Стиль
Впечатления «Он всегда знал,
что хочет от танцовщиков»
Впечатления

«Он всегда знал,
что хочет от танцовщиков»

Фото: Кортни Коллинз; paulkolnik.photoshelter.com
Пол Колник 40 лет снимал постановки нью-йоркского городского балета и почти 5 лет — репетиции Джорджа Баланчина, хореографа, которого считают своим Америка, Грузия и Россия. В честь 110-летия со дня его рождения в Москве пройдет фотовыставка.

Танцовщик и хореограф Георгий Баланчивадзе прославился как Джордж Баланчин. Изменить имя ему посоветовал Сергей Дягилев — Баланчин, оставивший Советскую Россию в 1924 году, поставил для дягилевских «Русских сезонов» десять балетов. После смерти Дягилева он ездил по Европе и ставил свои балеты то в Лондоне, то в Монте-Карло. Американский продюсер Линкольн Кирстайн предложил ему перебраться за океан. В США Баланчин создал школу американского балета, соединив классику с современностью, и основал труппу New York City Ballet, которой руководил до своей смерти в 1983 году. После его ухода американские газеты единодушно назвали Баланчина одним из трех величайших гениев XX века — наряду с Пикассо и Стравинским.

Пол, вы говорили, что познакомились с Баланчиным в 1981 году. Как он отнесся к тому, что вы будете снимать его балеты?

Вначале мои фотографии увидел Линкольн Кирстайн (меценат, предложивший Баланчину создать в Нью-Йорке балетную труппу, которая стала «Нью-Йорк Сити балет». — РБК). И он решил, что они очень хороши, и, видимо, сказал об этом Баланчину. Сам хореограф как раз ставил шестую симфонию Чайковского, «Патетическую». Для мистера Би было очень важным, чтобы он остался на снимках этого балета. По его замыслу, в финальном адажио, по настроению близком к реквиему, зрительный зал должен был погрузиться в темноту. Полная темнота, и только мальчик на сцене держит свечу. Мальчик спрашивает: «Куда это уходит?» Свеча гаснет — как будто смерть пришла. Конечно, такой балет не мог быть популярным, для публики он был слишком мрачен, и Баланчин это понимал. Балет снимали много фотографов; он лично просматривал все снимки и выбрал мои.

Был ли Баланчин тираном, как многие руководители балетных трупп?

Он всегда знал, что хочет получить от танцовщиков, и умел вытащить из них все, на что они были способны, но он понимал людей и любил их. Есть известная история, связанная с «Серенадой для струнного оркестра» — первым балетом, который он поставил в Америке в 1934 году. Шла репетиция, и одна из танцовщиц кордебалета опоздала. Другой режиссер непременно сделал бы ей замечание, указал бы, что она не бережет его время, заставляет себя ждать. Но Баланчин сказал: «О, это интересно». И оставил в балете эту сцену — опоздавшая балерина выбегает на сцену, в то время как весь кордебалет стоит в ожидании. На другой репетиции одна из девушек упала на сцене и заплакала от огорчения. Баланчин опять сказал: «О, как интересно!» И включил в балет этот эпизод, сочинив к нему продолжение. В «Серенаде» к упавшей девушке подходит юноша с другой девушкой, ангелом, который ее утешает. Баланчин очень любил своих танцовщиц. Он даже подбирал для них духи, для каждой находил подходящий только ей запах. Это была его жизнь.

А это правда, что Баланчин завещал все свои балеты — более четырехсот — восемнадцати любимым женщинам? Об этом пишет Сергей Довлатов в своих записных книжках.

Я думаю, что мистер Би завещал их своим балеринам, но насчет числа ничего сказать не могу. Жен у него было шесть.

У нас часто вспоминают его фразу: «Балет — это женский мир, в котором мужчина — лишь почетный гость».

Да, но он создал много балетов, где есть великолепные роли для танцовщиков. «Орфей», в котором танцевал Нуриев. И «Блудный сын», поставленный для Сержа Лифаря.

На выставке представлены два снимка, которые вы соединили в одну композицию, — на одном Рудольф Нуриев, на другом — Михаил Барышников. Но они сделаны в разное время, с разрывом в десять лет. Почему такой выбор?

Нуриев хотел быть везде, и поэтому совместной работы у них не получилось. Этот снимок был сделан уже после смерти Баланчина, в 1988 году, когда компанию возглавил Питер Мартинс, который был другом Нуриева и пригласил его танцевать в «Орфее». А Барышников пришел в компанию на условиях мистера Би в 1977 году и провел в ней два года. В «Нью-Йорк Сити балет» он почти ничего не зарабатывал, о звездных гонорарах не могло быть и речи, но он хотел работать с Баланчиным. На снимке Барышников в сцене из «Блудного сына».

Как фотографу удается поймать тот момент, когда танцовщик взлетает над сценой и зависает в воздухе? Сколько раз надо нажать на кнопку, чтобы получить такой кадр?

Один раз. Все думают, что фотограф знает, когда этот момент придет, но так не получается. Гераклит сказал, что в одну и ту же реку нельзя войти дважды. То же самое с балетом. Один и тот же эпизод никогда не повторяется, всегда происходит что-то новое. Фотографу приходится всегда быть начеку. Он должен чувствовать себя не наблюдателем, а участником спектакля.

Почти все ваши фотографии черно-белые. В каких случаях вы снимаете в цвете?

Когда важно показать работу художника, как, например, на снимках «Жар-птицы» в декорациях Марка Шагала.

У вас есть любимый балет?

«Орфей». Это история о том, как благодаря искусству обычный человек может стать богом. И она в наибольшей степени отражает мое представление о Баланчине.


Записала 
Татьяна Филиппова


Фотовыставка
«Джордж Баланчин: прикосновение к вечности. «Нью-Йорк Сити балет» в фотографиях Пола Колника»
Дом-музей Марии Ермоловой 
на Тверском бульваре