Оперный опыт драматического режиссера долог и обширен: он не раз получал предложения от ведущих европейских оперных домов. И в частности, живя в вынужденной эмиграции, довел в 1977 году художественно не искушенную советскую общественность до шока скандальным известием о постмодернистской «Пиковой даме» в Париже.
Не так давно мэтр поставил «Князя Игоря» в Большом театре. Причем, как это ему свойственно, подошел к работе с большим своеволием, в угоду своей концепции резко сократив партитуру Бородина, за что был морально бит многими критиками. Нынешний спектакль, правда, создается на совсем новую, специально написанную музыку. Композитор Мартынов называет свое сочинение «оперой-буфф с трагическим исходом»: музыка, по его словам, будет «легкой и полетной», известно, что предусмотрены два очень высоких мужских голоса — контртенора. С Любимовым Мартынов работал еще в Театре на Таганке, музыкально оформив спектакли по роману Солженицына и стихам обэриутов. Можно предположить, что «Школа жен», как и обэриутский спектакль, будет близка поэтике абсурда, в котором примут участие сценограф Борис Мессерер, автор костюмов Рустам Хамдамов и дирижер Дмитрий Юровский.
Формально «Школа жен» — «тезка» одноименной пьесы Мольера. Но только формально. Автор либретто — сам Любимов, и он постарался, чтобы текст предстал вызывающе загадочным. Либреттист соединил фрагменты из мольеровского «Мещанина во дворянстве» со строками Козьмы Пруткова. Кажется, автор «Школы жен» нужен Любимову не больше (но и не меньше), чем Оскар Уайльд был нужен драматическому режиссеру Константину Богомолову в его нашумевшем спектакле «Идеальный муж» — как повод для личного авторского высказывания. Действие развертывается во время театральной репетиции, среди витиеватых лестниц и ажурных колонн, с дверями на авансцене и люстрами в пустом пространстве — это задумано как «стилизация, которая создает театральную и дворцовую атмосферу». Действие: артисты под руководством известного режиссера и актера играют то одно, то другое, то третье, демонстрируя дурной нрав и неважный профессионализм. По словам директора «Новой оперы» Дмитрия Сибирцева, тут «есть взаимоотношения Мольера с властью и взаимоотношения Мольера с артистами». Власть будет представлена портретом Людовика Четырнадцатого, который вроде бы должен предстать перед труппой живьем, но, увы, Король-Солнце не появится. Связка «режиссер—артист» особенно любопытна: ходят слухи, что в двухчасовом «чудовищном крошеве» (так описал содержание либретто Владимир Мартынов) содержатся прозрачные намеки на разрыв Любимова с его бывшей труппой на Таганке.
Майя Крылова
