Апрель 1945 года. Войска коалиции готовятся к последнему рывку, чтобы разбить нацистов. Тем временем бывалый сержант Дон Колльер по кличке Боевой Папаша (Брэд Питт) командует экипажем танка «Шерман» (Sherman M4A3E8) по кличке Ярость. Его задача – нанести удар по многократно превосходящим силам противника.
Сразу надо сказать, что задачи гробить карьеру Питта не было: «Ярость» сделана на порядок лучше предыдущей картины Эйра, с выдержанным балансом между страхом и адреналином, которыми охвачены мужчины на поле боя. И вскипает «Ярость» благородно, но довольно резво – рассказывая за два часа историю одних суток из жизни экипажа.
В этот дружный, но побитый и циничный коллектив вливается юнец Норман Эллисон (Логан Лерман), протиравший штаны в штабе. Именно глазами этого желторотого зритель и смотрит на действие, пока грозный Колльер ласково, но строго учит его выполнять «самую лучшую работу в мире».
Героический пафос, свойственный американскому кино про великую и «американскую войну», чувствуется где-то ближе к финалу (и было бы странно, если бы он не чувствовался). Но весь остальной фильм мы видим на экране обычных парней, для которых война не больше, чем работа. «Я убивал нацистов в Африке, теперь я убиваю их в Германии», – учит Колльер. А когда юнец откажется убивать военнопленного немца, вправит ему мозги: «Мы здесь не для того, чтобы решать, что правильно, а что нет. Мы здесь для того, чтобы убивать». Ни один герой фильма не существует за пределами обозначенных суток и не обладает никакой предысторией (либо тщательно ее скрывает).
Однако слова про самую лучшую работу, которые сами служаки-реднеки произносят с сарказмом, сильно расходятся с действительностью. Фильм Эйра – нарочито реалистичный, в серых тонах, с достоверной грязью под ногтями и хлябями слякоти, простирающимися до горизонта. Война – это все еще ад и очень, очень плохо. Так, член экипажа по кличке Святоша (Шайа ЛаБаф) приветствует новобранца словами: «Скоро ты узнаешь, на что способны люди».
И в этом режиссер не противоречит другим картинам военного жанра, которые вспоминаются во время просмотра – чаще всего «Бесславные ублюдки» Квентина Тарантино, где Брэд Питт тоже командовал американскими солдатами и убивал нацистов в Германии, и хит израильского кинофестиваля «Ливан» Шмуэля Маоза, который целиком снимался через узенькую смотровую щель танка, чем может вызвать настоящую клаустрофобию у любого зрителя.
В «Ярости» замкнутое пространство тоже довлеет – даже несмотря на то, что из танка члены экипажа иногда вылезают и даже участвуют в неоднозначном эпизоде застолья с немецкими женщинами, во время которого Брэд Питт, разумеется, успевает оголить торс.
Но когда фильм закончился, взрывы, трассирующие снаряды и невеселые хоры в ушах отгремели, ты понимаешь, что все еще в танке. И пробудешь в нем еще долго.
Лилия Рельм
