«Невероятно синий горизонт.
Шуршание прибоя. Растянувшись,
как ящерица в марте, на сухом
горячем камне, голый человек
лущит ворованный миндаль».
Голые люди Гормли нас встречают до того, как мы, собственно, попадаем на Делос. Один такой человек стоит среди камней по дороге, другой — он называется «6 times left» — на прибрежной отмели со стороны причала. И как только мы выгружаемся в гавани, куда прежде приставали только священные посольства с других островов, прямо на выходе из-под навеса нас встречает покрытый ржавчиной человек, смотрящий в море, за этот невероятно синий горизонт. Люди (или бодиформы) Гормли бывают нескольких видов — реалистического, кубистского, пиксельного. Реалистических он отливает, как известно, со своего собственного тела. Одно такое тело даже растянулось на полу местного археологического музея.
Это формальный повод для цитаты, и тут, наверное, мог бы быть и какой-нибудь другой кусок из Post aetatem nostram Бродского. Ну или из его же «Путешествия в Стамбул»:
«Восемнадцать белых колонн, соединенных белым же мраморным основанием, стоят на равном друг от друга расстоянии. Между ними и землей, между ними и морем, между ними и небом Эллады — никого и ничего. Потом спускаются сумерки, темнеет. Восемнадцать колонн, восемнадцать вертикальных белых тел на равном расстоянии друг от друга, на вершине скалы, под открытым небом встречают ночь».
Везде — небо Эллады, и там, и здесь, и вокруг, везде — тела, везде — отношения времени и пространства, времени и памяти, времени и вещей, времени и человека. Любимейшая идея Бродского, важная идея для Гормли, ключевой культурный концепт античности — и вот это уже не формальный, но сущностный повод, активирующий тут, на Делосе, в голове у любого, не чуждого русской поэзии, эти строчки.
У Гормли сейчас, накануне его 70-летия, настоящий бенефис: только что прошла его выставка в галерее Уффици, до конца года откроется выставка в Филадельфийском художественном музее, и этой же осенью Лондонская Королевская академия покажет его большую ретроспективу. Что же касается Делоса, то это первый раз, когда на этот остров — важнейшее археологическое место Греции — было допущено искусство. Впервые за последние 5 тыс. лет.
Название архипелага «Киклады», частью которого и является этот остров, означает «выстроенные по кругу», и выстроены они именно вокруг Делоса — священного для древних греков острова, места, где Лето/Латона/Леда родила детей Зевса, Аполлона и Артемиду. Остров этот вспоминает у Гомера Одиссей, попав к феакам и встретив царевну Навсикаю. И по такому поводу пусть будет еще одна цитата из русской поэзии, из перевода «Одиссеи» Жуковского:
«В Делосе только я — там, где алтарь Аполлонов воздвигнут, —
Юную стройно-высокую пальму однажды заметил.
Юную пальму заметив, я в сердце своем изумлен был
Долго: подобного ей благородного древа нигде не видал я.
Так и тебе я дивлюсь!»
Пальма здесь ровно одна на том самом месте, где были рождены Аполлон и Артемида, — так и растет, как во времена Одиссея. И весь этот маленький плоский остров с горой Кинтос посредине (там сидел Зевс, наблюдая за рождением своих детей, а сейчас стоит пиксельный Signal II, наблюдая за нами) — абсолютно аскетичный, где нет населения, кроме двадцати археологов и сотрудников музея, — выглядит как один большой археологический парафраз к Гомеру.
И это лирическое отступление тут к тому, чтобы было понятно, насколько важно это место для греков и исторически, и культурно, и мифологически (и не только для них — Делос числится в списке всемирного наследия ЮНЕСКО). Стоящая в воде скульптура, например, потребовала искусственных камней из цемента, потому что даже скалы тут невозможно никак задеть. Для другой, установленной на огрызке колонны, была сделана точная копия этого огрызка, чтобы ни в коем случае не подвергнуть даже гипотетическому риску античный оригинал. Делос, который даже персы, воюя с греками, не посмели разорить, в некотором роде по-прежнему остается священным.
Sight — это 29 бодиформ, пять из которых сделаны специально для этого проекта, устроенного совместными усилиями афинского фонда современного искусства Neon и департамента древностей Киклад. Чтобы разработать проект, который убедит Центральный археологический совет, потребовалось 18 месяцев. Основная забота была в том, чтобы доказать не только отсутствие всякого возможного вреда для исторических памятников, но и очевидную пользу: эти скульптуры дадут возможность выстроить, помимо академических, живые современные отношения с античностью, увидеть во всем этом не просто россыпь живописных руин, сквозь которые вас проводит гид, но и то, что может трогать, радовать и задевать любого человека, не только любителя древностей. От себя я бы добавила: кроме всего перечисленного, они еще и расскажут этому человеку что-то про него, как всегда и делает настоящее искусство.
Вообще-то, Делос и сам по себе способен произвести оглушительное впечатление — и та самая сакральность, многие века бывшая его главной характеристикой, ощущается тут как мало где еще. Но эти 29 скульптур, расставленных не только в стратегических точках остова типа священной гавани или горы Кинтос, дают прежде всего эффект остранения. Когда идешь по античной мостовой (она тут отлично сохранилась) и видишь среди остатков колонн две кубистские фигуры, прижавшиеся друг к другу, или сворачиваешь во двор дома (в некоторых сохранились даже мозаики на полу) и обнаруживаешь там одну фигуру, сидящую на плечах у другой, или где-то в закоулке, на террасе, внезапно натыкаешься на скрюченную на полу и редуцированную до формата лего бодиформу, то это не просто отвлекает и развлекает (а именно эти потребности Гормли считает ненасытными в современном человеке). Это встряхивает, сбивает инерцию повседневности и делает взгляд пристальным, сообщая глубину всей картине.
Эти тела посреди безлюдного острова с колоннами, портиками, стелами и даже сохранившимися греческими мраморными статуями, отлично с ними резонирующими, делают осязаемым ту абстрактную вечность, которая тут вроде обступает вас, но остается непроницаемой дальше банального «ах, этим колоннам пять тысяч лет, представляете!» Здесь же эти пять тысяч лет становятся зримыми, помещенными между античным мрамором и современным металлом. И это, в свою очередь, избавляет человека от синдрома тревожности — одного из главных современных расстройств. «Во времена, когда и политика, и религия так или иначе подвели нас, — говорит Гормли, — именно такие инициативы возвращают нам ту агору, где мы можем представить будущее».
В то же самое время поверхность его тел, их ржавчина, открытость эрозии, незащищенность не хуже настоящей человеческой кожи напоминает нам о нашей собственной хрупкости и бренности. Комбинация этих двух чувств способна вернуть душевное равновесие и восстановить довольно хрупкую связь с миром. И если вы окажетесь среди тех примерно двух с половиной миллионов, что посетят этим летом соседний Миконос, то доплывите до Делоса — это всего полчаса на маленьком пароме. Одиссей возвратился, пространством и временем полный. Попробуйте тоже так.
