У вас есть опыт съемок фильмов на реальном и серьезном историческом материале – тот же «Монгол» про Чингисхана. И вдруг – «Седьмой сын», фэнтези, не имеющее никакой связи с реальностью. Неужели вам одинаково интересно снимать и то, и другое?
Все-таки фэнтези есть разные. Какие-то действительно не имеют отношения к реальности. Но, согласившись снимать «Седьмого сына», я взялся за материал, в котором увидел смысл. Кино – это ведь долгий процесс, он отнимает много времени, нервов. Поэтому и браться стоит только за то, что тебя задело, заинтересовало.
И что вас заинтересовало в «Седьмом сыне»?
То, что это жанр популярный, но при этом можно сделать картину со смыслом. Пусть он будет простой, незашифрованный, но все равно такой, над которым зритель задумается. Не каждый, конечно. Для многих это останется просто зрелищем. Но я для себя в этом материале нашел вопрос: а что такое зло? В фильме идет разговор о ведьмах – кто это, откуда они взялись. Я понял, что мы, люди, очень любим кого-то обвинять. Если что-то случилось, если что-то не в порядке, то мы слышим: «Это не я виноват, это вот она». – «А почему?» – «Да потому, что она такая странная, она что-то там наколдовала…» И это было везде, во всех странах. Была инквизиция, людей пытали, сжигали, люди под пытками признавались, что они ведьмы. Невинные люди. Но зло, которое ты совершил, все равно к тебе возвращается. Если не к тебе, то к твоим детям, внукам… И фильм именно про это.
А какая здесь связь с современностью?
Прямая. Потому что это продолжается и сейчас. Мы любим обвинять в своих бедах кого угодно, но только не себя: «Нет, это не мы плохие, это они плохие и всегда такими были. А мы хорошие…»
И многие зрители «Седьмого сына» задумаются над подобным вопросом?
Если это случится хотя бы с каждым четвертым, я буду очень доволен. (Улыбается.)
Вы как-то сказали, что снимаете фильмы с разными эмоциями – иногда это страсть, иногда азарт, а иногда – просто жадность к работе, когда главное – именно возможность работать, притом что не всегда это фильмы, которыми вы потом будете…
Гордиться?
Именно. «Седьмой сын» с какими эмоциями снимался?
Это азарт. И осознание, что такого я раньше никогда не делал. И при этом тебе предоставляются большие возможности, практически неограниченные. Ты можешь набрать команду из лучших в мире. Это голливудское кино, но в Голливуде работают лучшие люди со всего мира. Мы как-то забываем об этом. Говорим: это американское кино. Но нет, там американцы очень разбавлены. У меня на картине работали самые разные люди. Чтобы фильм вообще запустили в производство, очень важно было найти интересные образные решения. Одно дело – сценарий. Но в случае с фэнтези надо показать еще что-то, что люди могут пощупать, понять, чем это кино будет отличаться от другого… Мы сделали около 30 таких картинок. И восемь из них было от художника «Аватара», топового человека. Но двадцать нарисовал парень из Рыбинска, Антон Кокорев. И все обалдели. Это я его нашел. Так что голливудское кино сделано с парнем из Рыбинска.
Кстати, в России бытует мнение, что в Голливуд так просто не прорвешься – там есть гильдии сценаристов, ассоциации режиссеров, чуть ли не профсоюз продюсеров...
Ну, у всех в Голливуде есть профсоюз, это нормально. У всех должна быть профсоюзная организация, которая тебя защищает, заботится о твоих правах...
Да, но мой вопрос не об этом. В России считают, что русскому человеку – режиссеру ли, актеру ли – трудно прорваться через эти профсоюзные сети. И поэтому все удивляются – как вам удалось состояться в Голливуде?
Это история не обо мне. Такое может случиться с каждым. Когда ты делаешь небольшое независимое кино, никаких сетей нет. Когда ты снимаешь студийный блокбастер, вступаешь в профсоюз. Но сначала ты должен что-то показать. Маленький фильм на телефоне, ролик, свое кино, которое ты снял где-то, условно говоря, в Польше. Я приехал в Голливуд с картиной «Монгол». Она произвела впечатление: хорошо сделана, внятная, с размахом. И если бы эту картину снял кто-то другой, то результат был бы тем же самым – его бы заметили.
Но ведь «Монгола» вы сняли в 2007-м, а в США уехали намного раньше – в середине 90-х. И все это время работали, делали какие-то проекты.
Да, я написал сценарий для «Тот, кто влюблен» Александра Рокуэлла, сценарий для фильма «Восток – Запад», сделал картину для Columbia Pictures в Африке. Работал в Испании, Германии, Казахстане... Набирался опыта.
Рассказывая о съемках «Монгола», вы вспоминали, что ходили сначала к шаману, потом к ламе – все для того, чтобы фильм получился. А к кому надо было сходить, чтобы получился «Седьмой сын»?
Ни к кому не ходили. Это другой жанр. Здесь помощи шамана не хватит, чтобы сделать картину. Здесь нужна команда. И я ее сам набрал, топовую команду, людей, с которыми можно было только мечтать работать.
И актеров вы подбирали сами?
Да.
Объясните тогда, почему именно такой актерский состав. Может сложиться впечатление, что это некий маркетинговый ход: для молодой аудитории – Кит Харингтон из «Игры престолов», для другого поколения – Джефф Бриджес и Джулианна Мур.
Ну, у Кита в «Игре престолов» роль была скорее второстепенная. А Бриджес… Эту роль никто бы не сыграл, кроме него. Это было ясно с самого начала. Старый охотник за ведьмами. С характером, с чувством юмора. Кроме Бриджеса у нас не было вариантов. Джулианна Мур… Конечно, эту роль могли бы сыграть многие. Но я очень хотел, чтобы это была именно она – актриса абсолютно гениальная, работать с которой – счастье. Эти актеры… Часто ведь спрашивают, в чем разница между актерами. Я объясню: большие актеры приходят с кучей идей. Джефф, прочитав сценарий, написал двадцать страниц «своей» предыдущей жизни. А Джулианна вообще писательница – у нее есть отличная книжка для детей.
То есть вы переписали двадцать страниц сценария под Бриджеса?
Нет конечно! То есть это все интересно, но это не может войти в картину. Но ему важно психологически, чтобы я это прочитал, потому что он знает, кто он такой.
Я всегда задавался вопросом: режиссер «Каталы» и фильма вроде «Седьмого сына» – это одна профессия?
Конечно, разные. Просто потому, что снимались в разное время. Как я стал режиссером «Каталы»? На «Мосфильме» произошла катастрофа: молодой режиссер показал пробы, но не смог ничего сделать, и меня попросили спасти проект. Он оказался... Скажу так, это было развлекательное кино, которое люди помнят до сих пор. В этом нет ничего дурного. У меня было время, я серьезно относился к своей профессии и снял хороший фильм. Но это, конечно, другое кино, другая степень профессионального знания.
В восприятии российского зрителя ваш последний фильм – это «Кавказский пленник». А есть идеи сделать еще какой-нибудь фильм на российском материале?
Есть. И не только идея. Есть уже и вполне конкретное предложение Тимура Бекмамбетова снять картину о космонавте Леонове, о его выходе в космос. Очень хороший материал, масса неизвестного, потому что в те времена много чего скрывали, много чего не рассказывали о том, что происходило на самом деле. Леонов – отличный мужик, настоящий. Я с ним встречался. В главной роли – Женя Миронов.
И с каким эмоциями будете делать эту картину?
Если делать, то с азартом, конечно.
Беседовал Виктор Дятликович
