Что смотреть на выставке «Травма и перерождение» в галерее Anna Nova
В галерее на улице Жуковского проходит масштабный смотр коллекции современного искусства. На трех этажах — 77 работ, в том числе художников, представленных в Anna Nova: Марии Агуреевой, Александры Гарт, Саши Кокачевой, Хаима Сокола, Ильи Федотова-Федорова и Димы Филиппова. А также произведения Патриции Айрес, Исаака Чонг Вая, Дэвида Лашапеля, Евгения Антуфьева, Лизы Бобковой, Кирилла Гаршина, Ирины Кориной, Егора Федоричева и многих других.
Выставка предлагает зрителю погрузиться в пространство собственного подсознания, опираясь на знаменитую и широко растиражированную среди самых разных слоев населения концепцию «тени» Карла Густава Юнга. Согласно ей, коллекционирование превращается в ритуал самопознания, где каждое приобретенное произведение — это материализованный фрагмент внутреннего «я» коллекционера. Таким образом, собрание картин становится картой скрытых желаний, страхов и устремлений его владельца.
Эту карту зрителям предлагают рассмотреть в трех измерениях: коллекция как сад, коллекция как голем и коллекция как сон.
Коллекция как сад
Прямо у входа в этот воображаемый сад лежит воздушный змей петербургской (в прошлом) художницы Лизы Бобковой — работа «Милый, наш воздушный змей упал». Жесткие крупные медные трубы змея ярко контрастируют с трогательным образом, обозначенным в названии, вызывая к жизни размышления на тему внешней хрупкости при внутренней стальной структуре.
Следующим неожиданным контрапунктом выступает соседство работы почетного московского концептуалиста Ильи Кабакова «Рот» со знаменитой фотографией главного гламурного фотохудожника нулевых Дэвида Лашапеля — «Анджелина Джоли в маковом поле». Появление маков в контексте «Травмы и перерождения» более чем объяснимо. Как писал медиадиректор галереи Tate Уилл Гомперц в своей книге «Непонятное искусство. От Моне до Бэнкси», «маки растут на потревоженных землях» — на полях сражений и других травмированных территориях. К тому же сам образ Джоли в массовой культуре травмировал многих, став своеобразной «агонизирующей реальностью» по Бодрийяру, которую пытаются копировать и воспроизводить, подвергая лица и тела опасным изменениям.
В следующем зале «сада» сознательно зарифмованы бронзовые вазы Евгения Антуфьева, известного созданием артефактов прошлого, которого никогда не было, и настоящий китайский сосуд в форме лотоса XII–XIII веков н.э. — его докупили специально для этой выставки, как рассказала коллекционер.
Работы вступают в диалог, предлагая задуматься о том, насколько прошлое вообще реально и так ли важны его вещественные доказательства. А лотос, плотно нагруженный отсылками к разным культурам, где символизирует и просветление, и плодородие, и чистоту, и что только не, важен для концепции сада как наглядный пример красивого цветка, прорастающего из любого грязного болота.
Коллекция как голем
Поднимаясь на второй этаж и одновременно опускаясь глубже в подсознание, зритель встречает двух гигантских деревянных идолов — снова авторства Антуфьева. Эти мифические псевдодревние истуканы охраняют вход в глубины ида, который Фрейд называл хаосом и бурлящим котлом возбуждений.
За идолами армия других големов: голова безликого воина, удивительные пластические скульптуры Патрисии Айрес, деконструирующие женский образ и собирающие его заново из каких-то тряпочек, ниточек, пепла и даже мясницких крюков, мрачное бесформенное лицо «Норма» Никиты Селезнева, которое только в этом году выставляли в Париже, а за шторкой — видео арт-группы «Провмыза», художников этого года по версии ярмарки Cosmoscow.
Отойти от тревожных впечатлений помогает «Шкаф с лыжами» художницы Ирины Кориной, в который хочется спрятать все внутренние травмы и перерождения и поплотнее прикрыть дверцу. Шкаф стоит словно на границе между вторым и третьим этажом, на стыке между сознанием и бессознательным — мостиком между которым, согласно Юнгу, выступают сновидения.
Коллекция как сон
Первое впечатление от третьего этажа выставки обманчиво — жизнерадостная палитра вводит в заблуждение, особенно на фоне грязноватых стен доходного дома Мюллера, виднеющегося в окнах.
Приглядевшись, почувствуем снова тревоги и волнения. «Яблоко» Константина Верина — то ли кресло, то ли чудовище. «Хроника Птицелюдья» Хаима Сокола — люди с птичьими головами, отсылая нас к религиозной традиции, сами по себе полны фрустраций и страхов. Фотофиксация работы Тимофея Ради напоминает: «Всё это не сон». На другой его фотографии — будущее горит. На снимке Тимофея Парщикова полыхает настоящее. Шестичастное панно «Фотосинтетическое тело» Кирилла Гаршина — то ли мем «мой сон при температуре 39 градусов», то ли метафизическая биография, написанная на трехметровой липовой доске.
Возможная разгадка и развязка драматургии всей выставки — в названии большого полотна художницы Саши Кокачевой, а точнее в названии серии — «Это ловушка. Это место — нигде, и это навсегда».
Тем не менее эта насыщенная и работами, и впечатлениями выставка — редкая возможность увидеть произведения из частного собрания, которое репрезентует очень разных и интересных художников. Возможность, которую было бы ошибкой упустить.