Музей современного искусства «Гараж»
Красная площадь, Большой театр или смотровая площадка ЦДМ — список туристических мест Москвы не меняется десятилетиями. И это логично, особенно учитывая яркое прошлое города, реализованное в архитектуре. Но иной раз стоит пойти дальше этого знакомого набора, чтобы увидеть другие городские жемчужины — современные и не менее впечатляющие.
Архитектурный сдвиг последних 10–15 лет кардинально изменил облик столицы — настолько, что теперь современную московскую архитектуру можно всерьез изучать, обсуждать и показывать. В Москве 2020-х появились здания, которые действительно стоит увидеть — не только ради эстетики, но и чтобы лучше понять, как на наших глазах меняются архитектурные и урбанистические принципы. Своими must-see-объектами и мыслями о будущем Москвы поделились архитектурные эксперты:
- Роман Крихели — архитектор, основатель компании SuperpositionⓇ;
- Игорь Апарин — архитектор, основатель студии «NOῨD короткийметр»;
- Ирина Кузнецова — куратор выставочных, образовательных, издательских программ комитета по архитектуре и градостроительству города Москвы, входящего в Комплекс градостроительной политики и строительства города Москвы;
- Айрат Багаутдинов — основатель проекта «Москва глазами инженера».
Возрожденные старые здания как передовая архитектура
Современная архитектура Москвы все чаще опирается на внимательную работу с наследием, особенно со старинными промышленными зонами рубежа XIX и ХХ веков. В городе один за другим появляются проекты, где новые функции встраиваются в индустриальное наследие: от ГЭС-2, превращенной в культурный центр, до Хлебозавода № 9 и «Красной стрелы», переосмысленных как пространства для жизни, работы и городских сервисов.
Вместо сноса — точечная реставрация и бережное переосмысление: заводы, склады, фабрики начала XX века становятся знаковыми точками притяжения, где старый кирпич и металл соседствуют с террасами, стеклом и современными планировками. Это делает застройку эстетически цельной: история и современность объединяются в единую архитектурную ткань. Такой подход давно стал нормой в мировых мегаполисах и все чаще применяется в России, уже далеко не только в Москве.
«Хлебозавод № 9, который делала команда Леши Капитанова, — одно из любимых мест столицы. Мы там долгое время арендовали площадь, проводили лектории, школу гида. Мне очень нравится, как там зажило позднее наследие конструктивизма. Все сделано без пафоса, с минимальными вложениями, но получилось классно.
Противоположный пример — бизнес-центр «Большевик». Проект сделан очень дорого, с нуля, на территории бывшей фабрики. Это оммаж русскому авангарду: цилиндрическая форма с консольным объемом. Архитектура бережная, гуманная, деликатная. Там же Музей русского импрессионизма, который я тоже считаю одним из самых ярких зданий современной Москвы.
ЖК «Красная стрела» — бывший склад 1913 года, его тоже реконструировала команда Капитанова. Красный кирпич, бетонные перекрытия. Я там живу, спускаюсь в кафешки, это часть моей жизни».
Одно из главных архитектурных событий Москвы последних лет, безусловно, Дом культуры ГЭС-2. Первая в Москве гидроэлектростанция, построенная еще при царе, получила вторую жизнь как крупнейший в стране центр современного искусства. После реконструкции по проекту Ренцо Пиано здание стало мультиформатной площадкой: здесь проходят выставки, концерты, кинопоказы и образовательные программы. Бесплатный коворкинг, ресторан с панорамой на реку и книжный магазин превращают ГЭС-2 не просто в музей, а в полноценное городское пространство для общения, досуга и культурного туризма. Этот объект называют в числе важнейших сразу три наших собеседника.
Дом культуры «ГЭС-2»
Айрат Багаутдинов: «Эта локация не нуждается в дополнительном представлении. Она и так стала одной из самых популярных среди москвичей за последние годы. Там приятно и на набережной, и в атриуме, и на газоне у березовой рощи. Очень тонко соединена оригинальная архитектура Василия Башкирова начала XX века и новации Пиано».
«ГЭС-2 — мой личный фаворит. Там не просто смотришь выставку, а буквально переключаешься в другое состояние. Воздух, бетон, минимум цвета — все работает на восприятие. Пространство ощущается почти как храм современного искусства».
«По-моему, это настоящая жемчужина. Впечатлил не меньше Центра Жоржа Помпиду того же Пиано. Часто бываю там на выставках и кинопоказах».
В продолжение темы бережной реконструкции Апарин выделяет и Дом Наркомфина — легендарный дом-коммуну, построенный в конце 1920-х по проекту великого архитектора-конструктивиста Моисея Гинзбурга. «Это тот случай, когда здание попало в единственно правильные архитектурные руки. — Результат того стоил. Я бы даже назвал это реставрацией, а не реконструкцией, — говорит архитектор. — Я фанат старой Москвы, поэтому чаще обращаю внимание на качественную реконструкцию и приспособление зданий».
Новая архитектура: сдержанная цельность и яркие исключения
Современная архитектура Москвы уже много лет делает ставку на сдержанность и цельность. Такой подход — реакция на хаотичный визуальный стиль 1990–2000-х, когда город напоминал парад башенок и псевдоисторических фасадов. В противовес той эклектике новые здания строятся с прицелом на простые формы, нейтральную палитру и точную работу с масштабом. Главная задача — объединить город в один визуальный код, сгладить разрыв между центром и окраинами, создать цельную среду. Такой подход сформировал архитектурную логику, в которой ценятся конструктивизм, функциональность и уважение к контексту.
Но сегодня, когда визуальная цельность достигнута, появляется новый тренд: здания, которые сознательно выбиваются из общего ритма. Они не подстраиваются под окружение — наоборот, подчеркивают свои отличия. Один из самых заметных примеров — жилой комплекс «Бадаевский» на набережной Москвы-реки, где индустриальное наследие соединяется с авангардной формой и инженерной дерзостью.
ЖК «Бадаевский»
Роман Крихели: «Проект Herzog & de Meuron, где над старым зданием завода буквально парит горизонтальный небоскреб, — очень редкий для Москвы пример радикальной архитектуры, при этом максимально точный: сохраняется исторический объем, а над ним рождается новое. Инженерно, эстетично, культурно — мощный жест. Мне посчастливилось делать для него айдентику и маркетинг».
Игорь Апарин: «Бадаевский» — это инженерное чудо, проект-утопия. Я не уверен, правда, что он уместен на 100%, но дух захватывает даже в недостроенном виде».
Крихели рассказывает и о других новых клубных домах, сочетающих амбициозную форму и уважение к контексту: «Forum на Садовом кольце — пиксельный крест над зданием первого московского электротеатра. Он встроен в контекст не через подражание, а через собственную стратегию. Без страха быть не как все. У Opus (за его архитектуру отвечало бюро «Цимайло, Ляшенко и партнеры», также герои проекта «РБК Визионеры») другая тональность, отражающая диалог с водой и ландшафтом. Это архитектура с характером, но внимательная к пространству. Контекст здесь не ограничение, а партнер».
Из культурных объектов выделяется музей «Гараж», появившийся на месте бывшего ресторана «Времена года» и давно ставший архитектурной достопримечательностью.
Игорь Апарин называет «Гараж» флагманским проектом 2010-х, который «не теряет актуальности уже десять лет», а Айрат Багаутдинов говорит, что сам проводит много времени в «Гараже», разглядывая оригинальные железобетонные конструкции и фрагменты мозаики. Ощущение патины и старины в контексте современного здания, по признанию Айрата, для него особенно важно.
Музей современного искусства «Гараж»
Даже такие привычные здания, как школы и детские сады, в Москве теперь делают с фантазией и вниманием к деталям. Вместо типовых коробок — яркие, удобные и гибкие пространства, где можно двигать стены, перестраивать мебель и адаптировать интерьер под определенные занятия. В новых проектах, вроде детсада «Волшебная долина» в Коммунарке или обновленного «Феникса» в Бирюлево, важна не только красота, но и то, как здание помогает детям учиться и развиваться. Все чаще появляются зоны для игр и тишины, небольшие выставочные уголки, а также решения для детей с особыми потребностями.
«В Москве все больше внимания уделяется авторской архитектуре и все меньше — типовым проектам школ и жилья. Это касается не только частных, но и государственных объектов. Яркий пример — новые корпуса МГТУ им. Баумана. Многие не верят, что это студенческие общежития. Уже выпустившиеся студенты завидуют. Особенно ценно, что кампус открыт для всех горожан».
Новые корпуса МГТУ им. Баумана, проект бюро PRIDE
Как меняется Москва: масштаб, стиль и мировое влияние
Столица продолжает разрастаться: и вширь, и ввысь, и по числу жителей. При этом за последние годы у Москвы сложился сдержанный международный стиль, корнями уходящий в послевоенный модернизм, но адаптированный под XXI век.
Айрат Багаутдинов: «За последние 10–15 лет в Москве доминирует неомодернизм — возвращение к эстетике 1960–1970-х: простая геометрия, сталь, стекло, бетон, отсутствие декора. Особенно это видно сейчас: «неомодернизм вытеснил постмодерн, неоклассику и эклектику, характерные для эпохи Лужкова и начала 2010-х».
Новые здания встроены в среду с множеством исторических слоев. В отличие от Петербурга, здесь сложность городской ткани отражает сложность истории. Архитектурно Москва движется по линии неомодернизма. Градостроительно — к повышению этажности и к плотной агломерации: города-спутники сращиваются с мегаполисом».
Роман Крихели: «Я бы выделил сразу две тенденции. С одной стороны, четкая стратегия: Москва все больше ориентирована на человека… Это курс, во многом вдохновленный скандинавским подходом: город как среда для жизни, а не просто территория под застройку».
Ирина Кузнецова: «Согласно нашим книгам для детей («Москва для детей. Пять маршрутов по современной архитектуре», «Я — Москва. Как устроен город»), хорошая городская среда должна быть безопасной, благоустроенной, давать возможности для развития, создавать социальные связи и быть разнообразной. Главная задача города — делать человека счастливым. У Москвы это неплохо получается».
Еще десять лет назад сложно было представить, насколько быстро изменится архитектура Москвы. Сегодня она демонстрирует не просто мировой уровень, а во многом опережает глобальные практики. Это происходит и благодаря тем, кто умеет смотреть вперед и видеть больше, — визионерам, постоянно меняющим город к лучшему.
