Патриарх британского дизайна сэр Теренс Конран — личность фантастического масштаба. Начать с того, что он фактически создал современный английский стиль — яркий, слегка эксцентричный, но при этом невероятно элегантный и функциональный, оформил десятки отелей, ресторанов и баров, придумал сотни предметов мебели, многие из которых моментально стали классикой, и написал несколько десятков книг.
При такой бешеной творческой активности он еще всю жизнь занимался бизнесом: покупал, инвестировал, развивал. В 1964 году основал сеть магазинов Habitat, отлично знакомых каждому бывавшему в Европе, в 1980-е открыл Conran Shop, в 1990-е создал собственную ресторанную империю — и все это время руководил огромной дизайнерской фирмой.
Конран называет себя дизайнером-антрепренером, и миллениалы могут только позавидовать количеству проектов, которые он успел запустить и в которые успел вложиться. Помимо всего прочего, он глава огромного фамильного клана и, несмотря на занятость, всегда находит время для семьи. А еще сэр Теренс — основатель и куратор Музея дизайна в Лондоне.
В 1983-м Конран получил рыцарское звание, но до сих пор все окружение обращается к нему не «сэр», как предписывают правила, а просто Теренс.
Сейчас Конрану 86 лет. Его личное состояние оценивают в £ 85 млн. Многие компании он продал, в том числе Habitat и ресторанный бизнес, но на покой пока не собирается. Сейчас все, до чего он ни дотронется, превращается в успешное предприятие.
Здоровье сэра Теренса уже не богатырское — беспокоит спина, в плече титановая пластина, ходит с палочкой. Но это не мешает ему активно участвовать во всех делах его финансовой империи и регулярно ездить в Лондон из своего дома в Беркшире на светские мероприятия.
Но главное — работать. Придумывать. Рисовать. Переделывать. Продавать. Каждый день.
Интервью у сэра Теренса я беру по телефону — мы с ним представлены на светском рауте. Однако там, в толпе громких американцев, задать вопросы, которые меня занимали, было невозможно.
— Вы сейчас дома, в Беркшире?
— Да, в Бартон-корт, у меня здесь кабинет. Люблю работать из деревни. Здесь находится и одна из моих компаний, Benchmark, мы делаем деревянную мебель. Я могу что-то нарисовать — и через три дня мне это изготовят. Мечта любого дизайнера — увидеть свою идею воплощенной в трех измерениях как можно скорее. Разумеется, когда получаешь модель, многое приходится исправлять. Мне кажется, именно поэтому дизайнеры, которые что-то делают руками, обычно очень хороши. В нашем деле важно не бояться засучить рукава. Когда видишь готовую модель, проблемы, которые надо решить, вылезают сразу. И потом, для меня главное в дизайне — удобство. Ты не можешь нарисовать удобство. Это можно почувствовать, только когда видишь готовый предмет.
— Вот, кстати, об удобстве. Вы придумали очень много кресел. Но в наше время у многих молодых людей дома нет кресла — есть диван, стулья, кровать, а кресла им кажутся излишеством...
— Мир состоит не только из молодых людей. Они, конечно, наступают. Но, когда станут старше, они, возможно, захотят присесть и почитать книгу или хороший журнал. Их ведь не всегда будут интересовать только соцсети. И кресло для этого замечательно подходит. Не так-то просто читать книгу, лежа на матрасе. Вы когда-нибудь пробовали?
— Пробовала. И правда, неудобно.
— Многие дизайнеры думают, что их главная аудитория — молодые люди. Конечно, это важно. Но я-то постарше, и у меня страшно болит спина, как у многих людей. И я думаю, как создавать вещи и для людей моего возраста, и для молодых. Это же очень интересно — придумывать вещи для разных возрастных групп.
— Вы упомянули социальные сети. Люди из вашей команды проговорились, что вы не пользуетесь мобильным телефоном и довольно спокойно относитесь к технологиям. А интернетом пользуетесь?
— В отличие от мистера Трампа, я не слишком увлечен социальными сетями. Но люблю Instagram — единственная социальная сеть, которая мне нравится. Но, знаете, когда в социальных сетях появляется что-то важное, об этом почти сразу сообщают традиционные средства массовой информации, они работают как фильтр. Вы, кстати, не читали в Sunday Times статью о новых офисах, где наливают кофе и пиво (посмеивается)? И еще там играет музыка. Я читал и думал: вот она, идея офиса для социальных сетей. Но, мне кажется, это не имеет никакого отношения к офису, где люди должны думать. Например, в дизайнерской или архитектурной фирме я такого не представляю — дизайнеры ведь должны очень напряженно думать о том, что они делают.
— Но ведь такие офисы делают для людей, которые очень много работают, чтобы они не выгорали...
— Да, мой друг, который придумывает офисы для Google в Сан-Франциско, рассказывал, как они их планируют. Это, конечно, очень интересно, но я бы, наверное, не смог работать в таком офисе. Идеи не рождаются из офисной болтовни.
— Сколько у вас сейчас компаний? Я тут пыталась посчитать, быстро сбилась. У вас даже собственный издательский дом есть.
— Да, издательский дом Conran Octopus. Это не целиком мой бизнес, я там совладелец. Есть ресторан The Boundary. Когда-то у меня было 35 ресторанов, но я их продал. Так, что еще? Benchmark, столярная мастерская здесь, в Бартон-корт (дом сэра Теренса в Беркшире. — Прим. «РБК Стиль»).
Здесь, в деревне, у меня еще один бизнес — поставляю свежих раков в рестораны. У вас в России есть раки? Еще я совладелец ресторана Bibendum в бывшем здании «Мишлена» в Челси. Когда-то я выкупил это здание у «Мишлена», а сейчас мне принадлежит треть. Это очень важное для меня здание, оно построено с большим вкусом. В этом же здании находится и один из моих магазинов — Conran Shop.
Мы собираемся открыть там бар, его сейчас как раз строят. А здание сдаем в основном под офисы разных креативных компаний. Так, что еще? Ну, конечно, Conran Shop — два магазина в Лондоне, один в Париже, шесть в Токио и плюс интернет-магазины. Мы сейчас ведем переговоры с потенциальными партнерами в Китае и Южной Корее. Ну и, само собой, дизайн-группа Conran and Partners, которая много занимается и архитектурой. В нашем лондонском офисе работают 80 архитекторов, и только что мы открыли офис в Гонконге, потому что у нас очень много проектов в Азии. Вроде все... Вот она, моя жизнь. Я вполне доволен (смеется).
— Как вам удается успевать заниматься дизайном, творчеством и бизнесом? Это непостижимо.
— Знаете, я особо не разделяю. Единственное, стараюсь разобраться со встречами, отчетами и финансами в первой половине дня, а вторую оставить для дизайна. Не всегда, конечно, получается, приходится участвовать во всяких совещаниях.
— Сколько у вас встреч в неделю?
— Сейчас, погодите, открою свои, как я их называю, marching orders на эту неделю (англ. «приказ о выступлении». — Прим. «РБК Стиль»). Так, сколько у нас тут встреч? Три — в понедельник, сегодня две плюс вот это интервью, то есть снова три. В среду — три и одна большая встреча в четверг. И в пятницу.
— Ну хотя бы в выходные вы отдыхаете?
— В эту субботу у нас большая свадьба — на 150 человек. Мы уже поставили огромный шатер в саду. Еще надо организовать парковку для машин, развлекательную программу, сделать так, чтобы гости не напились и не утонули в бассейне, позаботиться о еде и выпивке. Моя жена Вики последние три недели активно этим занимается.
Для меня главное в дизайне — удобство. Ты не можешь нарисовать удобство. Это можно почувствовать, только когда видишь готовый предмет
— А на семью время остается? У вас ведь целый клан — пятеро детей, много внуков.
— О да, они все, кстати, будут на этой свадьбе: пятеро детей, три бывшие жены (посмеивается) и четырнадцать внуков. Но внуки не приедут, вряд ли им интересна эта свадьба. По крайней мере, младшим.
— Сколько лет внукам?
— Самому старшему — тридцать пять. Я довольно рано начал заводить детей. Я ведь четыре раза был женат.
— Ваши дети тоже творческие личности…
— Верно. Себастьян, старший сын, занимается дизайном роботов, он у нас технически подкованный. Второй сын, Джаспер, в основном занят модой. Том — очень хороший графический дизайнер, он больше всего работает с ресторанами. Софи, дочь, тоже дизайнер. А младший сын, Нед, — художник и заодно присматривает за моим ресторанным бизнесом.
— Сколько у вас ресторанов?
— Сейчас остался только один, в Шордиче, The Boundary. Довольно любопытное сочетание ресторана в подвале, кафе и магазина с едой. Еще три этажа — отель, а на крыше страшно популярное кафе. Это мое самое успешное предприятие за всю карьеру! Там всегда толпы, особенно сейчас, когда стоит такая чудесная погода.
— Вы упомянули, что расширяетесь в Азию.
— Да, сейчас у нас в работе 19 отелей, в основном в Азии. Приходится много путешествовать. Было бы здорово, если бы я мог себе позволить личный самолет. Есть еще к чему стремиться!
— А для российских олигархов вы делали проекты?
— Нет, знаете, не довелось. У меня были выставки в России, лет двадцать пять назад. Было интересно. Российское и британское правительства попросили нас организовать выставку «Мир индустриального дизайна», посвященную важности дизайна для экономики. В вашей стране только начинали интересоваться дизайном. Россия тогда была не слишком развитой страной. Я жил в Москве шесть недель. Не могу сказать, что получил массу удовольствия.
— Сейчас стало лучше.
— Да-да, знаю! У многих друзей там бизнес. И чемпионат мира, конечно, пошел России на пользу. Люди возвращались и рассказывали, как им понравилось.
— Один из последних ваших личных проектов, насколько знаю, — номер люкс в лондонском отеле Andaz, брендированный фондом Product Red Боно и Бобби Шрайвера, по сути, благотворительный проект.
— Наша фирма, Conran and Partners, занималась всеми интерьерами отеля Andaz. Когда-то это здание, кстати, тоже принадлежало мне. Видите, как все замкнулось. Так вот корпорация Hyatt, которой принадлежит бренд Andaz, договорилась с Боно, что сделает в отеле номер, 25 процентов стоимости которого отчисляется в Глобальный фонд борьбы со СПИДом. Они спросили, могу ли я это сделать. Я с радостью согласился. Для меня это очень личный проект. С Боно я хорошо знаком и глубоко им восхищаюсь. Он очень много сил отдает этому благотворительному проекту — Product Red. Это очень важное дело — в мире началась новая волна эпидемии ВИЧ, особенно в Африке, где он в основном работает. Так что я был рад это для него сделать. В благодарность Боно прислал мне огромный букет красных роз. Знаете, приятно дойти до такой точки в карьере, когда кто-то просит тебя что-то сделать для благотворительности.
— Неужели вы раньше не участвовали в благотворительных проектах?
— Мой главный благотворительный проект — финансирование лондонского Музея дизайна. Вы бывали? В следующий раз, как приедете в Лондон, обязательно сходите! Не знаю, какая там тогда будет выставка, но сейчас — чудесная экспозиция французского дизайнера {Аззедина} Алайи. Необыкновенно красивая одежда. А перед этим была очень успешная выставка, посвященная Ferrari, которую посетило больше миллиона человек.
— Кстати, об индустриальном дизайне. Есть какие-то другие дизайнеры, которыми вы восхищаетесь?
— Джони Айв, главный дизайнер Apple. Бесконечно им восхищаюсь. Кроме того что он очень талантливый дизайнер, он еще и невероятно обаятельный человек. Знаете, я всегда с теплом вспоминаю, как он мне сказал: «Я решил стать дизайнером, когда был в одном из ваших магазинов Habitat, в Ньюкасле». Это самый большой комплимент в жизни. Он тоже сотрудничает с фондом (Red)... А можно вам задать вопрос? Кого вы в России называете олигархами?
— Ну… это богатые люди, которые сделали состояние на природных ресурсах.
— Понятно. Что ж, тогда я, видимо, не подхожу под определение олигарха, мне не повезло торговать природными ресурсами. Ну вот раки, пожалуй, самое близкое.
