Пока Люк Бессон готовится выпустить на экраны свою версию «Дракулы», над ней уже заранее посмеялся румынский режиссер Раду Жуде, представивший на конкурсе одноименный фильм, посвященный национальному герою Трансильвании. Сквозной нитью этого трехчасового действа далеко не на все вкусы проходит сильно затянутая история о полулюбительской труппе, дающей туристам «сексуализированные» представления о Дракуле. Но порнографическая часть спектакля стала плохо получаться у пожилого исполнителя заглавной роли, поэтому ее заменили на преследование его по аутентичным трансильванским локациям с деревянными кольями. Надо ли говорить, что в итоге малопривлекательный и бездарный артист получит то, что причитается настоящим вампирам?
Кадр из фильма «Дракула»
© Saga Film
Как вы уже поняли, «Дракула» (Dracula) в исполнении одного из самых оригинально мыслящих режиссеров наших дней отнюдь не является очередной, пусть даже издевательской, версией сюжета Брэма Стокера. Это каталог собранных в один безразмерный фильм разнообразных по стилю, жанру и исполнению историй, связанных с Дракулой, его мифом и вампирской темой вообще. Или даже не связанных. Жуде в этот раз ни в чем себе не отказывает и выдает, пожалуй, самый дикий свой фильм, закамуфлировав это мало на что похожее зрелище под плод деятельности свихнувшейся нейросети, в которую заложены и нарочито пошлые, кичевые картинки, и «Носферату» Мурнау, и неприличный фольклорный анекдот, и первый румынский роман про вампиров, и что только не.
Несмотря на название, главным героем этого сочинения выступает искусственный интеллект. «ИИ в точности как Дракула, — говорит в интервью Жуде. — Он устроен по принципу всасывания в себе всего, и ему не нужно для этого ничье разрешение». Свалить результат на ИИ — безусловно, ход очень остроумный, но фильм, снятый по принципу «чем хуже, тем лучше», по определению не может быть «хорошим». Деконструируя миф о Дракуле, Жуде может позволить себе такой непочтительный, карикатурный, часто нарочито вульгарный и безвкусный коллаж — просто по праву рождения в стране, давшей миру Влада Цепеша и, вероятно, ужасно от него уставшей. Безусловно, это блюдо оригинальной рецептуры, только сильно пересоленное и пережаренное, а потому малосъедобное для всех тех, кто не входит в пузырь фестивальных поклонников Раду Жуде.
Каким бы нишевым режиссером он ни был, его более удачным фильмам присущ универсальный посыл. Таким, например, был «Континенталь '25», тоже выпущенный в этом году и сильно украсивший собой кислую программу Берлинале-2025. Как и «Дракула», он тоже был снят за несколько дней на мобильный телефон. В 2021 году лихо снимающий режиссер победил на Берлинале с фильмом, который назывался у нас «Безумное кино для взрослых». В нем имелся словарь от А до Я всевозможных анекдотов и мемов новейшей румынской (и не только) истории. Новый фильм, даже превосходящий его безумием, в энциклопедическом кинословаре Жуде можно считать главой на букву Д. Не меньше, но и не больше.
Еще один конкурсный фильм «Ослиные дни» (Donkey Days) голландки Розанны Пел — претензионная семейная драма, рисующая крайнюю токсичность в отношениях между самыми близкими людьми, с заходами в расхожий фрейдизм и с образностью в виде красной трубы, по которой взрослые героини-сестры, одна противнее и злее другой, скользят назад в утробу только что умершей старушки-матери. Которая к тому же имеет обыкновение появляться в виде своей более выигрышной молодой версии, тем самым смущая зрителей, ибо героинь уже ничем не смутишь: это как бы работа их зацикленного на детстве подсознания.
Кадр из фильма «Ослиные дни»
© Family Affair Films
Вспышки ненависти друг к другу и к матери сменяются у них минутами некоторого потепления — как в момент объятий с осликом, на содержание которого мать на протяжении многих лет, не говоря ничего дочерям, выделяла солидную сумму евро.
«Времена года» (As Estações / The Seasons) Морин Фазендейро — типовой фильм, без труда обнаруживаемый в Локарно во все сезоны. Автор называет его «архитектурным фильмом», который, словно экскаватор, вскрывает историческую почву португальской провинции Алентехо — впрочем, слова можно говорить разные: оригинальности ни замыслу, ни исполнению они не прибавляют. Не нужно прибегать к помощи экскаватора, чтобы обнаружить на любом фестивале ультранишевый фильм гордого португальского производства, чья единственная забота состоит в том, чтобы его, не дай Бог, не увидел никто за пределами фестивального гетто.
Кадр из фильма «Времена года»
© Marianne Andrea Borowiec
Автор сосредоточенно наблюдает за патриархально-буколической жизнью упомянутого региона с особым упором на выгул и доение коз. Время от времени за кадром на бодром немецком языке звучат мужской и женский голоса, озвучивающие переписку архитекторов, исследовавших местный ландшафт во время Второй мировой войны. А то местные пенсионеры, сидя на завалинке, вздумают вспомнить мифы и легенды португальской древности, а пенсионерки столь же неожиданно заведут народную песню про социализм, а пастуха вдруг поманит сидящая на дереве сирена, одарит золотым и заставит выслушать и ее песню. Жаль, что зрителям такая золотая монета не полагается.
Овцы играют весьма важную роль и в томительном хорватском историческом полотне, трезво озаглавленном «Бог не поможет» (Bog neće pomoći) Ханы Юсич. Смысл его состоит в том, что женщины должны сами взять в руки свое освобождение от ужасных мужчин. Действие разворачивается в начале ХХ века.
Кадр из фильма «Бог не поможет»
© Kinorama
По сюжету малопривлекательная, приземистая, но непрестанно молящаяся чилийская женщина оказывается в глухой балканской деревне, а потом в горах в семье брутальных овцеводов, утверждая, что является вдовой их уехавшего на заработки старшего брата (в качестве доказательств она предъявляет им чьи-то кости). Спустя два часа выясняется то, что было ясно с самого начала: чилийка сама прибила харассившего ее хорвата, точнее сожгла его вместе с домом, и вот теперь он, голый и весь измазанный копотью, является ей в виде призрака. Несмотря на незнание языков, эта ведьмическая особа сводит дружбу с сестрой пастухов Миленой, которую братья, ясен пень, тоже активно харасят. Та научает Терезу нужному в обиходе слову «курва», Тереза же в знак признательности дарует Милене желанное освобождение.
Животной теме в конкурсе Локарно подводит черту австрийская «Белая улитка» (White Snail). Ее героиня, юная белорусская модель Маша (Мария Имбро), зачарована смертью: параллельно продвижению по карьерной лестнице, вершиной которой является получение контракта в Китае, мертвенно бледная блондинка заводит дружбу с работником морга Мишей (Михаил Сеньков), который не только пускает ее полюбоваться трупами бомжей, но в минуту особого расположения демонстрирует ей, как бы он вскрывал ей череп и отрезал язык, для того чтобы она безукоризненно смотрелась в гробу.
Кадр из фильма «Белая улитка»
© Panama Film / RAUMZEITFILM
Больше, чем Маша, заворожены смертью только режиссеры Эльза Кремсер и Левин Петер — кажется, никогда еще кинокамера (Михаил Хурсевич снял «Папа умер в субботу» и «Дети перемен») не наблюдала столь долго и заинтересованно за нюансами патологоанатомических будней. Впрочем, несмотря на столь специфическую профессию, Миша на поверку оказывается гораздо мягче Маши. Авторы уподобляют эту целеустремленную блондинку белой улитке, время от времени ползающей по ней с косметологическими целями, — такая же холодная, склизкая и упертая в своем, кажется, единственном влечении к Танатосу. Но если авторы хотели создать портрет этого странного явления, то получился у них только эскиз.
