«Я так рада снова быть в Москве! Мне этот город нравился и десять лет назад, но я восторге от того, как он меняется», — улыбается Франсуаза Донш, кивая на утопающую в солнце столицу. Мы встречаемся на панорамной террасе столичного «Хаята»: в городе лето, а Донш еще занимает пост главного парфюмерного эксперта Givenchy, который совсем недавно променяла на заслуженную пенсию. В Москве Франсуаза третий раз: первые два приезжала как туристка, а в этот — на презентацию новой версии аромата Dahlia.
«Послушайте, — Донш сразу переходит к делу, протягивая мне блоттер. — Я распылила парфюм около часа назад. И сейчас лучше всего слышны индийский жасмин самбак и мимоза, которую собирают на юге Франции в конце января. Для линии мимоза — нововведение, но вообще с этой нотой у нас длинная история — впервые мы использовали ее в 1991 году в Amarige». Эта хрупкая высокая француженка с большими глазами помнит не одну сотню ароматов (и не только из коллекции Givenchy) и прекрасно разбирается в компонентах: до последнего времени именно Франсуаза Донш отбирала лучшее сырье и координировала труд «носов», которые работают с брендом, так что в парфюмерной моде она тоже отлично понимает.
Затем она берет золотистый флакон и через пару секунд воздух наполняется зелеными нотами. «В 70-е годы прошлого века сумасшедшую популярность обрели зеленые шипры: именно на это время пришел рассвет женской эмансипации и сильные, несколько маскулинные ноты в ароматах «для нее» отлично выражали дух времени. И сегодняшним девушкам такая концепция жизни тоже подходит», — считает Франсуаза.
По ее прогнозам через четыре часа аромат изменится до неузнаваемости — цветочные ноты сменит сандаловое дерево: сексуальное и таинственное. «В начале нулевых этот компонент просто исчез, — рассказывает Донш. — Индия, производящая основную часть высококачественно сырья, просто перестала делать поставки. Правительство запретило вырубку леса из экологических соображений, а спустя больше десяти лет снова начала выделять квоты». Но дефицит редкого компонента не единственная причина, по которой его добавили в аромат — сандаловое дерево традиционно имело сакральное значение. «Мир с каждым днем становится менее материальным и более духовным. Так что мы тоже поддерживаем эту тенденцию», — уверяет Франсуаза. Флакон выкрашен под золото не случайно — этот металл тоже ассоциируется с чем-то божественным, вспомнить хотя бы купола православных церквей.
Причем к и продажам эта мода имеет прямое отношение: по экспертной оценке мадемуазель Донш люди больше не покупают ничего под воздействием импульса, а подходят к приобретениям с более интеллектуальной точки зрения. «Теперь всем необходима история, нужно понимание художественной ценности того, на что они планируют потратиться», — отмечает француженка.
Когда с прошлым и настоящим все становится предельно ясно, спрашиваю о самом животрепещущем — о будущем.
«Через каких-то три года миром будут править зеленые ноты: овощи, спаржа, латук! — с уверенностью заявляет Донш. — Звучит удивительно? Наука не стоит на месте, и запахи, которые раньше нельзя было превратить в парфюмерные ноты, очень скоро можно будет разливать во флаконы. Просто подождите и увидите еще сотню новых компонентов, ранее никогда не использовавшихся».
