Летом 2017 года управляющая компания Flacon-X, тиражирующая опыт дизайн-завода «Флакон» по созданию креативных кластеров в разных городах России, получила в управление новый объект — Vernissage в Измайловском кремле, и Химу Абдурахманову была поставлена задача привлечь туда арендаторов. Теперь на территории кремля можно найти не только музей и старейшую барахолку Москвы, но и творческий кластер. К удивлению самих создателей, новое место, несмотря на удаленность от центра, стало приносить прибыль спустя уже четыре месяца, а не через полгода, как предполагалось.
Хим Абдурахманов рос в консервативной семье и всегда стремился попасть в творческую среду. Кажется, ему это удалось, пусть и с некоторыми издержками. После школы он собирался поступать в Школу-студию МХАТ, но, поддавшись воле родителей, пошел учиться на аудитора. С первого курса он начал искать себя, стал заниматься капоэйрой и работать аниматором в парке Горького. Хим мечтал приобщиться к первым творческим кластерам, которые начали появляться в Москве. Несколько лет работал в крупных корпорациях, добиваясь, чтобы в его резюме наконец появилась красивая строчка «руководитель». После прихода во Flacon-X стал отвечать за поиск арендаторов в Vernissage, в результате его повысили до управляющего и директора по развитию.
Помимо управления Vernissage Абдурахманов увлекается выращиванием карликовых деревьев. Он вырастил уже пять карликовых деревьев и не собирается останавливаться. Мы поговорили с ним об этом увлечении, а также о том, что нужно делать, чтобы получить работу мечты.
—
Я трудоголик. У меня не получается строить отношения с людьми, которые не готовы принять, что работы в моей жизни очень много.
С ужасом вспоминаю работу в офисах крупных корпораций. Каждый сотрудник говорил, как он будет прекрасно жить, когда наконец-то отработает карму и уволится. Я тоже так думал: скорее бы прошли эти два года, у меня будут стаж руководителя и нормальная строчка в резюме.
Критерии успеха у всех разные, но есть один универсальный. Если твои желания и потребности совпадают с тем, что ты получаешь от жизни, с твоими возможностями, это и есть успех. Дядя Петя из села Нижние Воробушки, который абсолютно доволен своим укладом жизни, ничем не хуже Илона Маска. Они оба — успешные люди.
Соблюдать баланс «работа — жизнь» у меня получается естественным образом, без усилий. Когда работа — это источник вдохновения, то в отпуске или на длинных выходных не становится скучно. Даже на прогулке я могу, например, продумывать сценарии креативных кластеров для зданий, мимо которых прохожу.
Можно начать свой день в любое время, но если проснуться рано и сделать что-то важное до девяти утра, это сильно заряжает и помогает настроиться на нужный лад. Работу, которая требует сосредоточенности и усидчивости, я предпочитаю выполнять в первой половине дня, а креативить и генерить идеи — во второй.
Энергия всегда внутри тебя. Если ты гармоничен и целостен, ее бесконечно много, она генерируется самостоятельно, автономно. В том числе энергию дает работа. Если в рамках глобальных целей ставить себе мелкие задачи, которые дают легкие и быстрые победы, это заряжает. А если работа только расходует энергию, значит, что-то в жизни идет не так.
Важно принять, что ты не можешь контролировать все. Есть много вещей, которые от тебя не зависят. Надо понять, в чем твоя суперсила, какова твоя компетенция, и делать именно это. Тогда при большой загруженности стресс будет меньше.
Мой главный секрет работоспособности — бережливое отношение к телу, к физической оболочке: не есть треш-фуд и не пропускать приемы пищи, нагружать тело спортом, соблюдать режим сна и не насиловать организм курением и алкоголем. Второй секрет — искать во всем вдохновение, созерцать мир. Другими словами, искренне гореть всем, что ты делаешь, любить и влюбляться.
Часто бывает, что ты не можешь что-то изменить именно сейчас. Если что-то не нравится, тебе приходится терпеть. Как картина, которая висит криво, тебе хочется ее поправить. Иногда спустя какое-то время ты думаешь, что не так криво она и висит.
—
В 2013 году друзья впервые подарили мне материал для бонсая. Это было 23 февраля. Я тогда не покупал то, что хочу. Мне казалось, что покупать что-то для себя и своего хобби — это блажь.
Пока бонсай несли, он сильно замерз. Я носился с ним, как мать, у которой родился первый ребенок. Я не понимал, то ли ему света не хватает, то ли батареи сушат воздух. Бегал от светильника к увлажнителю воздуха и обратно. Мама посмотрела на меня и сказала: «Тебе нужно детей заводить, а не это». Я отрезал почти все, что у него было. Осталась одна палка с двумя листочками. Друзья думали, ну все, конец бонсаю. Но он выжил. Хотя палку, которая осталась, я тоже срезал. Она дала новый росток. Сейчас это композиция из двух деревьев. Он жил и на подоконнике, и у кровати, и во дворе. Мне почти уже нравится, как он выглядит.
Есть определенные параметры: густота хвои, форма ствола и как ты его обыграл, то, как тебе красиво удалось наживить корни на камни. Есть такой стиль — бонсай на камне.
Дерево всегда хочет вырастить обычную листву, непропорциональную своему размеру. Твоя задача — чтобы оно отращивало маленькие листочки. Вообще нельзя срезать более чем 30 процентов листвы. Но на самом деле правил нет, никто тебя не посадит за это.
Что я только с бонсаем не творил. Он со мной путешествовал на Кавказ, когда мне было не с кем его оставить. Он жил во дворе в Карачаево-Черкесии, ему там оказалось не очень. Видимо, ночью было холодно в горах. Если бы это был клен или кармона, он бы давно умер. На самом деле это был фикус, который сейчас везде продается. Он похож на маленький баобаб. Технически и формально — это не бонсай. У этого куста тонкие стебли, а толстый ствол — это его корень.
Я не коллекционер. Не важно, сколько у тебя бонсаев, ты можешь и с одним всю жизнь что-то делать.
Я трачу на свое хобби практически каждый выходной. Сейчас у меня пять деревьев. Когда ты покупаешь дерево, это еще не бонсай, это материал. Ты должен ему придать определенную форму. У разных растений разные стили. Есть специфика по цветам, к каждому растению нужен горшок определенного цвета. Свои горшки я привозил из Вьетнама.
Балкон я оборудовал так, чтобы он держал температуру в мороз, и правильно расставил свет. Минимальная температура для бонсай — пятнадцать градусов тепла.
Из обычного дерева ты делаешь что-то более глубокое и более сложное. Процесс преобразования очень болезненный.
—
Довольно велики шансы, что ты что-то сделаешь не так — испортишь бонсай и он умрет. Ты ставишь его в достаточно некомфортные условия: перекручиваешь ему ствол, ломаешь его, отрезаешь ему стебли, направляя в нужную сторону. Большая вероятность того, что дерево не выдержит этой нагрузки. При этом, когда получается, ты действительно превращаешь обычное в уникальное. Это очень долгий диалог с каждым растением, длиною в жизнь.
Недавно я изменил форму можжевельника, перекрутил ему ствол, и он треснул. Пришлось заклеивать пластырем. Я понял, что хочу вдвое уменьшить ему горшок. Это такая медитативная штука.
Первый раз, когда я стриг дерево при Кате (девушке Хима. — «РБК Стиль»), от него почти ничего не осталось, и она разревелась.
У меня есть бонсай кармона, который подарили мне ребята из Vernissage. Два дня мы немножко привыкали друг к другу. Я смотрел, где ему нравится, где не нравится. Через две недели он зацвел белыми цветами.
Есть еще бонсай, который сделан из терновника. Согласно поверью, из этого растения был венец у Христа. Я нашел его в группе «Сокольники соседи» у одной бабушки. Это был красиво сплетенный трехметровый куст — огромный колючий цветок. Две трети я от него отрезал. Мои друзья, которые помогали его принести, через неделю пришли в гости и возмутились: «Мы тащили два метра этого куста. Могли бы просто отрезать половину!»
Бонсай — это не коллективная история. Ты сидишь один, весь в земле, проволоке, очень долго думаешь, прежде чем что-то сделать.
Увлечение искусством бонсай помогает переключаться. Полезно нагружать мозг разноплановыми задачами, таким образом получаешь возможность смотреть на вещи под разными углами, с разным эмоциональным состоянием. В итоге становишься эффективнее.
