Фестиваль «Маяк»: начало нового пути
В Геленджике, на берегу Черного моря, стоит маяк. Шумные чайки приносят ему свои новости, а он спокойно наблюдает за морем и течением времени, пока не наступает вечер. Тогда маяк начинает свою работу, превращаясь в навигационный ориентир. Таким ориентиром для актуального российского кино стал и фестиваль «Маяк», кинолинза которого уже третий год высвечивает темы, процессы и их авторов. Заключенный в его названии символизм с каждым годом раскрывается все больше, как водится, не только через главное — программу, но и в деталях. «Маяку» не свойственны пышные приемы, нередко становящиеся важной частью фестивальной действительности. Всё и все здесь сосредоточены на кино и разговорах о нем.
В этом году в конкурсную программу полного метра вошли десять фильмов, пять из которых — дебютные. Судить их будут кинооператор Эдуард Гимпель, режиссер Наталья Кудряшова, продюсер Сергей Мелькумов и актриса Евгения Громова под председательством режиссера Бакура Бакурадзе. В программе короткого метра, «приросшей» к полному в прошлом году, — восемь историй, выбирать победителей из них будут продюсер Сергей Корнихин, режиссер и сценарист Анна Кузнецова, кинооператор Екатерина Смолина.
Смысловая и эмоциональная связность видится и в составе жюри, многие из числа членов которого уже представляли на «Маяке» собственные проекты и уезжали с фестиваля с наградами. Теперь же они находятся в позиции деятельного (и молчаливого для других) наблюдения, чтобы огласить на излете фестиваля свой выбор.
Внеконкурсная программа тоже обещает открытия: «Новая волна» Ричарда Линклейтера, чей показ станет российской премьерой фильма, сериал «Маяк» Или Малаховой, «Летят журавли» Михаила Калатозова и «Лермонтов», новый фильм Бакура Бакурадзе, накануне открывший фестиваль.
В прошлом году «Маяк» уже показывал вне конкурса «Снег в моем дворе»: личную и автобиографичную историю Бакура Бакурадзе, где режиссер оказался не только за кадром, но и в нем. В Тбилиси все шел и шел снег, а безработный диабетик Леван созванивался по скайпу со своим школьным другом Гиви. Тот сюжет был частью саморефлексии, разговора с собой, неспешного, своевременного и доверительного. В «Лермонтове» режиссер смотрит уже не на себя. Его поэт (Илья Озолин) — неуемный и неуживчивый — проживает свой последний день. Назначенная дуэль, которой он не намерен противиться, нависает над всеми событиями, словами, действиями неукротимой тенью.
Его личную историю уже не изменить, можно только попробовать уловить энергию, приведшую к знакомому каждому исходу. Слово Лермонтова остро, а взгляд пронзителен, одиночество в нем так же бурно, как горный ручей. Режиссер не торопится, не спешит и каждый пожелтевший лист в этом сюжете имеет значение ничуть не меньшее, чем произнесенное слово. Фильм близок поэзии не фигурой главного героя, а своей природой: чувственной, не рациональной. Лермонтов здесь — не поэт из учебников литературы, а человек, не способный противиться себе. Слова извинений, которые могут остановить ход событий, сказаны не будут, как не будет протянута рука. Вместо нее он предпочтет пулю навылет в собственном боку.
В этом году главным символом фестиваля стал Человек-маяк, иносказательный образ героя, продолжающего свой путь в темноте. Светом в ней оказывается он сам. Что там впереди — неизвестно, но, освещая путь себе, Человек-маяк светит и для нас, ведь человеку действительно нужен человек.