Дислокация все та же — он и она в спальне. Разговаривают. Девственный холостяк Селигман (Стеллан Скарсгард) слушает исповедь Джо (Генсбур), избитой женщины под пятьдесят, которую нашел на улице и привел домой с целью угостить чаем. Она рассказывает о постоянном стремлении к сексу с разными мужчинами (повествование прерывается флешбэками). Он уверяет, что она такая, какая есть, такой себя и любит, а также периодически проводит параллели с историей мировой культуры, науки и рыбной ловли. Вторая часть начинается ровно там, где закончилась первая. Джо вспоминает, как однажды лишилась способности испытывать оргазм, Селигман выдает очередную мудреную ассоциацию, на что в ответ получает гневное: «Вы вообще меня слушаете?!» Учитывая, что и его слова все это время до нее не вполне доходили, то вторая часть получилась именно об этом — о том, как они пытались друга друга услышать.
В поисках оргазма
Детали и ситуации тут совсем уж, до безобразия, гипертрофированно смешные. Если в первой части зритель наблюдал, как юная героиня (Стэйси Мартин) почти беззаботно искала секс и занималась всем, что с ним связано, то здесь повзрослевшая и даже родившая сына Джо остервенело бросается на поиски оргазма (глядя, как Шарлотта Генсбур привычно вгрызается в свою роль, начинаешь ценить ту поверхностность, какую демонстрировала в кадре юная Мартин). Диапазон новых приключений Джо — от приемов у аккуратного садиста (Джейми Белл), подходящего к делу с медицинской тщательностью, до работы по выбиванию денег из должников с одновременным проникновением в их души. Ее интеллигентный собеседник из знатока рыбалки и математики превращается в конченного энциклопедиста, перепрыгивающего с истории Западной и Восточной церквей на типологию веревочных узлов. Абсурдным выглядит и секс. Самая смешная и уже многократно описанная в разных рецензиях сцена фильма — попытка l'amour de trois с двумя чернокожими парнями, которые прямо в присутствии Джо принимаются и в прямом, и в переносном смыслах слова меряться пенисами.
Торжество духа
Цитаты из самого себя тут невероятно беззастенчивые — когда в кадре ребенок медленно приближается к открытому окну в то время, как его мамочка где-то ищет оргазм, нервный смех в зале неизбежен. Посещение клуба анонимных нимфоманок обернется упаковыванием в округлое всего, что есть в квартире героини и может напомнить ей о фаллосе. Парадоксальный взгляд на проблему педофилии выглядит очень логичным. А плевок в сторону политкорректности (чернокожих героиня предпочитает называть неграми и никак иначе) покажется менее оскорбительным, чем сама эта политкорректность. Финал будет таким, что не останется никаких недомолвок по поводу того, кто избил Джо. Да и с Селигманом они просто так не разойдутся. Тонкий луч рассветного солнца на кирпичной стене — столь банальный символ новой жизни, что его мог себе позволить только нахал.
Но, конечно же, это не просто многочасовое авторское осмысление экстравагантной темы, обозначенной еще в бессмертном «Сексе в большом городе», в том его эпизоде, когда самая недалекая из четверки подруг вдруг узнала, что у ее матки депрессия. Фокус в том, что, пока смотришь, ловишь себя на мысли, что это какое-то очень правильное завершение «депрессивной» трилогии датчанина, вдохновенное и даже гуманистическое. Приключения жизнелюбивого тела из первой части во второй обернулись историей о торжестве духа. Пусть и с присущими режиссеру иронией, самопародиями, социально-политическими провокациями и пистолетом на стене, который непременно выстрелит. Ларс фон Триер все еще способен удивлять. Снова и снова.
Марина Латышева
