном шаре. Креативный директор дома Dior Мария Грация Кьюри нашла гениального итальянского художника Пьетро Руффо и сделала с ним принт, в основу которого легла счастливая звезда Кристиана Диора, соединенная с розой ветров. Потом они выдули хрустальные шары и расписали их вручную, а после подумали: «Что-то мало Паша у нас игрушек купил». И пару дней назад выпустили еще и фарфоровые, на роспись каждой из которых потратили десятки часов своих художников. Понимаете, они тратят месяцы на игрушку за €240 и не успевают шить сумки по €5000, за которыми выстраиваются очереди в бутик.
Энди Уорхол, картины которого стоят миллионы долларов, в 1960-х годах акварелью расписывал рождественские открытки ювелирного дома Tiffany & Co. И они, как обладатели этого принта, использовали его в конце года не на очередной роскошной подвеске, а расписали им новогодние шары и медали. А после оформили по всему миру витрины своих магазинов не кольцами, а этими шарами. Потому что они продают людям не вещи, а отношение к ним, культуру и свои ценности.
Как, зная это, можно остаться равнодушным? Как можно не купить украшения в виде прозрачных животных, которых создал великий, я считаю, дизайнер Джонатан Андерсон для бутика Loewe в Париже? Или пройти мимо птиц дома Hermès, сделанных из собственного фарфора?
Вдумайтесь: дизайнер Николя Трибуло, автор всем известной вазы Baccarat EYE, откладывает работу над индивидуальными люстрами по €100 тыс., чтобы для меня, Паши Компана, и еще 100 ненормальных во всем мире сделать елку EYE, которую будут продавать две недели в декабре за €100. Он ее рисует, потом вручную выливает, покрывает золотом, разрабатывает коробку, несколько вариантов креплений и в финале кладет в коробку два варианта лент. Ну вдруг красная мне не подойдет, лови белую. И мы это называем игрушкой? Не-е-ет, это не игрушка! Это произведение искусства!
Дом Cartier с 1847 года производит ювелирные украшения. Сколько в год он продает золотых браслетов по €10 тыс., которые я вижу в ресторанах едва ли не на каждой второй девушке? Очень много. А сколько новогодних наборов Cartier стоимостью $1000 было продано с 25 по 31 декабря 2021 года? Сто? Двести? Триста? И что из этого считать по-настоящему лимитированным произведением Cartier, которое не повторится никогда в жизни? Что хочется передать по наследству ребенку? Браслет, который есть у каждого второго, или новогодний набор 2021 года?
Это достаточно затратное для меня хобби, но я настоящий фанатик. Выбирая между очередной поездкой в отпуск и покупкой игрушек, предпочту, кажется, вы уже знаете что. Не знаю, чем все это закончится. Сегодня в моей коллекции примерно 400 украшений из 50 стран, собранных за пять лет. Это непростое увлечение. Например, украшение Herend было представлено только на родине бренда в Венгрии и пролежало на полке три дня. Вот за эти три дня мне нужно было любыми правдами и неправдами достать его у людей, которые не особенно хотят говорить по-английски и редко берут трубку. И так с каждым предметом. Двести украшений за пять месяцев мне привезли со всех уголков земли. Сколько все это стоит, не имею понятия, хотя у меня есть Instagram @kompan.ornaments (соцсеть принадлежит корпорации Meta Platforms, чья деятельность признана экстремистской и запрещена), где я веду подробный учет с датой и местом покупки, стоимостью и историей каждого изделия. Но сложить все суммы вместе морально не готов — вдруг жена спросит.
До сих пор я не выпустил самую большую в мире книгу о новогодних украшениях не потому, что мне лень, а потому, что уж слишком много сил и денег потратил на коллекцию. Должен теперь найтись человек, который захочет вложить силы и средства в выпуск такой книги. По крайней мере, очень на это надеюсь.
В этом году я вытащил из Парижа одного из лучших декораторов России Романа Ковалишина, чтобы собрать все это в гармоничную картинку на новогодней елке. Три дня, не переставая, он перевешивал каждое украшение с места на место по сантиметру, пытаясь соединить все вместе, придумал и вылил волшебные сосульки, достал какие-то ветки и десятки часов стыковал между собой каждый предмет. А потом сказал: «Паш, мне нужна еще неделя, чтобы это выглядело так, как я хочу».
С Новым годом вас!
Фотографы: Алена Никифорова, Инна Каблукова, segoprod.com, Кристина Талова и ресурсы производителей
Видео: Роберт Идрисов, Дмитрий Сергеев
НА ЕЛКЕ УКРАШЕНИЯ 2022 года:
Baccarat, Balenciaga, Bernardaud, Bjork, Christofle, Dior, Fendi, Georg Jensen, Herend, Hermés, Joanna Buchanan, Lalique, Lladro, Loewe, Loren Hope, Louis Vuitton, Meissen, Michael Aram, Ralph Lauren, Rosantica, Royal Copenhagen, Swarovski, Thom Browne, Tiffany&Co., Tsar Imperial, Vaporetto, Versace, Villari, Vitra, Waterford, Wedgwood, «Русские Самоцветы», Императорский фарфоровый завод.
ЕЛОЧНЫЕ ИГРУШКИ ПРОШЛЫХ ЛЕТ:
Cartier, Celine, Chopard, Daum, Dolce & Gabbana, Faberge, Greggio, Lanvin, Linda Farrow, Prada, Paul Smith, Richard Ginori, Royal Crown Derby, Saint-Louis, Михаил Шемякин.
