Что вы успели за последние 10 лет? Продвинуться по службе, объездить полмира, уйти на фриланс, купить машину, открыть бизнес, побить мировой рекорд в поедании хот-догов? Сотрудники правозащитной организации «Северокорейский стратегический центр» за это время отправили около ста тысяч USB-носителей жителям Северной Кореи с информацией о том, что все вышеперечисленное вообще возможно. Мы поговорили с генеральным директором Центра Питером Ли о деталях этой опасной авантюры, типичном пятничном вечере в Пхеньяне и стоимости побега из КНДР.
Дом свободы
Питер Ли — трудоголик. Не удивительно, ведь это качество присуще большинству уроженцев развитых стран Азии. В три часа ночи по техасскому времени он выходит на связь, чтобы следующие полтора часа говорить о миссии, которую считает главной в своей жизни, а утром отправиться в командировку в Вашингтон. Ли давно живет и работает в США. В начале 90-х он учился в колледже в Южной Корее и тогда впервые столкнулся с беженцами из соседней Республики. В те годы более миллиона граждан КНДР умирали с голоду. Частично это было связано с распадом СССР, который активно поддерживал Республику. Произошел бум отступничества, и многим удавалось бежать в Китай, Южную Корею, Сингапур. Эти события произвели на Питера эффект разорвавшейся бомбы. В 26 лет он иммигрировал в США, где начал изучать юриспруденцию и права человека в Мичиганском университете, чтобы вскоре помогать беженцам из Северной Кореи. Затем Питер получил работу в Вашингтоне в «Доме свободы» — первой в Америке независимой правозащитной организации.
«Однажды я был в Северной Корее в 2007 году. Участвовал в своего рода культурном обмене, — рассказывает Ли. — Нас привезли в городок Кэсон всего в 30 минутах езды от демилитаризованной зоны. Чувства были смешанные. Помню, как в шесть утра сел в туристический автобус в Южной Корее. Туман, горы, утопающие в зелени, — очень красивое было утро. Около 7:00 мы уже пересекли границу, и я помню резко поменявшийся передо мной ландшафт. Я увидел лишь пару деревьев, все остальное было серо-землистого цвета. Я рассматривал прохожих из окна автобуса, ведь туристам особо не давали гулять. Они всячески старались избегать визуального контакта и отводили глаза, иначе могли быть наказаны. Неотступно преследовало чувство того, что ты находишься на съемочной площадке фильма о постапокалипсисе».
Центр, который построил Кан
Мистер Кан Чоль Хван — этнический кореец, некогда проживавший в Японии. В 70-х годах множество этнических корейцев подверглось репатриации и было выслано из Японии на родину — в Северную Корею, в которой на тот момент зашкаливал уровень пропаганды социалистической утопии, провозглашаемой правительством.
Дедушку Кана объявили врагом государства, и Кан Чоль Хван почти со всей своей семьей был сразу отправлен в концлагерь. Годы спустя ему удалось сбежать в Южную Корею, где он основал Северокорейский стратегический центр. Он был первым беженцем из КНДР, приглашенным в «Дом свободы» при правительстве Буша-младшего. Там Кан Чоль Хван познакомился с другим активистом — адвокатом по правам человека Питером Ли, который помог ему основать подразделение Центра на территории США.
Свободный доступ к информации — главная миссия Центра. Ежегодно его сотрудники отправляют в КНДР тысячи флеш-носителей с обучающим и развлекательным контентом из внешнего мира. Также Центр пытается привлечь внимание общественности к проблеме нарушения прав человека и поддерживает тех, кому удалось сбежать от режима КНДР, предоставляя им бесплатное обучение, в том числе английскому языку, и возможность социальной адаптации к новой жизни.
Основную роль в деятельности Центра играют пожертвования частных лиц и организаций. А единомышленники по всему миру могут принять участие в деятельности Центра, предложив самые разные ресурсы. Так сделал молодой графический дизайнер из Екатеринбурга Евгений Харченко, который создает для Центра постеры и многие другие вещи, связанные с дизайном. Он — единственный волонтер из России.
Типичный вечер пятницы
На YouTube достаточно просто найти ролики о культуре и развлечениях Северной Кореи, которые могут показаться забавными, ведь выглядят они так, словно сняты в 70-е в СССР. Желание отдыхать и веселиться заложено в человеческой природе, и даже в самой закрытой стране мира оно тоже есть. Однако понятие «веселиться» здесь очень специфично. В рамках общественной пропаганды Ким Чен Ын открыл в Пхеньяне и окрестностях лыжный курорт, аквапарк, парк аттракционов и большой ресторан морепродуктов. В столице даже есть некое подобие ночной жизни — караоке-клуб, несколько пивных залов. Правда, платить придется много, причем в долларах США. Поэтому такие развлечения доступны только людям из высших каст, имеющим отношение к правительству.
Иногда в репортажах из КНДР можно увидеть, как люди танцуют и веселятся. Но поводом к такому празднику в Северной Корее обычно служат успешные ядерные испытания или очередной юбилей кого-то из вождей. Свободно и без повода собираться большими группами людей, чтобы насладиться, к примеру, пятничным вечером, запрещено. Разве что пожилые люди, играющие в шашки в общественных местах, не представляют, судя по всему, для правительства никакой опасности. Что касается искусства, в Пхеньяне есть несколько правительственных театров, где сотрудники пишут сценарии и ставят пьесы под четким руководством, а зрители могут увидеть плоды социалистического творчества только по «особому» поводу. Типичный сценарий — отважное правительство КНДР, разоблачающее «проклятых империалистов» — в основном американских шпионов. Актерскому мастерству или музыке обучают в нескольких школах искусств, но все выпускники становятся рупором пропаганды или же развлекают вождя на частных приемах.
Питер Ли ежегодно проводит исследования, направленные на изучение культурной жизни Северной Кореи. Есть три основных канала влияния, формирующих воспитание жителей КНДР. В первую очередь, это традиционное народное искусство, лежащее в основе корейской нации в целом, с примесью традиций Японии, аннексировавшей полуостров с 1910 по 1945 год. Второе — это социалистическая культура, связанная с влиянием коммунистического режима СССР и Китая, приведшая к самобытной идеологии чучхе. И третий, совсем новый канал влияния — западная культура, которая вопреки кажущейся суровой неприступности страны все-таки проникает в КНДР. На сегодняшний день, особенно в Пхеньяне, молодое поколение меньше подвержено пропаганде режима, влияние на него, скорее, оказывают тренды из Южной Кореи. Но должно пройти еще какое-то время, ведь пока большинство граждан КНДР даже не представляет, какая культурная пропасть лежит между ними и остальным миром.
Флеш-карта в другой мир
Переправа через границу КНДР флеш-носителей с запрещенной в Республике информацией — опасное и нелегальное занятие. Сумасшедшая идея не принадлежит кому-то одному, она появилась в начале 2000-х и все время витала в воздухе. Прорыв в технологиях, интернет: быстрое распространение информации на стыке тысячелетий было феноменальным. Съемные носители, производимые в Китае, становились все меньше и дешевле.
«Не воспользоваться этим было бы глупо. Многие беженцы рассказывали, что родственники или друзья очень просили их после успешного побега отправлять носители с информацией: новости, телешоу, фильмы. Мы — правовая организация и должны помогать людям овладевать информацией, свободной для всего мира, пусть это нелегально в пределах КНДР. Мы никогда не продаем носители, мы предоставляем их бесплатно. Тот, кто получает USB, сам решает, что с ним делать дальше — одни перепродают, другие делают копию и передают другим», — рассказывает Питер Ли.
Контент на этих носителях разный и напрямую связан с отзывами, которые Центр получает по своим каналам связи. В случае, если фидбэка нет, информация берется из уже сформированного списка, который был составлен вместе с инвесторами на основе наблюдений и анализа. Если сотрудники видят, что какая-то партия оказалось непопулярной, значит, в следующий раз контент пересматривается. За раз производится по 3–4 тысячи копий одного и того же USB.
Самой большой популярностью пользуются южнокорейские мыльные оперы. 20% — это голливудское или европейское кино, еще 20% — документальные или обучающие фильмы. Например, о том, как живут капиталистические страны, каково устройство разных государств, или фильмы о женщинах, которые стали успешными предпринимателями и даже главами государства. 10% — статьи из «Википедии», интервью с бежавшими из КНДР, сводки новостей.
Влияние и распространение
«КНДР — крайне закрытое общество, в условиях которого непременно образуется теневой рынок. Через границы Китая практически каждый день происходят поставки еды, одежды, обуви, предметов первой необходимости, потому что правительство КНДР не предоставляет этого своим гражданам. Большинство жителей страны жизненно зависит от этого импорта. Мы внедряемся с USB-носителями в эту рыночную систему. Иногда наших людей ловят, и это действительно несколько рискованно», — объясняет Питер Ли.
Северокорейский стратегический центр за последние 10 лет переправил в КНДР около 100 000 носителей с информацией. Вопрос о том, какое влияние оказывает деятельность Центра на людей, — самый сложный и часто задаваемый инвесторами. Центр не может проводить прямые исследования внутри КНДР, но есть несколько индикаторов, которые позволяют замечать некоторые изменения.
Например, люди практически перестали смотреть то, что производит их страна. Локальная киноиндустрия, как и прочие культурные отрасли, на 100% состоит из пропаганды режима. Национальное кинематографическое агентство Северной Кореи в основном снимает скучные исторические фильмы с примесью художественности, в которых факты перевернуты с ног на голову и все события представлены с точки зрения «истории социализма». Еще в 70–80-х годах агентство выпускало по десять фильмов в год, но последние десять лет производство идет туго — никто его не потребляет из-за массового притока фильмов из Южной Кореи и с Запада.
Не менее интересно и влияние сводок новостей. В Северной Корее довольно часто случаются природные катаклизмы. Раньше во время штормов, наводнений или пожаров офицеры высшего ранга никогда не выезжали на место катастрофы, считая это излишним. Насмотревшись западных фильмов про катастрофы и новостей, в которых президенты других стран сразу же вылетают на вертолетах утешать местных жителей, люди, попав в такую ситуацию, стали возмущаться и спрашивать: «Где Ким Чен Ын и его правительство?»
Десять лет назад в качестве наказания за поимку с такой вещью, как USB с запрещенной информацией, запросто могли отправить в рабочий лагерь. Сегодня полицейские просто изымают их и изучают контент сами, возможно, налагая на «виновника» небольшой штраф. При этом люди стали чаще отказываться отдавать свои USB-носители. Они впервые заговорили о том, что вообще имеют право на что-то.
Насмотревшись мыльных опер
Молодое поколение все чаще перенимает тренды из южнокорейских теледрам. Эффект в первую очередь заметен в прическах. Традиционно в Северной Корее все стригутся буквально под одну гребенку. Однако теперь молодежь стремится к самовыражению через стиль прически — парни носят удлиненные волосы в различных вариациях, а девушки могут завить волосы или даже покрасить (правда, не в розовый). Мода, безусловно, имеет большое влияние на молодых девушек, так полюбивших джинсы-скинни, которые они, правда, могут носить в ограниченное количество мест, а иногда только дома. Ввиду такой популярности контрабандная фэшн-индустрия процветает на черных рынках Северной Кореи, куда вещи поставляются через Китай. Чтобы не быть пойманными полицией, контрабандисты снимают с одежды бирки «сделано в Южной Корее» и меняют на «сделано в Китае», продавая вещь в несколько раз дороже обычной рыночной стоимости.
Впрочем, достаточно быстро это влияние распространяется и на образ мышления. Насмотревшись мыльных опер про более свободные любовные отношения, молодые люди тоже этого ищут. Между собой или в закрытых группах часто употребляют южнокорейский сленг или заимствованные западные словечки вроде honey и darling. Однако «утечка сленга» в правительственные круги уже произошла и аппарат ответил на это строгим предупреждением.
Почему же именно южнокорейские мыльные оперы снискали такую популярность? Несмотря на 70 лет сепаратизма, северокорейцы все еще понимают язык своих соседей и могут смотреть все фильмы без перевода, но главное — незатейливые мыльные оперы простым языком рассказывают о быте и мышлении людей за пределами страны: стиль жизни, свободный рынок с разнообразием товаров, человеческие отношения, отношение между гражданином и государством и так далее.
Они как магический хрустальный шар медиума, через который можно подсмотреть за внешним миром. Сериалы, пользующиеся бешеной популярностью сегодня: любовная драма «Моя звездная любовь», полуфантастическая драма «Гоблин», сериал о южнокорейских солдатах «Потомки солнца». Последний заслужил большую любовь в связи с ярко выраженным патриотическим нарративом. Также популярны сюжеты на исторические темы: «Ода моему отцу» — о бегстве людей из Северной Кореи в Южную после Корейской войны и о поиске родных, или «Операция "Хромит"» — о десантных операциях американских войск во время Корейской войны. Первый так популярен по причине отождествления зрителя с героями-беженцами, из второго узнают реальные факты из истории Корейской войны.
Побег через туман
Бегства из Северной Кореи продолжаются уже около 70 лет. Согласно исследованиям Центра, сегодня количество побегов уменьшилось. Это не связано с тем, что в Северной Корее стало лучше жить: Ким Чен Ын затянул гайки в области пограничных войск. Охрана границы с Китаем, через которую обычно бегут люди, стала заметно расширена. Побег теперь обходится дороже. Около десяти лет назад это была подъемная сумма $1000–2000. Для правозащитных организаций она была по средствам: получить разрешение на помощь в переправе людей через границу и организовать побег. Обычно он происходит у граничащих с Китаем рек Ялуцзян или Туманган (на российской территории — река Туманная), откуда люди перебираются в Китай, Вьетнам, Лаос, Таиланд. Сегодня на побег уйдет около $14 тысяч, и это очень большая сумма. Приблизительная статистика по побегам в 90-е — 300 тысяч человек в год, бежавших в Китай и никогда не вернувшихся. Через границу с Южной Кореей бежать сложнее, но за последние десять лет примерно 30 тысячам людей это удалось. На сегодня известно, что в Южной Корее обосновалось всего около 33 тысяч беженцев.
Локальное потепление
Последние месяцы мы наблюдаем, как самый известный в мире диктатор вдруг стал очень дружелюбным: улыбается и шутит на политических встречах, дарит собак президенту Южной Кореи, пишет теплые письма Трампу. Последний, в свою очередь, писал о том, что очарован Ким Чен Ыном.
«Немного иронично, что КНДР запустила миротворческий процесс с Южной Кореей. Иронично, потому что отец Ким Чен Ына уже начинал такой процесс, но ничего не произошло. По всем телеканалам недавно было показано прекрасное шоу с улыбающимися детьми, встречающими лидеров Южной и Северной Кореи в Пхеньяне, но никто никогда не покажет, что детей заставили спать всю ночь прямо на этом стадионе, чтобы быть готовыми к параду. А что мы слышим изнутри страны? Концлагеря продолжают существовать, механизм машины наказаний не ржавеет — около 10 тысяч людей, по нашим сведениям, за последние годы были посажены. Также пока не было ни единого признака денуклеаризации. Кажется, Ким Чен Ыну не нужны изменения, ему нужно шоу», — комментирует Питер Ли.
В связи с этими событиями Северокорейский стратегический центр претерпевает ряд трудностей. Через медиа создаются образ дружественности и чувство всеобщего подъема. Инвесторы, главным образом из Южной Кореи, намекают на бессмысленность деятельности Центра — зачем бороться, если наступает время мира? Ряд некогда бежавших из КНДР людей, сумевших открыть в Южной Корее свой бизнес, терпят убытки. Южнокорейское общество бойкотирует их рестораны или услуги, обосновывая это тем, что первые против мира между странами.
Резюмируя, Ли говорит: «В эти трудные времена мы действуем, несмотря на давление общества. Мы по-прежнему отправляем информацию, поддерживаем и защищаем беженцев. И надеемся, что с помощью этих USB сможем вырастить поколение с совершенно другим образом мышления — критическим и ищущим правды».
