Корреспондент «РБК. Стиль» сопровождал труппу Большого на протяжении всех гастролей и невольно провел параллели с событиями 55-летней давности, когда артисты Большого театра лучше всяких дипломатов прорвали еще тот железный занавес.
«Лебедей много, а звезд не очень»
На первую генеральную костюмированную репетицию «Лебединого озера» в Линкольн-центр собралось провально мало прессы. Бойкот? Скорее, форс-мажор – на Нью-Йорк надвигалась стихия, штормовые предупреждения призывали не покидать дома без особой нужды. И пока коварный рыцарь Ротбарт (в постановке Григоровича просто «гений зла») насылал злые чары на Одиллию, на Нью-Йорк обрушилась стена дождя, превратив Бродвей в озеро.
«Да, не самые лучшие времена в отношениях между нашими странами. К сожалению, искусство невозможно отделить от политики», – вздыхал в кулуарах директор ежегодного балетного фестиваля Линкольн-центра Найджел Ридден, пригласивший труппу Большого. Атмосфера и правда была натянутой – летние гастроли Владимира Спивакова в Нью-Йорке сопровождались политическими протестами и акциями. Никто не исключал демаршей и на спектаклях Большого.
А тут еще и американские критики встретили «десант» Большого в штыки. «Лебедей много, а звезд не очень», – озаглавил рецензию Роберт Джонсон из The Star-Ledger. И сделал вывод, что «Большой уже не похож на собственное блистательное прошлое». Другие критики называли постановки «пронафталиненными», а оркестр легендарного Геннадия Рождественского – «местами вялым».
Впрочем, балерины, несмотря ни на что, порхали по Нью-Йорку, не ожидая никаких подвохов. «Политической напряженности здесь я не чувствую. И зритель в Нью-Йорке не такой требовательный, как в Москве», – поводит высокой бровью восходящая звезда сцены Ольга Смирнова. На днях она, к слову, получила «балетного Оскара» – премию «Бенуа де ля данс» как «лучшая балерина года на международной сцене».
Она легко перепрыгивает через лужи на Бродвее на высоких каблуках и рассказывает, что обожает классику, мечтает станцевать Жизель и Раймонду, что ее влекут сцены Лондона, Вены и родного Санкт-Петербурга, что уже объездила полмира в свои 23 года. Что такое закрытое общество, она, к счастью, совсем не знает.
Дирижеры из КГБ
В декабре 1959 года, когда звездный состав Большого впервые в советской истории прибыл в Нью-Йорк, подобные прогулки по городу настрого запрещались – только группой, только в сопровождении бдительных людей в черных костюмах, прилетевших вместе с артистами. Плисецкую решились «выпустить» в США в последний момент – по личному распоряжению Никиты Хрущева и после персонального инструктажа в кабинете председателя КГБ Александра Шелепина: у невыездной балерины были близкие родственники в США.
«Майя Михайловна рассказывала мне об этом турне. Артистам запрещали общаться с американцами, отрываться от группы, их запугивали, что кишащие вокруг агенты ЦРУ будут их вербовать и устраивать провокации, – рассказал РБК нью-йоркский культуролог Соломон Волков. – На деле вокруг кишели агенты КГБ – за стенкой в соседнем номере жил официальный офицер службы безопасности СССР, за другой стенкой – сотрудник театра, который каждые 15 минут забегал к ней в комнату – якобы чем-нибудь одолжиться».
Галина Уланова в роли Джульетты
Советские балерины падали в обморок от голода, чтобы на сэкономленную валюту купить платье или туфли. Организатор тура Сол Юрок благоразумно устроил труппе бесплатное питание за личный счет. Русская эмиграция призывала к бойкоту «посланцев большевиков», на улице выстраивались пикетчики, но публика восторженно принимала авангардные постановки «Ромео и Джульетта» и «Каменный цветок». Программки тех спектаклей с участием Плисецкой и Улановой сейчас в США выставляют на аукционы как исторический раритет.
Чай по-русски
В нынешнем году приветственный прием устроили в ресторане «Русская чайная», сразу после открывшего тур «Лебединого озера». Первыми владельцами «чайной» были бежавшие из России от большевиков артисты Мариинки. Ресторан, приросший к Карнеги-холлу, неоднократно менял собственников, процветал и банкротился, оставаясь русским по сути – с водкой, икрой, матрешками и ледяным медведем в банкетном зале. Гардеробщицей тут одно время работала Мадонна.
«ПирОзки, плиз!» – разносили официанты на подносах слоеные пирожки, капельки черной икры на оладьях размером с металлический доллар, тарталетки и моцареллу на шпажках. Про политику разговоров не было – обсуждали, когда вырваться в музей Гуггенхайма, зависнуть в Метрополитен-музее или хотя бы просто прогуляться по Централ-парку.
|
Дэвид Холберг - первая американская прима в истории Большого театра |
«В Нью-Йорке на улицах на нас совсем не обращают внимания. Наоборот: мы смотрим на людей с широко открытыми глазами. Город такой – словно сумасшедший Гулливер поиграл в лего, настроив эти небоскребы. Но менталитет у людей другой, не наш», – рассуждала за бокалом калифорнийского Света, одна из «лебедей». Балетная труппа выглядела вяловато – разрыв часовых поясов еще не был преодолен. «Танцевали, словно нас поставили на голову», – сетовали артисты, прилетев в аэропорт Кеннеди буквально за считаные часы до представлений. Но усталость была приятной – американцы встречали овациями.
«Сегодня мы ощущали себя финалистами на чемпионате мира в Бразилии. Не думала, что балетная публика может так свистеть и кричать», – удивляется Света, хотя танцует в труппе давным-давно.
Отдельный прием устроили в честь Дэвида Холберга, первой примы – гражданина США в истории Большого театра. Белокурого уроженца Южной Дакоты пригласили в Москву на амплуа принца, а теперь, когда он приехал на родину с гастролями, посмотреть на него съехалось десятка три родни из американской глубинки. Холберг уверяет, что жить в России «не так страшно, как пишут газеты», и считает, что стал уже «почти русским». Для этого он зубрил язык, заводил русских друзей, путешествовал по провинции и принципиально избегал экспатов.
«Когда я уезжал в Москву, мне говорили: «Ты сумасшедший». Но я благодарен судьбе за тот уникальный опыт, который обрел и в стенах Большого, и вообще живя в России», – рассказал он РБК. В России его считают «инопланетянином», в США называют «Барышниковым наоборот» – он двинулся против культурного течения с Востока на Запад.
Лишнего билетика не найдется?
А гастроли Большого в итоге закончились триумфально. Билеты даже на самые дорогие места в партере Линкольн-центра раскупили за четыре месяца до спектаклей. Лишние билетики спрашивали за несколько кварталов на подступах к театру. Все как тогда, полвека назад, когда билеты стоимостью $12 уходили с рук за 150 «зеленых», когда распродали 100 тыс. билетов, а заявок осталось еще на 900 тыс.
Американцы вновь демонстрировали полное обожание. «Я просто счастлива. Нет слов», – умилялась у театрального фонтана седая леди, вырвавшаяся на спектакль из Кентукки. Даже сварливый критик Маколи из New York Times к концу гастролей растаял и написал: «Это все-таки один из величайших балетных коллективов мира!»
Всегда бы так: мы им балет – они нам джаз. И миру-миру. Кстати, когда-то в разгар холодной войны джазовый трубач-виртуоз Диззи Гиллеспи выдвинулся в президенты США, обещая переименовать Белый дом в «Дом блюза», назначить госсекретарем Дюка Эллингтона, а шефом ЦРУ – трубача Майлза Дэвиса. Он проиграл кампанию. А жаль.
Лариса Саенко, Нью-Йорк
