«Скажите, если вам не очень понятен мой английский. Я могу говорить еще неразборчивее!» — шутит месье Филипп Старк на презентации своего парфюмерного дебюта. Передо мной обычный с виду мужчина в джинсах и серой толстовке с капюшоном, но в портфолио этого улыбчивого джентльмена есть все: от стула, компьютерной мыши и соковыжималки до олимпийского факела, яхты и целых отелей. А сегодня его коллекция личных достижений пополнится еще и собственным ароматом. Точнее, тремя.
«Вы зря думаете, что я далек от мира косметики — мое детство прошло в парфюмерной лавке», — рассказывает он. Оказывается, после развода его мать при помощи семьи открыла свой магазин. Как объяснил Старк, в прошлом веке одаривать небольшим бизнесом своих разведенных дочерей было чем-то вроде традиции в буржуазной среде. «Он был маленький, довольно паршивый и располагался в очень неудачном месте», — дополняет картину Филипп. Мать дизайнера магазин не любила. У нее, красивой женщины, было много других занятий поинтереснее торговли мылом и кремами. Поэтому руководил семейным делом восьмилетний Старк, который гораздо лучше нее разбирался в разного рода склянках. «За советом покупатели охотнее шли ко мне, — вспоминает дизайнер. — А когда клиентов не было совсем (что случалось довольно часто), я отправлялся в дальнюю комнату, забирался на полку и начинал строить собственную вселенную. Именно здесь, среди запахов хороших духов и плохих шампуней, я впервые был счастлив. И кажется, именно тогда я понял, что хочу придумывать, создавать».
Впечатления детских лет были столь сильны, что в 20 с небольшим Филипп решил удариться в парфюмерию — купил все необходимое, но вовремя понял: сделать что-то стоящее без соответствующей подготовки не удастся («Я всегда знал цену качеству!»). Он отложил это дело на четыре десятка лет. Людям, предложившим ему взяться за старое, можно было верить: впервые он не услышал ни слова, вызвавшего отторжение, ничего о тенденциях, маркетинге, продажах. Его даже не просили сделать аромат самостоятельно, а предложили стать своего рода музой для трех именитых парфюмеров.
«Мне подобрали трех самых искусных переводчиков, которые смогли передать языком парфюмерии все мои мысли без единой типографской ошибки. Причем это был не подстрочник, а по-настоящему художественный перевод. Поэзия, в которую они вложили весь свой талант и жизненный опыт», — рассказывает Филипп. Между тем ему самому не чужды новое словообразование и каламбуры. Женский аромат Peau de Soie дословно переводится с французского сразу на два разных лада: «кожа шелка» и «моя кожа». Мужской Peau de Pierre — «кожа Пьера» или «кожа камня». А унисекс-композиция Peau d’Ailleurs — «кожа где-то еще». «Почему кожа? Еще мальчишкой я понял, что аромат не существует сам по себе — его настоящее звучание проявляется только при соприкосновении с живой плотью, — не без удовольствия поясняет Старк, который явно гордится игрой слов, да и самими ароматами тоже доволен. — Я вечно к себе придираюсь. Когда представляю очередную новинку, мне хочется плакать от стыда. Эти ароматы — единственное исключение». В голосе дизайнера чувствуется изрядная доля кокетства.
«Чтобы понять аромат «для нее», нужно понять мои отношения с представительницами прекрасного пола. Я рос без отца, поэтому обо мне сначала заботилась мать, а следом меня любили другие женщины… — лукаво улыбается он, поглядывая на жену. — Я — продукт, созданный женщинами. Мой мир — это мир женщин. Я восхищаюсь ими, обожаю их. Но знойные дамы на рекламных плакатах не имеют ничего общего с реальностью. При ближайшем рассмотрении внутри каждой хрупкой девушки есть какая-то маскулинная темнота. Эту загадку я ценю в них больше всего». Пересказать эти мысли Филипп доверил Доминику Ропьону. И знаменитый «нос» составил для него полный противоречий и вместе с тем гармоничный аромат: женственный в верхних нотах и полный мужественности внутри. Разобрать с помощью каких компонентов это удалось, почти невозможно: дизайнер поставил задачу спрятать концы в воду, чтобы парфюм нельзя было прочитать, как газету, и потерять к ней интерес. Это книга, которую нужно открывать изо дня в день.
Если во Вселенной есть шум, почему не может быть запаха?
Дафне Буже досталась еще более интересная задача: аромат для мужчин, которых Старк откровенно недолюбливает, считая скучными, брутальными и неинтересными. «Я никогда не пинал с ребятами мяч во дворе. Но тут я решил сходить на футбол. 64 тыс. человек на одном стадионе: я почувствовал силу и мощь толпы, пристально следящей за перемещающимся по полю шаром. И тогда я подумал — бедные люди! Мне стало стыдно, за них, за себя. За нас. Мне кажется, все лучшее во мне — это моя «женская» часть, — откровенничает он. — Когда жена хочет меня обидеть, она говорит: ну в конце концов ты мужчина. Я всегда отвечаю — не шути с этим. Не шути или увидишь». Самое интересное в мужчине, по его мнению, — это «женская», чувствительная, половина, именно в ней кроется сила. Так и парфюм сначала не вызывает сомнений в половой принадлежности. А спустя время звучит на коже все более мягкими аккордами.
Но самый сложный ребус Старк загадал Анник Менардо: с ней дизайнер говорил о том, чего пока не существует. Вместе они разбирались, как пахнет пустота, когда ты улетаешь в космос и открываешь дверь ракеты. Ведь если во Вселенной есть шум, почему не может быть запаха? Анник создала аромат без пола, потому что в этом Филипп видит будущее. «Один французский философ и биолог по совместительству сказал, что самые громкие революции проходят незаметно. И так между делом меняется мораль, а с ней и сексуальная идентификация. Нас ждет стадия асексуальности, когда люди забудут про половую принадлежность», — пророчит он.
Столь страстно говоря об ароматах, самый известный промышленный дизайнер на вопросы о флаконе отвечает крайне неохотно. Оказывается, он так увлекся самими парфюмами, что создание резервуаров для столь драгоценных жидкостей его не интересовало вовсе. «Я предложил купить колбы у кого-нибудь еще и просто наклеить этикетку, но мою идею не поддержали, — с ухмылкой жалуется Старк. — Упаковка стала моим ночным кошмаром: человек, который может разработать любой дизайн за пять минут, вдруг потерял фокус. Но в конце концов я взял себя в руки и создал флаконы, которые вы видите перед собой: необычные и вместе с тем достаточно простые, чтобы ни в коем случае не сместить акцент с того, что внутри».
