— В то время как многие компании говорят про снижение продаж в азиатском регионе, Европе и, в частности, России, Valentino не кажется той, что может пожаловаться на существенное снижение спроса на свои одежду и аксессуары. Как вы управляете этой империей стоимостью более €2 млрд?
— Valentino — как большая семья. Когда я стал управлять компанией, она стоила €1 млрд, вся команда в целом была такой же. Мы и сейчас продолжаем расти все вместе, и чрезвычайно амбициозны в плане идеи дальнейшего роста компании. Конечно, чтобы удержать такой уровень, работать нам приходится много, буквально как сумасшедшим.
— Есть ли конкретные цели по дальнейшему росту, к примеру, в ближайший год или пять лет?
— С одной стороны, планы по увеличению прибыли или узнаваемости марки на различных рынках, конечно, есть, с другой — лучше думать не о том, чтобы любыми силами взобраться на вершину, но скорее, как, поднимаясь наверх, сохранить здоровье и не умереть. Рынки и покупатели постоянно меняются, и в этом случае мне кажется очень важно всегда думать о творческой составляющей, о том, как оставаться на гребне волны, как сохранить интерес этого самого покупателя, как предугадать изменение его поведения и сути потребления.
— Вы упомянули, что отношения в коллективе Valentino напоминают скорее семью. Это не мешает работе? Как тогда строится ваша работа с управляющей компанией, которая, возможно, может не разделять «семейные» ценности?
— Наша компания принадлежит королевской семье Катара, как видите, — и с этой стороны семья. И они достаточно умные инвесторы, ориентированные на долгосрочную работу, потому между менеджментом и инвестором у нас налажен продуктивный диалог, мы постоянно обмениваемся идеями, точками зрения на развитие компаний, они понимают, что собой представляет модный бизнес, как все это работает.
— Valentino на протяжении более чем полувека была известна как своеобразное олицетворение «итальянского гламура». Сейчас — это компания с чрезвычайно модным образом, очень заметная, яркая, космополитичная в плане дизайна. Считаете ли вы, что с этим изменением подачи своего стиля вы могли потерять старых, проверенных десятилетиями клиентов?
— Нет. Но мне кажется, для развития марки было чрезвычайно важным обратиться к современности, о которой вы говорите, так как этого требует нынешний покупатель. Сейчас мы видим логичную эволюцию бренда, который был известен своей постоянностью в прошлом. И все тут, особенно креативные директора, провели по-настоящему потрясающую работу, сохранив при этом основные ценности компании, переведя их на современный язык, по сути сделав то, чего, на мой взгляд, марке очень давно не хватало.
— Не секрет, что последние годы имидж бренда был сильно связан с личностью ее двух креативных директоров — Пьерпаоло Пиччоли и Марии Грации Кьюри. Что вы почувствовали, когда Мария Грация объявила вам в начале этого года, что покидает команду и выходит работать в Dior?
— Можно много было переживать по этому поводу, но жизнь оказалась такова. Мне кажется, это нормальная эволюция как для компании, так и для их личных, дружеских и профессиональных, отношений, ведь они проработали вместе последние 26 лет. И первая коллекция Пьерпаоло доказала, что он способен и в одиночку делать очень сильные коллекции, направлять дизайнерскую команду в нужном направлении.
— Неужели вы нисколько не волновались, что пресса начнет вдруг писать о том, что «новый» Valentino проигрывает «старому»?
— Я давно и хорошо знаю Пьеропаоло, то, как он работает: четко, очень сконцентрировано и по-хорошему расслабленно, спокойно. Буквально всегда можно увидеть его уверенность в себе и тот взгляд на вещи, который он предлагает. Зная все это, я был достаточно спокоен в сложившейся ситуации.
— Сохранение имени Valentino в расписании Недель высокой моды — это для бренда скорее имиджевый шаг, или же коллекции haute couture действительно приносят существенный доход?
— Haute couture не может быть большим бизнесом ни для одной марки. Разумеется, это направление не убыточно, но в большей степени оно нужно для того, чтобы поддерживать связь с рынком самого высокого уровня, а также как возможность говорить об уровне мастерства ателье, фантазии дизайнера, заявлять о высоком позиционировании Valentino.
— Как сейчас распределен бизнес по категориям?
— Если коллекции высокой моды в расчет брать не будем, то на мужские коллекции приходится в районе 15%, хотя три года назад доход от них измерялся однозначной цифрой. Аксессуары — основная часть бизнеса, около 45-50%. 30-35% приносит женская одежда.
— Как обстоят дела в России?
— Мы начали работать с Mercury сначала в рамках корнера в ЦУМе, а потом решили подписать эксклюзивный контракт. Сейчас у нас четыре магазина, включая флагманский в «Метрополе» рядом с Третьяковским проездом. И несмотря на все кризисы, Valentino в России чувствует себя просто суперотлично. Здесь за последние три года бизнес компании вырос в три раза.
