Стиль
Герои Художница Нана Тотибадзе — о шумных пирах из детства и героях своих работ
Стиль
Герои Художница Нана Тотибадзе — о шумных пирах из детства и героях своих работ
Герои

Художница Нана Тотибадзе — о шумных пирах из детства и героях своих работ

Фото: Георгий Кардава
В работах Наны Тотибадзе звери проживают человеческие жизни: меняют наряды, влюбляются, хихикают и спешат по делам. Мы напросились в мастерскую художницы, чтобы посмотреть, как в ней все устроено, а также расспросить, с чего все начиналось и куда идет

По коридорам старого фабричного здания на Красном Октябре прохаживается серая кошка, на правах хозяйки заглядывая то в ту, то в другую дверь. Сегодня здесь находятся объединенные арт-кластером А53 дизайн-студии и мастерские художников, которые она и осматривает. Одну из студий занимает Нана Тотибадзе, так что в качестве героев на стенах обитают более дикие, но оттого не менее дружелюбные представители семейства кошачьих: гепарды и пумы, львята и пантеры. Все они заняты делом: кто-то чинно восседает на вечеринке с бокалом вина, пока другие в порыве нежности делят один стул на двоих. С ними Нана проводит дни и вечера в тихой мастерской, по ее словам, сильно отличающейся от тех, к которым она привыкла в детстве. Росшая в семье художников, миром искусства она была окружена всегда: «Родители, когда я была маленькая, работали дома. Они переоборудовали одну комнату под мастерскую и там писали. Потом семья начала разрастаться, и они уже начали снимать мастерские. Но мама работала дома еще очень долго, пока не вырастила всех детей. Она так приспособилась: находила себе место и время и каждый день чуть-чуть рисовала. В общем, у меня была довольно уникальная возможность наблюдать, как работают три абсолютно разных художника. И это не могло быть чем-то сакральным, потому что жили мы нос к носу, так что хочешь не хочешь, а смотришь и запоминаешь».

Фото: Георгий Кардава

Наблюдать, впрочем, можно было не только за тем, как мама, папа и дядя работают, но и за тем, как они отдыхают: шумными застольями — равно как умением веселиться и жить в том самом «здесь и сейчас», к которому нас призывают наперебой, — семья Тотибадзе славилась всегда и по-настоящему. «У нас действительно был культ гостей, кутежей и еды. В гости к нам каждые выходные приходили целыми толпами, а мы, дети, не уходили, а сидели за столом и под столом — другими словами, с удовольствием во всем этом участвовали, прыгали, танцевали, пели со взрослыми под гитару. Мне кажется, это нас и сформировало. Мы выросли и теперь тоже любим устраивать застолья, чтобы всем было хорошо, все были сыты и довольны».

«Не знаю, были ли у меня шансы выбрать другую профессию», — смеется Нана, рассказывая, что и сама рисовать начала тоже рано. «Я себя помню, наверное, лет с пяти, вот именно в своих воспоминаниях, но мама говорит, что я начала еще раньше. И до сих пор мы находим какие-то мои совсем детские рисунки. У меня рисование занимало довольно много времени, хотя сейчас наблюдаю за своей дочкой и понимаю, что ей, например, это вообще не интересно. У нее есть что-то другое, она клеит из бумаги какие-то объемные объекты. А я рисовала помногу, подолгу, и мне это всегда приносило удовольствие. Потом, конечно, были периоды сомнений, но металась я внутри визуальных профессий. Думала: может быть, фотограф, может быть, дизайнер, но все равно волной меня прибило к изобразительному искусству».

Фото: Георгий Кардава

В мастерской по белым стенам скачут солнечные лучи, каждое появление которых в городе торжественно (и привычно) отмечается парадом из публикаций в социальных сетях. Гепардам, лисичкам и другим персонажам из художественной вселенной Наны Тотибадзе солнце очень к лицу. Легко представить, как, отвлекаясь от своих занятий, они переводят на него взгляд — кто-то вальяжно, кто-то сумасбродно, ведь характеры у всех разные. Вот, допустим, вывернула туфельку в порыве робости, верной спутницы любовного томления, скромная лисица, а вот другая леди — уже гепард — выдыхает на вечеринке после долгого дня, держась спокойно и уверенно. Так подробно художница выписывает не только настроения и эмоции, но все детали, будь то торчащее из шляпы перо, пушистый воротник пальто или пышная рождественская еловая ветка.

«Бывает очень по-разному, — отвечает Нана на вопрос, как проявляются характеры ее героев. — Например, в одной из картин я полностью перерисовывала лицо девушки, а потом поняла, что поза и выражение лица абсолютно не подходят. Что-то пошло не так. Я потратила на это несколько дней, но все было не то. А иногда случается наоборот — что-то щелкнуло, и образ сразу сложился. Обычно я много-много смотрю, рассматриваю картинки, детали, провожу за этим часы и дни. И мемы с животными проверяю тоже каждый день. Некоторые, так скажем, не понимают, а я уже не знаю, как без этого жить. Кажется, замучила уже своих родственников, которым бесконечно их отправляю».

И хоть возможность заполучить просмотр мемов в союзники не прокрастинации, а рабочего процесса — очевидный повод для зависти, насмотренность для любого художника — скорее необходимость, чем дозволенная избытком времени причуда. Предельно точные в каждой мелочи, вплоть до броши-безделицы, сюжеты Наны напоминают в этом смысле фотографии. Художественное соединяется с документальным, а звери в своих действиях, позах и проявлениях чувств оказываются, конечно, людьми. Руки — в боки, голова — на дружеское плечо, щека — к щеке. Они грустят, влюбляются, спешат в школу в аккуратных твидовых костюмчиках и с огромными букетами цветов, красят яйца, готовясь к Пасхе, гоняют на скейтах или снимают автопортреты на телефон. Чего, впрочем, в их буднях нет — так это политики или примет социальных конфликтов. «Я не рисую на социально-политические темы, хотя полностью погружена в повестку, у мужа вся семья — журналисты, поэтому шансов просто нет, все равно из семейного чатика прилетит, — говорит Нана. — Моя задача — сделать вещь, которая, наоборот, будет отвлекать. Если бы я жила в Калифорнии, может быть, я бы, наоборот, делала социальное искусство на какие-то самые болезненные темы. Но сейчас я даже представить себе этого не могу, хотя с очень большим уважением отношусь к людям, которые такие темы для себя выбирают. Я же просто нашла то, что у меня получается, и мне кажется, у людей тоже есть потребность, готовность повесить мои сюжеты у себя перед кроватью, чтобы, просыпаясь, видеть что-то радостное».

Фото: Георгий Кардава

Пример прошедшей осенью выставки-ярмарки молодых художников Blazar показал, что стремление «видеть что-то радостное» у людей действительно есть, так быстро появлялись рядом с работами художницы знаки «Продано». «У меня еще не было возможности пообщаться с большими кураторами, и персональной выставки, о которой я мечтаю, тоже пока не случалось, а работы продаются в основном онлайн. Поэтому встретиться с людьми, почувствовать этот близкий контакт со зрителем было очень интересно, — вспоминает Нана. — Для художника такая возможность важна, она очень мотивирует и заряжает, ведь видишь живую реакцию. К тебе все время подходят и что-то говорят вроде: "Ой, это же я" или "А вот тут мы с подружкой". Да и вообще видеть друг друга, рассматривать, общаться — это приятно». С этим утверждением согласиться хочется так же стремительно, как оказаться в одном из сюжетов, где хихикают лисы, кутаются в шарфы львы и держатся за руки рыси, пока дни идут своим чередом.

Муся Тотибадзе: «Мне не хватает романтики в нашей жизни».