«Северяне» — это документальная картина, в которой показаны сутки из жизни трех трудяг. Они не знакомы друг с другом, их объединяет только место, время и ритм повествования. В картине нет профессиональных актеров, на экране — обычные люди, живущие на севере, и их ежедневная рутина. «Сначала я просто наблюдал за ними, не вмешиваясь в привычный быт и не пересекая личное пространство. Примерно через неделю мы включили камеру, — рассказывает режиссер Илья Поволоцкий. — На площадке мы чаще всего были вдвоем с оператором Николаем Желудовичем, а Саша Кротов, наш звукорежиссер, прятался неподалеку». Долгое время Поволоцкий снимал на севере полнометражную картину «Пена», а потом переключился на жанр киноэссе, найдя поддержку у знакомых из Toyota, — внедорожники этой марки встречаются здесь чаще других и именно они уже не первый год служат героям фильма.
Вальщик леса
С первым героем мы знакомимся ранним утром в лесу. Молодой, высокий и атлетичный Владимир Дашугин встречает нас на делянке. Первым делом он требует, чтобы все надели каски, и предлагает прогуляться. Неоднократный чемпион мира по ручной валке леса заправляет бензопилу и уверенно направляется в чащу. «Я из Вологодской области, — с улыбкой начинает Владимир. — Служил в Мурманске, после демобилизации заехал в гости к друзьям, потом женился. Перед тем, как стать вальщиком, работал грузчиком: таскал муку, соль, песок. Другой работы просто не было. Одиннадцать лет уже в лесу».
Профессия вальщика — редчайшая, практически вымершая с появлением техники. Тех, кто остался, — наперечет. Без них в этих краях, где болота, скалы, мхи и заповедники, валить лес смертельно опасно. Однако помимо риска, признается Владимир, работа вальщика еще и физически очень сложная: «Человеку нужно быть выносливым, здоровым. Летом — жара, зимой — снега по грудь, весной — дожди, комары и мошки. Даже медведи и лоси не так пугают».
Чтобы управлять командой из пятнадцати человек и втиснуть съемку фильма в ежедневную рутину героя — c ее рыбалкой, охотой, заготовкой мяса и подготовкой к соревнованиям вальщиков, режиссер вынужден был идти на хитрости: «Приходилось по три часа ждать Дашугина у леспромхоза, потом просто сажать его в машину и увозить. Иногда я лукавил, говорил, мол, сейчас будем звук писать, а твой телефон помехи создает, давай я его подержу — забирал телефон и не отпускал с площадки», — рассказывает Поволоцкий.
«Ну что, кто-то хочет попробовать?» — Владимир предлагает завалить дерево — при условии посадить новое на соседней делянке. Оказывается, что спилить дерево — это едва ли не самое легкое в буднях вальщика: для последующей быстрой погрузки важно, чтобы деревья лежали в нужном направлении и без веток. Под руководством Дашугина я спиливаю прогнившую 15-метровую березу. Когда после нескольких твоих движений гигантский ствол с грохотом валится на землю, ощущаешь вселенскую мощь.
Делаем перерыв у костра. Вместо стола накрытое газетой бревно. На нем — сало, помидоры, рыба, картошка и иван-чай, который Владимир собирает лично. «На рабочем участке вальщики первым делом разводят костер, потом каждый по очереди его поддерживает. Это ритуал. Чтобы и погреться, и чаю выпить с товарищем. Они ведь не работают рука об руку, — рассказывает режиссер. — Придя утром на делянку, вальщики расходятся на несколько сотен метров друг от друга, и каждый начинает валить свою полосу. Встречаются они только у костра, где могут поговорить или помолчать. Это то, что спасает их от тоски и одиночества».
Действительно, работа вальщика не только тяжелая, но и смертельно монотонная. Житель Москвы, который бесконечно спешит и опаздывает, стоит в пробках, сидит на встречах и не устает заряжать свои два айфона и портативный аккумулятор, не продержится на делянке и дня. «Лес — это то, без чего ни один житель Карелии не может вообще. Я дома два часа просижу — и все, больше не могу, нужен лес и вот это движение», — Владимир вертит руками, будто орудуя бензопилой.
После самого вкусного в жизни обеда мы, насквозь пропахнувшие костром и с пятнами смолы на куртках, загружаемся во флагманский Land Cruiser 200 и отправляемся в Кемь, где нас ждет следующий герой новеллы.
Командир вертолета
Вся красота Карелии — там, куда можно добраться, только совершив суточный переход. Все заповедники здесь пешие, и передвижение любого вида транспорта, даже вертолетов, на их территории строго регламентировано. Медиков, почту и коз в отдаленные места перевозят воздушные маршрутки. Игорь Черняк — потомственный летчик, командир эскадрильи, руководитель мурманского отряда Вологодских авиалиний, который и выполняет подобные рейсы, — второй герой фильма. Он доставляет нас из Кеми в село Кашкаранцы.
Пролетев над Белым морем, он выбирает место для посадки на берегу и сажает вертолет в густой желтой траве. Еще в 1980-е годы в Кашкаранцах кипела жизнь: была почта, больница, школа из четырех классов, пастбище, птицеферма и рыболовецкий колхоз, по всему берегу ловили семгу и сельдь. Сейчас в селе постоянно живет лишь 15 человек, работают два продуктовых магазина, библиотека, метеостанция и маяк. Коренной житель Александр Николаевич Сидоров 47 лет трудится в Кашкаранцах метеорологом. Он радуется, что пять лет назад наконец сделали постоянный свет, и негодует, что свежий хлеб привозят всего раз в неделю.
За чаем Игорь рассказывает, что с детства мечтал быть летчиком и в семь лет уже пилотировал вертолет вместе с отцом. «Я вижу, как люди рвутся на большую землю, — говорит он. — Прилетаешь в малюсенькую деревню, жители подбегают к вертолету — нужно видеть их глаза. Вспоминая их, я стараюсь выполнять рейсы практически в любую погоду».
Команда Игоря Черняка совершает регулярные рейсы и экстренные — для выполнения санзадания: чтобы спасти попавших в беду, доставить врачей или потушить пожар. Чтобы снять такой вылет, съемочной группе приходилось дежурить даже по ночам. После звонка доехать и погрузиться на борт со всей техникой нужно было в течение часа. За 10 дней съемок таких вызовов было два, и один из них вошел в ленту.
На вопрос, какие они, северяне, немногословный и сдержанный летчик отвечает коротко: «Мы все добрые». Илья Поволоцкий чуть позже добавляет: «Я наблюдал, как Игорь ведет себя по прилету, когда начинается погрузка-выгрузка: почему-то всегда стоит в стороне. Это не значит, что он таким образом проявляет свое отношение к людям, нет, они все знакомы, — тому лекарств привез, этому грибов свежих. Его могут попросить перевезти больную козу или собаку, и он не откажет. Думаю, для него это особенный момент. Может, зная переменчивость погодных условий, он не хочет думать о конкретных людях, которых сейчас повезет. Часто бывает, что из-за тумана видимость равна нулю, и он должен принимать решение, что делать дальше, и брать на себя ответственность. Хотя, может, при нас он просто стеснялся выражать свои чувства».
Сегодня в Кашкаранцах ясно, туман не застилает ярко-оранжевого заката, широкие волны Белого моря оставляют на камнях пену, которую разносит холодный ветер. Это место — источник силы и энергии. Горизонт еле заметен, море соединяется с небом. Из головы не выходит фраза, брошенная Черняком: «Над морем летать неприятно, а как только берег увидишь — настроение сразу поднимается. Я боюсь когда-нибудь не справиться или переоценить себя».
Капитан буксира
Ранним утром, пока туман еще не успел рассеяться, мы выезжаем в поселок Умба. Это самые красивые сто километров дороги за все путешествие: лес утопает в белоснежном покрывале из мха. Благодаря обеззараживающим свойствам это растение широко использовали во время Второй мировой войны — мох служил прослойкой для накладки шин раненым бойцам.
В Умбе мы загружаемся в вертолет и через два часа приземляемся в Мурманске на базе морской арктической геологоразведочной экспедиции. По большей части она занимается разведкой нефтяных перспектив шельфа Баренцева и Карского морей. Поприветствовав команду, мы садимся на пароход и отправляемся к третьему герою «Северян». На буксире «Грумант» нас встречает капитан Василий Зимин — улыбчивый и гостеприимный несмотря на то, что ради встречи ему пришлось выйти из отпуска. Он показывает нам судно и рассказывает о себе: «Я из Вологодской области, вырос в Архангельске. В Мурманске оказался по распределению, с 2000 года капитан. Экипаж очень хороший, а в нашей работе это самое важное. Мы работаем вместе почти двадцать лет».
В порту ничего не гремит и не лязгает, как обычно, огромные краны не грузят тонны угля, к берегу не швартуются сухогрузы размером с многоэтажки: сегодня малая вода, а значит, жизнь порта остановилась. Жизнь на Севере подчинена природным циклам: день — ночь, прилив — отлив, штиль — шторм. Поэтому о планах на завтра моряки всегда отвечают одной фразой: «Все по погоде».
Василий, как и все герои фильма, вначале отказывался от съемок, но живой интерес режиссера заставил его изменить решение. «Мы тут живем, вроде ничего интересного, все обыденно, а они так все показывают, в таких ракурсах — я бы до этого никогда не дошел. Думаешь: "Да, и у нас тут тоже есть на что посмотреть, и жить, оказывается, неплохо"», — смеется Зимин.
Буксир, которым он управляет, в жизни морского порта играет едва ли не ключевую роль. Судно длиной 32 метра и шириной 11 метров имеет двигатель мощностью 5 тысяч лошадиных сил и способно перевозить до 150 тонн груза. Без такого буксира ни сухогруз, ни военное судно, ни атомный ледокол невозможно ни поставить к причалу, ни вывести на фарватер. От него зависит вся инфраструктура Кольского залива.
На борту главный герой — радио. «Когда мы приступили к съемкам на буксире, начиналась полярная ночь, светло было всего 2–3 часа, — вспоминает Илья Поволоцкий. — Большинство работ проходило в темноте, часто в тумане, и мне казалось, что главное, за чем следует следить, — это радио. Капитан может двадцать раз швартовать один и тот же пароход с одним и тем же лоцманом, при этом он никогда не видит его лицо, зато знает его голос. К тому же Баренцево море полярной ночью недружелюбно: мало того, что холод, но еще и туманы, непроглядная тьма, которая в январе длится круглые сутки. Моряки слушают голоса друг друга и знают, что рядом кто-то есть. Если что-то случится, всегда можно достучаться в эфир. Тут действует простое правило: поможешь ты — помогут и тебе, а если ты не поможешь кому-то... Пожалуй, такие здесь не остаются».
Василий вспоминает, как друзья подшучивали, узнав, что он снимается в фильме: «В прошлом году мое фото поместили на календарь нашей фирмы, а сейчас друзья говорят: "О, пошел на повышение, вон смотри в кино тебя снимают". Мама сначала совсем не поверила: "Шутишь", — говорит. А вообще, люди на Севере добрее, чем на югах, доброжелательнее, улыбчивее».
С этим сложно не согласиться: во время путешествия, куда бы мы ни приезжали, нам всегда были рады, на неудобные вопросы отвечали с улыбкой. Каждый раз мы убеждались в гостеприимстве и доброте людей, которых принято называть суровыми. Интересно, что у всех людей на Севере истории довольно похожи: кто-то тридцать лет назад попал сюда по распределению, другой приехал, чтобы заработать денег, третий не планировал задержаться надолго, но женился и неожиданно для себя самого остался здесь насовсем.
У северян есть общие черты характера. Они немногословны, но доверчивы, способны на сильные поступки. Они могут быть бунтарями, но готовы нести за это ответственность. Для них цена слова и человеческие отношения важнее всего. Выходные северяне проводят в лесу — без тундры жить не могут. Они подчинили свое существование природным циклам и умеют жить в беспросветной темноте и лютом холоде. Об этих людях писали классики, о них не устают снимать фильмы современники.
На премьере в Мурманске
Первый просмотр «Северян» в Мурманске стал особенным и для съемочной команды, и для героев фильма. В зале царит атмосфера сдержанного ажиотажа: показ закрытый, но свободных мест в кинотеатре нет. Вальщик леса, пилот и капитан приехали на премьеру вместе с семьями. «Интересно, что там получилось», — говорит Владимир Дашугин. После показа герои не скрывают эмоций. «Мы с сыном каждый день видим, как папа уходит на работу, — делится впечатлениями супруга Игоря Черняка. — Но сейчас мы посмотрели на его жизнь с другой стороны и испытываем чувство гордости».
Фильм «Северяне» — это история без лоска и пафоса. Что же касается путешествия, то оно оказалось таким же жизненным и непредсказуемым: мы не успели увидеть северное сияние, но по уши влюбились в этот край. Север, и правда, манит.
