Стиль
Жизнь Возможность острова: как устроен курс выживания на Мальдивах
Стиль
Жизнь Возможность острова: как устроен курс выживания на Мальдивах
Жизнь

Возможность острова: как устроен курс выживания на Мальдивах

Фото: пресс-служба
По просьбе «РБК Стиль» журналист Галина Окулова рассказывает о своей поездке в школу выживания на Мальдивах. Ей выпало вплавь добираться до острова, залечивать раны, собирать дождевую воду, лежать в могиле и получать в подарок на день рождения кокос.

Я просыпаюсь от дыма костра, сладко пахнущего кокосом. Подо мной мокрый спасжилет, надо мной мокрый тент. Кругом пальмы, какие-то кусты с глянцевыми зелеными листьями и беспокойно ворочающиеся тела. Я на необитаемом острове в Индийском океане, и от привычного лоска Мальдив тут только лазурь неба с проседью облаков, яркая бирюза воды и сверкающая белизна кораллового песка. Грязь, жажда, голод и ободранные в кровь колени — вот что поджидает меня в этом приключении.

 

Дни 1–2

Накануне вечером в обшарпанном кафе при крохотном мальдивском внутреннем аэропорту Kaadedhdoo я сдала под расписку телефон, часы, кошелек, ключи от дома: их запаковали в пластиковые зип-пакеты и сложили в кофр. На пристани у катера вводные: оставить из всех вещей только десять (к чему был присланный перед поездкой здоровенный список вещей, включавший в себя, кроме прочего, беговые кроссовки?). Через час под вой сирены апдейт: оставить лишь одну вещь плюс одежду, что на себе. Аптечка и панама бонусом вне зачета, но это если спросить (спросили не все). Я взяла фонарик.

Фото: пресс-служба

«Вот начинается реальная жизнь без шелухи», — голова Эда сверкает в свете прожектора. Все это кажется несколько надуманным, но мы добирались до острова вплавь, скребя телами об острые края кораллов на рифе и ориентируясь на свет костра на берегу, разведенной командой организаторов. Впрочем, обольщаться не стоило: дав нам обсохнуть у костра, нашу разношерстную компанию отправили самостоятельно искать приют. Ревизия собранного впопыхах показала, что у нас шесть фонариков, два тента, многофункциональная лопата, металлическое огниво, туристическая фляга с парой котелков и впечатляющее количество ножей. Воды и еды нет. Кое-как развели костер, натянули тент, улеглись спать.

И вот утро. Окунаюсь в море, чищу зубы копрой от валяющихся рядом кокосовых скорлупок. По пляжу бродят два блогера-миллионщика: @lubyatinka (2,5 млн подписчиков в Instagram) в красном купальнике а-ля «Спасатели Малибу» и @sergey_kosenko (1 млн) в ветровке Vetements. Занимаются древним как мир собирательством: пресной воды у нас нет, но в выброшенном на берег пластиковом мусоре попадаются недопитые безвестными туристами где-то на других островах бутылки с закрученными крышечками. Сливаем воду в котелок — чуть меньше литра, кипятим, остужаем. Каждому по скромному глотку. Зеленые кокосы есть, хоть мало и высоко. Вскрывать их лопатой — тот еще челлендж, но жирная твердая мякоть — еда, как и сваренные в морской воде крабы (их мы ловим руками, собирая в найденные в песке обрывки сетки).

Фото: пресс-служба

Через пару часов все мы сидим вокруг большого костра в лагере организаторов. Котел чая и мешок сухарей улетучиваются в считаные минуты. Каждый по очереди выходит к бревну во главе круга, рассказывая о себе. Нас 23 человека: мужчин чуть больше, чем женщин, возраст — от 20 с небольшим до 40 с хвостиком. Кроме блогеров, тут музыканты — хип-хоп-группа «Грот» и певица Катя Бардыш, переквалифицировавшийся в бизнесмена актер Сергей Романенко («Экипаж» и «Чернобыль»), профессиональный игрок в покер, трейдер, ивент-менеджер, целитель-биоэнергет и так далее. У большинства свое дело, почти все говорят о том, что хотят испытать себя, ждут приключений и драйва, кто-то зашел в жизни в тупик, кто-то вовсе потерял к ней вкус.

Солнце клонится к закату. Через слово звучат «победа», «мотивация», «борьба с собой», «профайлинг», собравшиеся поминают Тони Роббинса, Михая Чиксентмихайи, Роберта Кийосаки и «Бизнес-молодость». Кажется, в обложку «Робинзона Крузо» здесь завернули заодно учебник по личностному росту.

Фото: пресс-служба

Под вечер у нас есть две команды, то есть племени — я в красных «Скорпионах», есть еще синие «Орионы». Вместо имен — позывные (Шаман, Альфа, Марио и так далее, я назвалась Руной), у каждого племени по два флага — на древке и без, и их нужно беречь как зеницу ока (вспоминается пионерлагерь) и летопись — альбом из крафт-бумаги. Я вызвалась быть хронистом и теперь заполняю страницы бытовыми комиксами. При свете костра в глубокой ночи оба племени в приказном порядке устраивают что-то типа товарищеского суда: каждый выслушивает от остальных, каким он кажется со стороны и как нужно измениться, чтобы стать полезным членом общества.

Фото: пресс-служба

 

День 3

Я болтаюсь в открытом океане на метровом отрезке бамбукового бревна. Подо мной 4 км воды. Столько же до нашей цели.

Идет пятый час с тех пор, как мы двумя племенами зашли в прибой прелестным туманным утром. На постройку плавсредств был час. Мы соорудили плот-раму из жердей, примотав к ним скотчем duct-tape (кто-то разумный взял с собой) пустые бутылки для плавучести — сидеть на нем не получится, но можно хотя бы держаться, трое оккупировали грубую широкую доску вроде примитивного серфа. Вторая команда обошлась здоровенным бревном, навязав на него свой скарб — кульки с вещами, котел для еды — в изящном беспорядке.

Задача — доплыть до виднеющегося на горизонте другого острова. Спасжилетов не будет. Инспекция на берегу: «Длинные рукава обязательны, что-то на голову — тоже, штаны — по желанию, можно в шортах». Я в шортах, и эти слова я буду поминать еще месяц.

Час, другой, третий, четвертый. Наши три плавсредства течением разнесло друг от друга так, что мини-серф мы еще как-то видим точками среди волн, а бревно второй команды — нет. Время от времени в бурунах и грохоте музыки из колонки подходит катер с организаторами. Потом отбывает, скрываясь из виду на горизонте. Мы играем в города. Мы гребем — ногами и рукой, вторая держится за плот. Питьевая вода кончилась, осталась только дождевая, собранная ночью в тент во время ливня: решено на всякий случай ее не глотать, а только полоскать рот. Мы меняемся местами. Мы синхронизируем усилия, но к цели не приближаемся. На губах и в глазах морская соль.

Фото: пресс-служба

Свежие новости с катера: у второй команды конструкция развалилась, люди гребут врассыпную по океану, кто на цистерне, кто на котле. Среди них, я помню, есть те, для кого 400 м в бассейне был предел. Те, кто боится открытой воды. Кто тонул в детстве.

На пятом часу гости с серфа: Нелли добралась до нас на бамбуковом стволике толщиной с мою ногу и длиной с метр. Двое остались где-то там среди волн на своей дощечке. Очень скучно — несколько ребят из наших уплывают вперед.

Я беру бревно, привязываю себя веревкой к плоту, отплываю метров на 20. На секунду выныриваю из того полутранса, в который погружают часы монотонного движения, усталость, 35 градусов жары, шпарящее сквозь белые облака душное солнце.

И впервые в жизни отчетливо чувствую смерть: она не просто на расстоянии вытянутой руки, она совсем рядом. Прихватит сердце, накатит паника, перегрев, обезвоживание, серьезная судорога — и привет. Более того, я совершенно отчетливо понимаю, что, если на моих глазах кто-то начнет тонуть, я за ним не нырну, иначе туда мы уйдем вдвоем.

Это не заплыв через Босфор, где спасатели идут вровень с пловцами, страхуя их, — тут только мы, океан и пунктирные визиты катера (вспоминаю подписанную бумагу о снятии с организаторов ответственности в случае чего).

Фото: пресс-служба

Транс снова накрывает, инстинкт самосохранения выключается, мы все еще пытаемся доплыть до острова. И по-прежнему гребем на месте — океан сильнее.

На седьмом часу (кто бы мне сказал, что я могу проплыть столько в открытой воде) погода портится, вдали виден шторм. Проходит катер — рейс, второй, третий снимает с воды второе племя. Мозги снова включаются, мы просимся на борт, и пока катер делает ходку к острову (доплыть до него, выясняется, было невозможно, это просто проверка на прочность), оставшиеся шесть человек болтаются на разваливающемся плоту среди набирающих силу волн.

На берегу песок, ветер и дождь. Я сижу под кустом и думаю сквозь озноб: почему я не попросилась на борт раньше? Ради эфемерной цели? Призрачного духа коллективизма? И почему, почему все же не два катера?

Впрочем, есть и хорошие новости: тент, костер, вода и котел с рисом и тушенкой. Ее размешивают лопатой.

 

Дни 4–5

С утра понятно: дела нехороши. Обгоревшее лицо, губы-вареники и кисти рук ладно, мы все тут красавцы, но вся задняя поверхность бедер и икры сожжены в мясо и налились приятным сизо-багровым цветом (привет, шорты), липнущий коралловый песок дерет кожу словно наждаком, а колени не сгибаются. Плюс что-то кишечное. У каждого (кроме тех, кто в суматохе высадки не взял ее с собой) из нас есть аптечка, собранная по рекомендациям медика проекта, но самолечением заниматься настроения нет.

Ковыляю к медицинской палатке, получаю укол чего-то в вену, пакет хирургических пластиковых повязок для мокнущих ран и уползаю обратно в лагерь. Остальные уходят на берег проходить водные испытания: кто продержится дольше на задержке дыхания, кто развяжет веревочку под водой — вот это все.

Фото: пресс-служба

Я лежу в сонном мареве под тентом, натянутом на пальмы: пекло, духота, теплая вода с регидроном, муравьи куда-то идут по моей руке, черенки листьев под пенкой впиваются в бок, потом для разнообразия налетает дождь, сваливая на меня тент зелеными крыльями.

Мозг начинает разговаривать на два голоса. Первый: «Думаю, с меня хватит». Второй: «У тебя жар, интоксикация и обезвоживание, ты плохо соображаешь». Впрочем, валить особенно некуда: дождь разросся до полноценного шторма, и с острова не уйти даже на лодке. Мы с организаторами, фигурально выражаясь, в этой лодке вместе — в итоге сидим двое суток на острове под потоками воды, дожидаясь погоды. Они в своем лагере в палатках, мы в своих под тентами. Нехитрую еду — гречку, пару пакетов лапши, папайю, кочан капусты — разыгрывают между племенами в морской бой, и перевес не на нашей стороне, но соревновательный дух сдается: махнув на него рукой, оба племени скидывают все в общий котел.

 

День 6

Две ночи шторм гигантской щеткой шоркал по тентам. Кругом лужа, на относительно сухом участке посередине спим рядком. Поворачиваться приходится всем вместе. Холодно, мокро, ноги все так же не сгибаются, атмосфера палаты в пионерлагере — бородатые анекдоты и взаимные подкалывания — надоела страшно, хочется тишины и уединения, но его тут нет. Без мыла, зубной щетки, расчески, туалетной бумаги и возможности постирать единственные трусы мы похожи на бомжей и видом, и запахом. Обустраивать быт бессмысленно — надеемся, что небо прояснится и мы с этого острова поскорее выберемся.

Ну вот и погодное окно. Уходим с острова на двух гребных лодках, взятых в аренду у местных рыбаков. Одна потяжелее, вторая юркая. Какую кто выберет — нужно самим договориться. Применяем военную хитрость, всем племенем долго и обстоятельно обсуждаем в положительном ключе тяжелую, и когда «Орионы» начинают настаивать на ней же, со вздохом, по-джентльменски ее уступаем. Секрет в том, что перед рассветом мы ходили на берег на разведку и обнаружили в запертом отделении маленькой дополнительный комплект весел и рыболовные снасти.

Фото: пресс-служба

Спасжилеты на этот раз есть (ура). Есть и вода (тоже ура). Выигранная вчера банка меда, пакет мандаринов. Две пачки лапши. Мужчины на веслах, женщины поделились: одна на руле, вторая задает ритм («И-и-и раз! И-и-и раз!»), мы скармливаем гребцам с руки мандарины, а потом и оставшиеся корки, намазав их медом), поим водой, мажем солнцезащитным кремом. На стороне соперников мускулы, на нашей — командная работа, опыт сплавов у Романовича и вовремя сделанная коррекция курса. По крайней мере, все это не выглядит уже бессмысленным риском.

Вторую лодку относит течением, и через шесть часов наша пристает к берегу первой. Космическая еда в тюбиках и желтая палатка North Pole.

Остров большой и обжитой — на нем плантация пальм с наезжающими время от времени сборщиками пальмового сока, которые завезли сюда даже кур (те, впрочем, одичали). Инфраструктура стараниями Халилова с командой выстроена: генератор, пресный душ с насосом и настоящие туалеты, лаундж на берегу под навесом, расчищенные стоянки и центральный пятачок лобного места с факелами в духе «Последнего героя».

Фото: пресс-служба

Здесь же, разумеется, и традиционный вечерний шеринг. Большинство — тоже уже традиционно — среди уроков дня напирают на выход из зоны комфорта, преодоление себя и борьбу со слабостями, поминают Заболоцкого: «Душа обязана трудиться», «Держи лентяйку в черном теле», понимая эти слова, кажется, совсем буквально: в клочья ее, маленькую дрянь. Я же думаю о том, какого Франкенштейна из этих клочьев есть шанс слепить и какие все мы разные.

Но вечер еще не кончен.

 

Интермедия: дети подземелья

Час до полуночи. В холодном лунном свете полуголые люди с коптящими оранжевыми факелами суетятся у четырех могил под пальмами. Пахнет дымом, сырой землей, вдали тарахтит генератор, в ветвях пальм хрипло орет птица, звезды то и дело закрывает проносящийся черный силуэт летучей лисицы. В разожженном неподалеку костре вдруг стреляет сухой кокос, посылая ворох искр к небу.

Фото: пресс-служба

— Чья очередь?

— Давайте я уже, спать ужасно хочется.

Спускаюсь в глубокую разверстую яму — могила широкая, можно сказать, бизнес-класса, — устраиваюсь под тремя поперечными жердями, закрываю лицо банданой. На жерди ложится лист фанеры, на него — полотнище брезента, шоркают лопаты. Комья земли со стуком падают на брезент, последние лучи света исчезают, звуки становятся слабее, слабее, слабее, пока не сменяются почти полной тишиной.

Фото: пресс-служба

Пытаясь вытянуться поудобнее, шиплю от боли — пропитанная песком ткань штанов снова обдирает обожженные ноги. Ритуальное погребение проходит по сокращенному сценарию: 20 минут и на выход (страдающие клаустрофобией могут, впрочем, постучать из-под земли стерегущему могилу напарнику — мол, с меня хватит). Все это должно, по идее, заставить переосмыслить свою жизнь, но вообще выглядит тропическим аналогом сеанса во флоат-камере: уютно, тепло, вне времени и вне пространства.

 

Дни 7–8

Холод, голод, жажда и отсутствие зубной пасты сменяются относительным благополучием, доступом к рюкзакам с вещами и чередой веселых стартов в декорациях к лучшим страницам «Капитана Сорви-головы».

Под ясным небом лагерь выглядит идиллически: желтая палатка, неизбежные кокосы (надоели страшно), на костре из кокосовых (опять они) скорлупок чай в походном котелке, сушащиеся на веревке вещи. Обгоревшие, в разномастных тряпках 30-летние мужчины и женщины с волдырями на руках и ногах, закусив корки на губах, строят на берегу кораблик из песка и пальмовых листьев, соревнуясь с соседями, украшающими скульптуру Ориона кокосами (снова) и ракушками. В палатке лютая жара, мы переносим лагерь под пальмы, второе племя селится по соседству. Обживаемся: у нас есть миски (разумеется, из кокосов), котлы и даже кое-какие запасы еды, включая яйца и овощи.

Наутро просыпаюсь с солнцем, под кукареканье одичалого красавца петуха и иду одна плавать в лагуне. Картинка открыточная, на океанское дно солнце ложится сеткой лучей, среди кораллов снуют рыбы. Это мой день рождения, и он, наверное, самый странный за всю мою жизнь. И дело не в отсутствии телефона и звонков с поздравлениями — а в ощущении, будто я на орбитальной станции гляжу издали на сине-голубой шар Земли.

Фото: пресс-служба

С подарками все в порядке: ребята залезли на пальму и торжественно преподнесли мне неизбежный питьевой кокос. Организаторы — распечатанное на принтере письмо от мамы, на экране телефоне — записанный моей лучшей подругой видеоролик. Да что там — они ухитрились привезти шоколадный торт. По сравнению с выпавшим на самое начало путешествия днем рождения вождя второго племени (гроздь бананов), это пир, роскошь, раблезианство.

Среди развлечений этого и следующего дня — разгадка головоломок, стрельба из рогаток по пластиковым ведрам, висение на веревке и лазание по ним же, хождение по слэклайну. Кульминация — два футляра от шахматных досок раскрываются, обнажая часто набитые гвозди, и спустя час волны транса от раскачивающихся на них людей заливают волной и поляну, и всех, кто здесь есть, включая, кажется, и летучих лисиц.

 

Дни 9–11. Финал

Я иду по ночному рынку в Мале, глядя на пирамиды овощей, лениво прикидывая, не купить ли чего-нибудь перед завтрашним самолетом в Москву. Накануне выяснилось, что организаторов обокрали нанятые работники, причем в ответ на обвинения отказались пускать нас к моторкам, так что к скоростному катеру в местный аэропорт пришлось идти через риф на веслах — приключение обрело оттенок фарса.

Последние два дня на острове были курортом. Мы шили костюмы из мешковины. Плясали на закате. Не могли смотреть на тунца и лобстеров (отвыкшие желудки бунтовали). Играли в «Мафию». Парни забирались на высоченные пальмы, ставя рекорды. За полдня в четыре руки девушки разобрали колтун, в который превратились мои волосы. А когда полнолуние превратило ночь в подобие северного дня, бросая на белый песок резкие тени, я, не дожидаясь окончания финальной вечеринки, на которой два племени праздновали убедительную ничью, ушла на берег и принялась бросать ракушки в чистую спокойную воду.

Фото: пресс-служба

Одна, другая, третья, десятая — по одной за каждый прожитый здесь день. И думала о том, что эта реальность ничем, кроме внешней атрибутики, не отличается от той, что ждет дома или там, где мы окажемся через месяц, год, полвека. Кто искал развлечения, адреналина и борьбы с собой — их получил. Кто хотел посмотреть на себя в непривычных условиях — увидел, что для него по-настоящему ценно, а что нет.

В этой «Науке побеждать» главным принципом оказался win-win.