В издательстве «Фантом Пресс» вышел роман «Катушка синих ниток» знаменитой американской писательницы и лауреата Пулитцеровской премии Энн Тайлер. В мире она считается одним из крупнейших англоязычных авторов современности и стоит в одном ряду с Филипом Ротом и Джоном Апдайком, хотя в России о Тайлер мало кто знает. На русский язык были переведены всего две ее книги — «Лестница лет» и «Обед в ресторане "Тоска по дому"», и то в середине 80-х. А ведь за 50-летнюю писательскую карьеру Тайлер написала 20 романов, многие из которых получили крупные литературные премии и были экранизированы. Прочитав ее первые произведения, признанный классик американской литературы Джон Апдайк написал большую статью в The New Yorker, подытожив: «Тайлер не просто хороша, а чертовски хороша», и до конца жизни оставался поклонником ее творчества.
Неторопливо и вдумчиво Энн Тайлер пишет о семейных взаимоотношениях, о том, из чего складывается брак и семья, о том, как легко убить любовь «чрезмерным пониманием» и отдалиться от близких, с которыми живешь под одной крышей. Неудивительно, что в советское время Тайлер попросту не переводили. Героиня «Лестницы лет», сорокалетняя замужняя женщина, мать троих взрослых детей, которая во время семейного отпуска сбежала куда глаза глядят, потому что смертельно устала от бесконечных «надо» и «должна», никак не могла служить образцом для подражания, хотя ее чувства так или иначе знакомы большинству читательниц. Мастер подробностей, удивительный знаток человеческих отношений, Тайлер пристально вглядывается в то, что принято считать рутиной, и превращает скучную и обыденную историю обычной жизни обычного человека в захватывающий роман.
«Катушка синих ниток» — семейная сага о трех поколениях типичной американской семьи. Главная героиня романа Эбби Уитшенк — мать четверых детей, преданная жена, хозяйка большого дома в Балтиморе гордится своим мужем и детьми и особыми семейными отношениями. Раз за разом она рассказывает свою историю любви с Редом, которая началась много лет назад в желто-зеленый июльский полдень, и все дети и внуки знают ее наизусть. Однако внезапная смерть Эбби разрушает прочное семейное равновесие. Энн Тайлер бережно распутывает тонкую нить жизни в обе стороны — прошлое и будущее, и через детали и самые обычные разговоры проступает то, о чем на семейных обедах говорить не принято: ревность, зависть, отсутствие любви, неудовлетворенность и разочарование. Энн Тайлер почти незаметно добавляет к истории Уитшенков все новые и новые детали и внезапно становится очевидно, что семейного счастья не существует вовсе. В 2015 году «Катушка синих ниток» вошла в короткий список Букера, а самые авторитетные издания Британии и США признали ее одной из лучших книг года.
Энн Тайлер известна своей крайней закрытостью и «аллергией» на любые интервью — в этом она почти такая же затворница, как Сэлинджер, Пинчон и Харпер Ли. За свою полувековую писательскую карьеру Тайлер считанные разы появлялась на публике, дала всего два личных интервью в 2013-м и в 2015 годах, а также несколько интервью по переписке. Разговоры о литературе, по ее мнению, чрезвычайно вредны для творчества. По случаю выхода своего последнего романа «Катушка синих ниток» Энн Тайлер сделала исключение и выбрала «РБК Стиль» для единственного интервью на русском языке.
— В романе «Катушка синих ниток», характеризуя членов многочисленного семейства Уитшенков, вы говорите «типичный Уитшенк» или, наоборот, «совершенно не похож». Так получилось, что ваш последний роман стал по сути первым, с которым познакомится современный российский читатель. Насколько, по-вашему, он типично тайлеровский?
— Я бы сказала, что «Катушка синих ниток» очень характерное для меня произведение. Книга касается сложностей семейной жизни, желания одновременно спрятаться внутри семьи и вырваться из нее. Пожалуй, кроме «Катушки» наиболее «мои» романы из всех — это «Лестница лет» и «Обед в ресторане "Тоска по дому"».
— Выходивший в советское время на русском языке «Обед в ресторане "Тоска по дому"» давно стал библиографической редкостью, равно как и небольшой тираж «Лестницы лет». Ни роман «Уроки дыхания», получивший Пулитцеровскую премию в 1989 году, ни «Турист поневоле», известный благодаря голливудской экранизации, ни другие ваши книги на русский язык пока не переводили. Какие романы вам в первую очередь хотелось бы увидеть изданными или переизданными на русском языке и почему?
— Я совершенно не представляю, чего русские читатели ждут от книги. Возможно, им понравится «Уход Моргана» (Morgan's Passing, 1980), потому что в нем есть какая-то нелепая причудливость, которая у меня ассоциируется с некоторыми русскими романами.
Я пишу, потому что хочу понять, каково это — оказаться в чужой шкуре.
— Как вы относитесь к экранизациям собственных книг? Какая кажется вам наиболее удачной?
— Любую киноверсию я рассматриваю как абсолютно отдельный от книги продукт. Пока любимой экранизацией моей книги является фильм студии Hallmark TV, снятый по «Урокам Дыхания», потому что именно в нем актеры, все без исключения, кажутся моими ожившими героями.
— Вы чаще всего описываете семейные взаимоотношения, обычную повседневную жизнь. В этом есть некая обманчивая простота, которая меня, как читателя, завораживает: словно из ежедневных дневниковых записей на твоих глазах рождается роман. При этом на месте героев зачастую легко представить своих близких, знакомых, соседей. Что помогает вам переходить от частной истории на более общий уровень?
— Когда я впервые обдумываю образы своих героев, они довольно далеки от реальности. Я заставляю их вести себя определенным образом, подчиняясь придуманному мной, краткому — буквально на страницу, поверхностному наброску их характера. Но по мере написания романа они становятся более самостоятельными, начинают говорить и совершать иногда неожиданные вещи, которые я и предвидеть не могла. Поэтому, если мои герои кажутся универсальными, могу лишь сказать, что это полностью их заслуга, мной совершенно не запланированная.
— Мне показалось, что «Катушка синих ниток» — книга очень личная и в ней много важных моментов из вашей собственной жизни. Так ли это?
— На самом деле, в моих книгах практически ничего не связано с моим собственным жизненным опытом. Я пишу, потому что хочу понять, каково это — оказаться в чужой шкуре, и поэтому стараюсь показать жизнь, совершенно не похожую на мою.
— В «Катушке синих ниток» дом Уитшенков воспринимается как полноценный герой романа. Могли бы вы пояснить, почему дом так важен для героев ваших книг? И опишите, пожалуйста, ваш собственный дом и рабочий кабинет.
— Наверное, дом так важен для моих героев, потому что он важен для меня. Я большая домоседка и не люблю путешествовать. Сейчас я живу в небольшом доме в тихой части города. Я работаю в комнате, окно которой выходит на улицу. Я люблю, чтобы окно было открыто, потому что мне нравится слышать шум детских игр и голоса людей, когда я пишу.
У людей должны быть свои секреты, и нет ничего более раздражающего, чем услышать «Я знаю тебя лучше, чем ты сам».
— Перед тем как начать работу над «Катушкой синих ниток», вы говорили, что хотели бы написать семейную сагу, историю нескольких поколений, которая останется незавершенной. И роман действительно выглядит так, словно нитка на катушке просто закончилась. Почему для вас важен именно открытый финал?
— Когда я обдумывала характеры родителей Джуниора и Линни Мэй, я поняла, что они были такими ограниченными и мелочными людьми, что не смогут стать персонажами по-настоящему хорошей истории. Поэтому я прекратила писать, когда дошла до этого поколения. А название возникло, когда я пришивала пуговицу к рубашке моего отца после смерти моей матери. Эту рубашку мама сшила для него сама, и нужные нитки словно бы сами упали мне в руку. Я пришивала пуговицу и думала о том, как катушка ниток, которую я разматываю, связывает меня с мамой.
— Характер ваших персонажей раскрывается через детали. Если бы вас попросили написать очерк об Энн Тайлер, какие детали вы бы выбрали?
— Я бы, пожалуй, сказала о том, что я совершенно неспособна ориентироваться в пространстве. Думаю, это что-то вроде дислексии. Ощущение, как будто я беспомощно дрейфую по планете. Поэтому я склонна держаться одного места, одного заведенного порядка и рассматривать мир немного издалека, что, как мне кажется, находит отражение в моих работах.
— В «Катушке синих ниток» есть момент, когда Ред Уитшенк говорит своей жене Эбби: «Я только о том, что ты иногда проявляешь чрезмерное понимание. Всепрощение, сострадание. Лезешь ребенку в душу». Вы тоже считаете, что можно проявлять «чрезмерное понимание»?
— Да, я согласна с Редом. Я свято верю в необходимость границ. Думаю, у людей должны быть свои секреты, и нет ничего более раздражающего, чем услышать «Я знаю тебя лучше, чем ты сам».
— По вашим книгам, по тому, как вы описываете своих героев, видно, что вы очень наблюдательны. И мне кажется, что если так долго и внимательно наблюдать за людьми и их отношениями, понимаешь что-то важное. Возможно, как писатель и как мама двух взрослых дочерей, вы могли бы дать совет молодым женщинам, как строить семью и оставаться ее существенной частью, даже когда все идет не так гладко, как мечталось.
— С моей стороны было бы крайне самонадеянно давать советы молодому поколению! Их жизнь так отличается от моей — им намного труднее, я думаю, потому что у них больше выбора и им приходится учитывать больше рисков.
— Мне очень нравились русские романы, которые я читала, и мощное выразительное звучание русского языка. Хотя, должна признаться, что, в первую очередь, я выбрала тогда специализацию по русскому языку потому, что это казалось рискованной затеей. Это было во время Холодной войны, и все русское было экзотикой для американцев.
— Вы называете Чехова одним из своих любимых авторов, читали ли вы его рассказы в оригинале? Как вы относитесь к тому, что вашу манеру письма сравнивают с чеховской?
— Во время учебы я читала на русском только самые простые рассказы Чехова, большинство его произведений я читала на английском. Мне очень нравится его утонченность и краткость, но я и не мечтаю подняться до его уровня мастерства.
— Вы назвали «Анну Каренину» Льва Толстого своим любимым русским романом. Чем он вам близок?
— Есть что-то очень свежее и актуальное во всех романах Льва Толстого, во всяком случае для меня. Сама Анна Каренина кажется такой достоверной и осязаемой, что вполне могла бы жить в наше время. Это довольно странно, но когда я читаю «Анну Каренину» сейчас, я понимаю, что она больше не кажется мне приятным человеком.
— Бывало ли, что прочитанная книга потрясла вас настолько, что вы жалели, что не сами ее написали?
— О, у меня не раз возникало такое чувство. Это почти как влюбиться. Например, в этом году я была потрясена романом Элизабет Страут «Меня зовут Люси Бартон». И последнее время я призываю всех читать канадскую писательницу Диану Уоррен, которую недавно для себя открыла. Ее роман «Джульетта в августе» об отдаленном поселении в провинции Саскачеван просто роскошен, и еще одно, не менее прекрасное, произведение этого автора «Улица Свободы» выходит этим летом.
— Когда заходит речь о современной русской культуре и литературе, создается впечатление, что за рубежом известно совсем мало. С точки зрения американских читателей, после золотого века русской литературы и гениальных романов Толстого и Достоевского, в нашей культуре словно бы ничего и не происходило. Вы согласны с тем, что для американцев современная Россия, наша культура и литература — своего рода «терра инкогнита»?
— Согласна, мне стыдно, что я и сама мало знаю о современной русской литературе. Отчасти это связано с тем, что современных авторов нечасто переводят.
— Попадает ли кто-то из современных русских авторов в поле вашего внимания?
— Две писательницы, которыми я восхищаюсь, родились в России, хотя больше там не живут. Это Лара Вапняр и Ольга Грушина, чей роман «Сорок комнат» я только что дочитала.
