Приехавший на фестиваль Триер ограничился фотоколлом, на котором появился в футболке с эмблемой Каннского фестиваля и надписью «персона нон-грата». Как бы напоминая тем, кто вдруг забыл, что в 2011 году после высказываний о Гитлере с Лазурного берега режиссера попросили. На пресс-конференцию он не пошел, отправив туда своих актеров — Кристиана Слейтера, Стеллана Скарсгарда, Шайа ЛаБафа, Уму Турман и Стейси Мартин. Героем мероприятия стал ЛаБаф, с блеском проиллюстрировавший древнее высказывание «Что позволено Юпитеру, то не позволено быку». После вопроса о том, каково было сниматься в секс-сценах, актер заявил: «Когда чайки следуют за траулером, они думают, что сардины выбросят в море», затем встал и ушел. А уже перед премьерой ко всеобщему недоумению появился на ковровой дорожке с бумажным пакетом на голове. В общем, если у Триера в силу его таланта и, как бы ни парадоксально это звучало, чувства такта провокации выглядят обаятельно, то у ЛаБафа такое не проходит.
Разговоры за чаем
Итак, первая часть «Нимфоманки» — история о том, как немолодой холостяк (Скарсгард) находит на улице избитую женщину по имени Джо (Шарлотта Генсбур). От медицинской помощи та отказывается, зато принимает приглашение на чай и всю ночь исповедуется случайному знакомому в своих безудержных поисках секса и в давней связи с парнем, когда-то буднично лишившим ее девственности (ЛаБаф). Собеседник героини в ответ увлеченно ищет аналогии ее взглядов на жизнь в мировой истории и культуре, а также в принципах рыбной ловли, причем на последнее напирает с особой силой.
Перипетии молодых лет Джо будет отыгрывать юная Стэйси Мартин. Генсбур в основном говорит и пьет чай, но уже во второй половине, которая в наш прокат выйдет в преддверии Международного женского дня, в ее исполнении обещаны межрасовый секс, садо-мазо и прочие жанровые особенности. Впрочем, «в ее исполнении» — это громко сказано. При создании фильма использовалась технология, позволившая «совместить» верхние половины знаменитостей с нижними половинами порнодублеров.
При сравнении режиссерского и прокатного вариантов выясняется, что подрезали несколько совсем уж крупных планов, увлечение героини гербарием и еще пару эпизодов, но купюры картину принципиально не меняют. Хотя, конечно, любые усечения в случае с настоящим кино, пусть даже они касаются гениталий, — это всегда минус. А «Нимфоманка» — кино настоящее, умное и к тому же кажется самым смешным из того, что когда-либо снимал Ларс фон Триер.
Секс, смерть и юмор
Порносцены перемежаются здесь с неожиданными аналогиями, возникающими в голове интеллигентного визави героини. Так, число фрикций сравнивается с последовательностью Фибоначчи, а спортивная авантюра по овладению пассажирами поезда на время, в которую в свое время пустилась Джо, — с ловлей рыбы на искусственную мушку. Таким образом, Триер добивается того, что порнография у него обрастает юмором, а значит, теряет свой утилитарный смысл. Все жаровые части тела показаны в действии, но ничего возбуждающего желание в «Нимфоманке» нет.
Но при всем этом юморе нашлось место и любимой Триером теме смерти. Сквозь смех просвечивает что-то очень личное об одиночестве и ужасе перед неизбежным концом. Потому так впечатляюще смотрятся сцены болезни и смерти отца Джо. Занимательное природоведение — это тоже не просто так. Ведь что сильнее ежегодной смены природных сезонов напоминает человеку о том, что он смертен? В какой мере Триер издевается над человечеством и его представлениями о сексе, в какой в очередной раз рассказывает о своих страхах — решать зрителю. Стоит лишь помнить, что во второй части все может оказаться совсем не тем, чем кажется.
Марина Латышева, Берлин
