UPD: 17 марта выставка закрылась досрочно в связи с угрозой распространения коронавируса
Если загробный мир и правда существует, то ради спокойствия его обитателей кому-то лучше держать поэта Андре Бретона и художника Сальвадора Дали на приличном расстоянии друг от друга. Навряд ли авторитарный и вспыльчивый предводитель кружка сюрреалистов Бретон способен — в любом из миров — свыкнуться с тем, что воплощением сюрреализма в массовом сознании стали именно работы Дали, которого тот в свое время изгнал из числа сюрреалистов. Впрочем, сам же Дали и провоцировал француза на это решение: ему претила идея всякого авторитета, будь то родной отец или профессор академии изящных искусств (что не мешало художнику выступать с поддержкой каудильо Франко). Дали, кажется, в принципе нравилось действовать людям на нервы, а провокация стала его любимым жанром — найдется немало критиков, готовых согласиться, что в этом он преуспел даже больше, чем в живописи. Так, арт-критик Джед Перл считает картины Дали настолько безжизненными, что можно ограничиться просмотром их репродукций, а по мнению автора книги «Сюрреалисты в жизни» зоолога и художника Десмонда Морриса, «многие из его поздних работ представляют собой не что иное, как религиозный китч». Хотя Моррис добавляет, что «Дали, без сомнения, был наиболее профессиональным и техничным художником среди всех сюрреалистов». Справедливости ради стоит отметить, что за технику Дали хвалил и Мондриан, а потенциал в 23-летнем Сальвадоре разглядел другой мастер сюрреализма — Жоан Миро.
Интересно, что исполнительный директор фонда «Гала — Сальвадор Дали» Хуан Мануэль Севильяно призывает не ограничиваться в восприятии Дали исключительно живописью. «Дискуссии о его живописи, нравится она кому-либо или нет, кажутся лишенными смысла. У феномена Дали другая структура и природа. Его влияние на современную культуру не подвергается сомнению», — заявил он в интервью Forbes Life.
Влияние Дали на современную культуру и правда трудно не заметить: мода, предметный дизайн, кинематограф, реклама — легендарные усы художника выглядывают буквально отовсюду. Дали отчаянно хотел славы, и он ее получил. Пусть и с риском для жизни.
Горечь аплодисментов
«Чтобы добиться высокого и прочного положения в обществе, если вы к тому же наделены незаурядными талантами, весьма полезно еще в самой ранней юности дать обществу, перед которым вы благоговеете, мощный пинок под зад коленом», — вспоминает Дали в «Дневниках одного гения» собственный же совет, обращенный некоему молодому человеку. Разумеется, не сомневающийся в незаурядности собственных талантов Дали опирается при этом на личный опыт.
Понимая, что столицей художественного мира в 20-х годах был Париж, испанский художник решил замахнуться ногой именно там. Для этого он объединился с режиссером Луисом Бунюэлем: в 1929 году в одном из парижских кинотеатров прошла премьера их совместного фильма «Андалузский пес». Жертвами сюрреалистического пинка должны были стать среди прочих Пабло Пикассо, Ле Корбюзье и Жан Кокто, присутствовавшие на первом показе. Опасаясь предполагаемого гнева публики, перед началом сеанса Бунюэль даже набрал камней, чтобы как-то защищаться в случае физической расправы над авторами (таковы были парижские нравы: массовой потасовкой, к примеру, закончился премьерный показ «Весны священной» Стравинского). На зрителей в тот вечер хлынул поток иррациональных образов: оторванные конечности, мертвые ослы, муравьи, появляющиеся сквозь отверстие в человеческой ладони, и, пожалуй, самая запоминающаяся сцена — разрез глазного яблока бритвенным лезвием. Публика отреагировала неожиданно — шквалом аплодисментов.
Создатели «Андалузского пса» были разочарованы: они явно рассчитывали на скандал. Тем не менее, если фильм и не дал заветного пинка общественности, то подтолкнул карьеру Дали: в 1929-м прошла его первая персональная выставка в Париже, на которой были проданы все представленные работы. В том же году он присоединился к кружку сюрреалистов и встретил свою будущею жену Галу. Урожденная Елена Ивановна Дьяконова станет для художника не только женой, но и менеджером.
Головокружительный успех
К ликованию Бунюэля бурю негодования вызвал фильм «Золотой век» 1930 года, где Дали также числился сценаристом. Картина пробудила гнев у правой французской партии «Лига патриотов», участники которой разгромили выставку сюрреалистов, приуроченную к показу, а позже и вовсе добились запрета проката. Вместе с тем слава скандального художника росла и он готовился предъявить миру свое главное произведение.
В 1931 году в галерее Пьера Колля, партнером которого к тому моменту стал дизайнер Кристиан Диор, прошла персональная выставка испанского художника, на которой он впервые представил свою картину «Постоянство памяти». Первым обладателем картины стал американский коллекционер Жюльен Леви, который приобрел полотно за $250 (для сравнения: купе Ford Model A к началу 30-х годов стоил $530). В 1932 году он покажет ее на выставке сюрреалистов в своей нью-йоркской галерее.
Постоянство памяти, 1931
Сальвадор Дали
В этот период Дали много работает и создает, вероятно, лучшие свои произведения. Он экспериментирует со светом и тщательно прорабатывает детали, вооружившись лупой и кистью с соболиным ворсом. И все же, находясь на пике своей формы, он отмечает, что пребывает в плачевном финансовом состоянии. Все деньги уходят на обустройство дома в Порт-Льигате, а продавать картины ему мешает «масонство современного искусства». Но в этот момент в художнике проснулся бизнесмен.
Дали объявил о создании группы «Зодиак», которая объединит меценатов, готовых спонсировать сюрреалиста. Фактически дюжина коллекционеров «Зодиака» платила художнику ежемесячную зарплату, в обмен на это каждый из них получал по одной картине авторства Дали в год. Активную роль в привлечении коллекционеров играла Гала.
Постепенно дела начали поправляться. В 1933-м Жюльен Леви проводит первую персональную выставку Дали по ту сторону Атлантики, которая, по словам галериста, завершилась продажей всех работ. Критики также были благосклонны к эксцентричному каталонцу. Дали начал понимать, что в Новом Свете у него есть все шансы обрести славу главного художника современности. В 1934 году, собрав необходимую сумму для путешествия, чета Дали отправилась покорять Америку.
В Штатах художник провел настоящий мастер-класс по эффектному появлению. По трапу корабля он сошел, размахивая двухметровым багетом, который специально для него испекли на пароходе, а журналистам заблаговременно раздали плакаты с надписью «Нью-Йорк приветствует меня!». Без помощи меценатов тут тоже не обошлось — громко заявить о себе в Нью-Йорке Дали помогла патрон искусств Каресс Кросби. Она же закатила в честь отъезда Дали сюрреалистический бал, который попал на первые полосы мировой прессы. Наконец-то продажи работ художника начали расти пропорционально его славе. В 1936 году Дали появился на обложке журнала Time.
Впрочем, обложки Time могло и не быть: незадолго до публикации статьи в американским журнале тяга Дали к эпатажу чуть не обернулась катастрофой. На лекцию, которую художник должен был прочитать в рамках «Международной сюрреалистической выставки» в Лондоне, он заявился в водолазном костюме, двумя волкодавами и с бильярдным кием в руке. На публику образ Дали произвел головокружительное впечатление: хотя голова от нехватки воздуха в старом скафандре закружилась и у самого лектора — он начал задыхаться. Благо, при помощи того самого кия Дали удалось спасти. После этого перформанса он стал любимцем масс и героем английских сюрреалистов.
Сытый художник
Меж тем слава Дали раздражала основателя сюрреалистического движения Андре Бретона. Он даже нашел повод исключить слишком яркого испанца из рядов сюрреалистов — якобы за симпатию Гитлеру. Но этого Бретону показалось мало: из имени Сальвадора Дали он составил уничижающую анаграмму «Avida Dollars» («Жажду долларов»), выражая презрение к стремлению Дали к обогащению. Владельца имени это не сильно ранило — анаграмму Бретона он сделал своим девизом. В планах у художника, прославляющего Испанию, не значилась нищая смерть, какую встретил его соотечественник Мигель де Сервантес. «Одновременно наводил я глянец и на Галу, стремясь сделать все, что в моих силах, чтобы она засверкала от счастья, лелея ее даже пуще самого себя — ведь без нее пришел бы конец всему», — писал он в «Дневнике».
Безусловно, Гала дала сильный импульс успеху Дали: она искала коллекционеров, вела бухгалтерию и, что не менее важно, желала тратить все больше (в том числе и на своих молодых любовников). Историк искусства Джон Ричардсон вспоминал, что «методы Галы были очень русскими: она не столько торговалась, сколько скандалила и угрожала». Сальвадора Гала считала своим проектом: еще в 30-х годах она советовала покровительнице сюрреалистов Пегги Гуггенхайм не распылять свое внимание на множество художников, а сделать ставку на одного, как и она сама. Ставка оказалась чрезвычайно удачной: к 1974 году состояние Дали оценивалось в $32 млн (в пересчете на 2019 год — более $165 млн).
Сальвадор Дали любил деньги, но не любил с ними расставаться. Нанимая секретарей вести свои дела, он отказывался платить им, предлагая работать за процент. Секретари не остались в накладе: работа на гения сделала их миллионерами. Кстати, один из секретарей подсказал Гале, как легко заработать на имени мужа, не заставляя его писать картины: продавать пустые листы для литографии с оригинальной подписью художника по $10. В результате Дали подписал тысячи таких листов, а рынок наводнили копии его работ.
Дали все более проникал в массовую культуру (вплоть до появления в телевикторинах) и со временем освоил новый для себя жанр — рекламу. Один из самых известных художников мира появился на рекламных плакатах Polaroid и в телевизионном ролике Alka-Seltzer, он рекламировал шоколад и создал логотип Chupa Chups. Кажется, и усы Дали отращивал все длиннее, чтобы заполнить еще больше места в пространстве.
Раз, два, три… Продано?
Интересно, что, став самым популярным сюрреалистом при жизни, Дали не стал героем аукционных торгов после смерти. Самая дорогая его работа — «Портрет Поля Элюара» 1929 года (именно он прозвал Елену Дьяконову Галой и от него же она ушла к Дали) — продана на аукционе Sotheby’s 2011 года за £13,5 млн. Это при том, что на торгах того же Sotheby’s две работы сюрреалиста Миро почти приблизились к отметке £25 млн, а холст Рене Магритта был продан за $26,8 млн. И, само собой, продажи Дали не идут ни в какое сравнение с продажами Пикассо.
Но, как рассказал «РБК Стиль» глава вечерних торгов «Импрессионизм и современное искусство» в Лондоне Томас Бойд-Боумэн, сравнивать Дали с Миро или Пикассо неуместно: не многие из его лучших работ хранятся в частных собраниях, а те, что есть, вряд ли в ближайшее время выйдут на арт-рынок. При этом аукционист отмечает, что в целом продажи Дали идут хорошо: за последние 10 лет на Sotheby’s было продано более 400 работ его авторства. Кстати, аукционные продажи показывают, что наибольший интерес вызывают работы, датированные до 1936 года.
«Как один из самых плодовитых художников XX века, Дали еще при жизни достиг и коммерческого успеха, и призвания критиков, — подытоживает Томас Бойд-Боумэн. — И хотя он прославился своим вызывающим поведением и характерными усами, Дали по праву занимает место одного из самых изобретательных художников прошлого века с его фантастическими сюрреалистическими образами. В равной мере сбивая с толку и очаровывая, его творчество пленит публику и в XXI веке».
