Нужны ли зумерам высокие должности: разбираемся вместе с ÖMANKÖ
Поколение, которое взрослело в эпоху непрерывных перемен, цифровых революций и нестабильности, сегодня входит во «взрослую» жизнь — с ее карьерными выборами, ролевыми моделями и вопросами о влиянии. И одновременно именно это поколение чаще всего обвиняют в отсутствии амбиций, нежелании занимать руководящие должности и «непригодности» к классическим вертикалям.
Статистика будто бы подтверждает стереотип. По данным Anketolog.ru, 51% работодателей отмечают, что зумеры не стремятся к лидерству, а ключевыми причинами называют нежелание брать на себя ответственность, стремление сохранить баланс между работой и жизнью и страх критики. Исследования Deloitte фиксируют, что work-life balance, ментальное здоровье и гибкость становятся для молодых взрослых важнее карьерных титулов, а анализ Glassdoor показывает: 68% представителей этого поколения отказываются от повышения, если оно не сопровождается ощутимым ростом дохода.
Но параллельно с этим зумеры вовсе не теряют интереса к построению карьеры — просто их представления о ней глубоко отличаются от прежних. Опрос Forbes Young выявил, что среди самых перспективных отраслей молодые взрослые называют IT, финсектор и госслужбу, которая неожиданно вошла в тройку лидеров (13%). При этом 77% респондентов признаются, что сталкиваются с трудностями при поиске работы, а четверть — что лишь частично верят в реализуемость своего карьерного трека.
Все это складывается в противоречивую картину. С одной стороны, зумеров действительно меньше привлекают должности, связанные с иерархиями, статусом и сложными процедурами. С другой — они активно влияют на процессы, создают инициативы, запускают медиапроекты, предлагают новые решения и нередко меняют отрасли «снизу». Действительно ли молодые взрослые «не хотят ни на что влиять»? Или же мы просто неправильно понимаем то, как устроена их власть — более гибкая, горизонтальная, основанная на экспертизе и скорости, а не на табличке на двери?
Что зумеры думают о влиянии и власти
Константин Фофанов, 24 года, студент, Москва
«Тезис о том, что зумеры "не хотят влиять" — иллюзия. Мы действительно не стремимся в классические вертикали и должности с громкими названиями, но не потому, что избегаем ответственности. А скорее потому, что не верим в эффективность старых механизмов.
Мы выросли в эпоху, когда реальные изменения часто происходят снизу — через комьюнити, цифровые инициативы, быстрые кампании. Один удачный мем или ролик порой влияет на общественную повестку сильнее, чем длинные совещания и громкие назначения. И дело не в инфантильности, а в прагматизме: зачем тратить годы на продвижение по иерархии, если можно добиться результата быстрее и честнее, минуя ее.
У многих моих сверстников свои проекты — маленькие медиа, локальные инициативы, социальные сервисы. Это тоже влияние, просто не институциональное, а точечное, гибкое, горизонтальное. Мы стремимся не "войти в систему", а менять среду вокруг, используя инструменты, которые нам понятны».
Один удачный мем или ролик порой влияет на общественную повестку сильнее, чем длинные совещания и громкие назначения.
Никита Онищенко, 16 лет, ученик 11 класса, Москва
«Стремление менять что-то возникает, когда человек осознает собственную неудовлетворенность. Но сегодня многим даже не нужно проходить этот путь: легкий дофамин доступен в нескольких касаниях, способов эскапизма больше, чем когда-либо. Информационный поток растет, и бороться с собой становится труднее — любую слабость можно мгновенно заглушить.
Вспоминается известная мысль Г. Майкла Хопфа о том, что трудные времена формируют сильных людей, которые затем создают легкие времена, в свою очередь порождающие слабых людей, которые и приводят к новым трудностям. Сейчас мы живем в объективно хорошем времени, и количество доступных благ огромно. Парадоксально, но имея в руках все знания мира, человек редко использует этот ресурс: можно изучить любую профессию, стать кем угодно, не выходя из дома, но мотивации все меньше. Внутренний конфликт животного и рационального — в массе случаев выигрывает первое.
Это частично объясняет то, что зумеры стали реже участвовать в сложных системах. Доступ к благам может либо упростить человека, либо дать ему мощный инструмент роста — но превратить телефон в "ключ к знаниям" сложно. Для этого нужна высокая степень осознанности, а путь к ней усложняется, когда с детства доступно все и сразу. Психика естественно выбирает иллюзию как безопасный и быстрый побег.
Важную роль играет воспитание, которого действительно мало в качественном смысле. Плюс есть масса факторов, неподконтрольных человеку.
Если говорить шире, создается ощущение, что те, кто проходит путь осознанности и учится видеть поверх шумного инфополя, чаще выбирают более тихий, скрытный образ жизни. Они меньше стремятся к иерархии, потому что понимают, насколько много навязанного, поверхностного и токсичного вокруг. Чтобы сохранить собственное мнение и внутреннюю свободу, человеку сегодня приходится больше закрываться — это почти новый уровень гигиены сознания.
Отсюда вопрос: может ли тяга к уединению и критическому мышлению быть фактором, влияющим на отношение зумеров к вертикалям и статусам? Однозначного ответа нет, но связь видна. Желание быть в иерархии — это желание включенности в отношения, а путь к личностному росту сейчас, наоборот, нередко требует дистанции.
Это лишь не самая сильная моя догадка, которая ничего не утверждает, но из предположения и рождается знание».
Иван Дерунов, 21 год, студент, сотрудник креативного агентства SMBL Consulting, Москва
«Чтобы говорить о стремлении зумеров к высоким позициям, важно сначала обозначить их приоритеты. Для многих из нас, включая меня, в центре — work-life balance, забота о здоровье и, прежде всего, о ментальном состоянии. Отсюда и растут тренды вроде карьерного минимализма, lazy girl job («работа для ленивых девушек» — тренд, описывающий комфортную, хорошо оплачиваемую удаленную или гибридную работу без стресса), микропенсий, а также более широкие понятия вроде witherwill (усталость от выбора — тренд, описывающий безразличие и желание все бросить) и глиммеров (англ. glimmers, моменты радости, спокойствия и комфорта, которые помогают справиться со стрессом). Отказ от руководящих должностей в этом контексте воспринимается не как слабость, а как способ сохранить психологическое благополучие.
Наблюдая за родителями и старшими коллегами, сложно не заметить: высокая позиция далеко не всегда означает счастье, самореализацию и стабильность. К тому же сегодня руководящие роли не гарантируют высокие доходы, а для зумеров фактор зарплаты остается ключевым.
Бён-Чхоль Хан в "Обществе усталости" писал, что мы живем в реальности безграничного "мочь", где вместо внешнего контроля нас двигают личная инициатива и дерегулирование. Мы становимся сами себе хозяевами, но это несет и риски: неудача в гонке за личными проектами легко приводит к выгоранию. Отчасти поэтому многие зумеры сознательно выбирают более спокойную, интровертную модель жизни без необходимости постоянного внешнего подтверждения.
В разговорах со сверстниками все чаще замечаю смещение фокуса: культ "успешного успеха" теряет актуальность, а на первый план выходят внутреннее спокойствие, честность с собой, ощутимая простота. Вечная занятость и гонка за высокими должностями больше не воспринимаются как обязательный этап взросления. Мы все чаще задаемся вопросом: какой ценой нам даются эти эмоции и какой вообще ROI у таких усилий?
Разумеется, не все зумеры откажутся от карьерных вертикалей — всегда будут люди, для которых роль топ-менеджера важнее отдыха в горах. Это естественно и характерно для любого поколения. И социальная динамика никуда не исчезает: стремление подниматься по лестнице остается закономерным.
Если говорить о "правилах игры", то изменения действительно могут начинаться не сверху. В политике, которой я занимаюсь как международник, концепция инициативы снизу давно доказала свою эффективность: она гибче, быстрее адаптируется к реальности и часто вдохновляет на новую волну перемен. И здесь уместно вспомнить чилийского философа Дарио Саласа Соммэра: любое большое дело начинается с личного роста и формирования сознания. В этом смысле выбор зумеров — не отказ от влияния, а попытка действовать иначе и на своих условиях».
Высокая позиция далеко не всегда означает счастье, самореализацию и стабильность.
Софья Лосенко, 23 года, инфлюенс-менеджер в рекламном агентстве Nectarin, Москва
«Тезис о том, что зумеры "не хотят влиять" звучит скорее как недопонимание того, как мы влияем на самом деле. Работая в инфлюенс-маркетинге, я постоянно вижу, как молодые специалисты и креаторы стремятся менять процессы — просто не через должности и иерархии, а через скорость, идеи и новые форматы.
Так, в проектах для брендов часто именно зумеры предлагают решения, которые затем полностью перестраивают коммуникацию. Один точечный совет от специалиста, который полностью погружен в проект, может изменить стратегию сильнее, чем длинная цепочка согласований сверху.
Мы осторожнее относимся к высоким постам не из-за нежелания ответственности, а потому что классическая вертикаль слишком часто означает бюрократию и устаревшие механизмы. Мы выбираем проактивность, гибкость и экспертность. Многие мои коллеги буквально управляют процессами — ведут кампании, держат команды, создают смыслы, но без титулов, потому что сегодня реальная сила в компетенции и скорости, а не в должности.
Зумеры не уходят от "больших игр". Мы просто видим, что влиять можно иначе: быстрее, честнее и ближе к людям».