Стиль
Герои Найк Борзов: «В какой-то момент я думал, а продолжать ли заниматься музыкой»
Стиль
Герои Найк Борзов: «В какой-то момент я думал, а продолжать ли заниматься музыкой»
Герои

Найк Борзов: «В какой-то момент я думал, а продолжать ли заниматься музыкой»

Найк Борзов
Найк Борзов
Выпустив новый альбом «Капля крови Создателя» и видео на композицию «Слышу тьму», Найк Борзов встретился с Ярославом Забалуевым, чтобы обсудить любовь к Иерониму Босху, врачевание музыкой и звездную пыль.

Когда бары окончательно оживут, там обязательно снова будут звучать «Лошадка», «Верхом на звезде», «Три слова» и другие песни Найка Борзова, которые с нами уже, кажется, навсегда. В современном мире очень не хватает стабильности, и Найк уже больше 20 лет одна из самых странных его констант. Хитмейкер и блестящий мелодист, регулярно зарывающийся в гостеприимный андеграунд, параллельно с выступлениями на крупнейших фестивалях практикующий панк-рок, нойз и гаражный рок, исполнитель роли Курта Кобейна в спектакле «Nirvana» и многое другое. Борзов — артист, умеющий удивлять и быть непредсказуемым даже на третьем десятке сольной творческой биографии. В июне он выпустил альбом «Капля крови Создателя» — одну из лучших своих работ, придуманную и спродюсированную на этот раз практически в одиночку и давшую новый толчок его карьере. Мы встретились, чтобы обсудить, как ему все это удается.

Я должен для протокола спросить, повлияли ли на новый альбом пандемия и голосование за поправки?

Да нет, на этот альбом не повлияли. Ну то есть пандемия дала возможность сосредоточиться полностью на записи, ни на что не отвлекаться. Мне сейчас, скорее, непривычно, что надо как-то выходить наружу, давать интервью, играть концерты. Впрочем, все эти события повлияли на мой следующий альбом, работа над которым уже почти закончена. Вот для него я каждое утро открываю фейсбук и черпаю вдохновение. Намечается полностью социальная пластинка.

Я плохо представляю, чтобы вы начали сочинять песни про Путина.

Да нет, конечно. Там, скорее, такой апокалиптичный взгляд на современный мир. Есть, например, песня про то, как планета опустела и летит к центру галактики, в черную дыру. Собственно, я в этой песне единственный оставшийся в живых.

Фото: Георгий Кардава

Голосовать не ходили?

Нет. И очень жалею, кстати! Там, говорят, выдавали ручки, в которых чернила сгорают, если поднести зажигалку. Очень хочу такую ручку, попросил друзей, которые ходили, мне подарить.

Давайте вернемся к вышедшей пластинке. Вы четыре года назад рассказывали, что пишете демо нового альбома на какой-то андеграундной студии в Питере. Это и была «Капля крови Создателя»?

Нет. Мы поехали записать демо альбома Killer Honda (группа Найка Борзова и Максима Шевченко. — «РБК Стиль»). Там у чувака студия на Васильевском острове, на кожевенном заводе, где в 1917-м, что ли, было заражение сибирской язвой. Он 100 лет был, условно говоря, под куполом, сейчас открыли, проверили и стали пускать художников и музыкантов — тех, кого не жалко, расходный материал. (Смеется.) В общем, у этого парня там своя студия — огромный цех, аналоговые пульты, барабаны. Мы записали там демо Killer Honda, потом я записал там несколько своих вещей, но мне ничего оттуда не понравилось, я все заново переписывал.

А как тогда появилась «Капля крови»? С чего все началось?

Я записывал что-то дома, была идея сделать песни и записать так же, как предыдущие два альбома — на крутой жирной студии. А в 2018 году я познакомился с Феликсом Бондаревым из группы RSAC, мы вместе делали кавер на песню Егора Летова «Про дурачка». Я ему включил демо песни «Пойми и прости», и он сказал, что она звучит [отлично], в студии ничего переписывать не надо. Ну и потом я посмотрел на всю молодую музыкальную волну российскую и понял, что никакие студии мне особенно не нужны. Надо было просто начать работать над песнями. Я снял себе комнату на репетиционной базе в начале 2019 года, обустроил там домашнюю студию и начал записываться в одиночку.

Альбом получился очень цельным, интересно, как и из чего он вырастал?

Песен толком не было. Были какие-то тексты, которые я написал за последние три-четыре года. Мне казалось, что все это не очень интересно. Но я пришел в студию, начал играть, придумывать какие-то барабанные биты, риффы, и постепенно из них стали вырастать песни. «Не предел», например, родилась как раз из басового риффа — ну и так далее. У меня изначально не было ни названия, ни концепции, ни трек-листа. Саму песню «Капля крови Создателя» я написал в феврале — прямо перед началом карантина. И тут у меня появилось название, и альбом оформился во что-то цельное. Во время сведения я сообразил, что «Капля крови» состоит из четырех частей: философской, романтической, галлюциногенной и духовной. Сначала она называлась «божественная», но я не хочу, чтобы пластинку как-то ассоциировали с религиозными догматами. Короче, альбом сложился, не было только обложки — до самого последнего момента. Я уже смирился с тем, что просто напишу название на черном фоне. Но в какой-то день весной я вышел на улицу — как раз карантин был в разгаре, апокалиптичная картина, мне дико нравилось. С одной стороны, вообще нет людей, с другой — весна, красиво, солнце светит. Я стоял на перекрестке, наслаждался днем и вдруг понял, что рядом стоит старичок и что-то затирает мне про то, что наш внутренний Бог обиделся на нас, потому что мы слишком увлеклись его поиском вовне. А я как раз об этом написал песню «Капля крови Создателя». И вот я слушаю этого старичка, а у него еще дефект речи и он вместо «Бог» говорил «Босх» — и тут все сложилось. Я с детства фанат Босха — не в религиозном плане, а из-за огромного количества маленьких деталей, которые можно разглядывать бесконечно. Короче, в следующую минуту я уже звонил Рустему Галлямову — моему другу, бас-гитаристу группы «МультFильмы» и классному художнику. Я ему вкратце описал эти образы из «Сада земных наслаждений»… В общем, из-за обложки у нас даже сдвинулся релиз, это была суперавантюра, но обложка придала всему законченность.

Фото: Георгий Кардава

А почему вы вообще решили записать именно альбом, а не выпускать треки синглами?

Ну, я шесть лет между альбомами что-то выпускал такое. Но мне это не очень нравится. Я люблю воспринимать фильмы и книги целиком, а музыку слушать альбомами — одной песни исполнителя мне всегда мало. Плюс винил — это всегда отдельное произведение искусства. Большие формы для меня сохраняют ценность, и это вряд ли изменится.

То есть для вас альбом — это не просто сборник песен за отчетный период, а цельное высказывание.

Конечно. И «Капля крови» — это очень важное высказывание. Я долгое время находился в разобранном состоянии, близком к очень глубокой депрессии. Я не понимал, куда двигаться. Мне в какой-то момент даже концерты перестало нравиться играть, хотя от этого всегда перло. Я думал о том, чем заниматься и надо ли вообще продолжать заниматься музыкой.

Я посмотрел на всю молодую музыкальную волну российскую и понял, что никакие студии мне особенно не нужны. Надо было просто начать работать над песнями.

Ну а жить на что?

Это единственное, что меня остановило, в известном смысле… Этот альбом дал мне снова себя почувствовать, ощутить. Я понял, что музыка по-прежнему есть во мне, что она никуда не делась. Что я по-прежнему юн, молод и хочу это делать. Я не занимался самопродюсированием с 1994 года, когда писал альбом «Закрыто». «Капля крови» для меня была терапией — и она, кстати, также действует на слушателей. Мне сейчас многие пишут: «Спасибо, доктор Борзов!» (Смеется.) Люди пишут, что больше не боятся собственных мыслей — это очень трогательно. И обратная связь пошла сразу. Предыдущие два альбома — «Везде и нигде» и «Изнутри» — такого отклика не давали. На этих пластинках есть я и меня там много, но все-таки там есть работа продюсеров, которые меня склоняли к тому, чтобы быть более мейнстримовым, понятным большинству. А здесь я насрал на все и сделал так, как хотел. И получилось, кстати, вполне доступно.

По-моему, это вообще самый доступный ваш альбом.

Согласен. Просто на прошлых пластинках получалось ни вашим ни нашим. И я сам был не очень доволен. Здесь мне тоже говорили, что я что-то делаю неправильно, но я решил не слушать. И правильно сделал.

Сейчас будет вопрос совсем из другой области. Я давно хотел вас спросить, нарочно ли гармония в песне «Три слова» полностью повторяет «Close To Me» The Cure?

Серьезно? Никогда про это не думал. (Напевает про себя.) Да, точно, она! (Смеется.) На самом деле, я эту песню очень смешно придумал. Когда мы писали «Супермена», я по вечерам приходил в подвал музыкальной школы и просто играл все, что приходило в голову, а звукорежиссер это записывал. Здесь я придумал бит, мы сделали из него кольцо, я под него сыграл гитару, со струн которой буквально сало свисало. Пока писал, придумал мелодию, попросил звукача сыграть бас, а его подругу клавиши — там была какая-то самоиграйка Yamaha, совсем тупая. Пошел покурить, написал текст, вернулся, спел. А там еще такая штука: я когда на барабанах играл, все время смеялся и там это осталось (если вслушаться). В общем, записал, согнал на кассету, утром за мной заехали Нестеров с Габолаевым (Олег Нестеров и Михаил Габолаев, музыканты группы «Мегаполис». — «РБК Стиль») и мы поехали на «Мосфильм» работать над альбомом. И пока мы ехали от «Парка культуры» до «Мосфильма», они послушали эту песню раз восемь. Потом доехали и не выходя из машины послушали еще несколько раз. Повернулись ко мне с переднего сиденья и говорят: «Мы должны эту песню записать! Это хит!» Я говорю, мол, да вы с ума сошли, это же трэш, он испортит мой великий романтический альбом! Я эту песню вообще хотел слить в проект, который у меня тогда был — Porca madonna. Короче, в итоге они меня уговорили с условием, что мы воссоздадим ее в студии в таком вот кривом виде, как я ее и записал.

Фото: Георгий Кардава

Хорошо, что мы об этом заговорили, потому что я как раз хотел спросить, как вы себя ощущали и что изменилось сегодня. Вы тогда понимали, что записали прорывный альбом?

Если честно, я всегда знал, что моя музыка выстрелит, это был только вопрос времени. У меня был друг детства Леша Заев — он умер некоторое время назад. И группа у него называлась «Умер». Он был настоящий некрореалист, некроромантик, все тексты у него были о смерти. Мне это направление тоже во многом близко. Так вот, мы с ним еще в детстве пришли к тому, что нашу музыку примут только после того, как нас не станет. Так что для меня не было откровением, когда я вышел на стадион и при виде меня заорали двадцать тысяч человек. Было прикольно, но не то, чтобы я как-то резко вырос в своих глазах: «[Офигеть], какой я [крутой]!» Мы все состоим из одной и той же звездной пыли, у нас у всех единые отец и мать. Мы единая сеть — или матрица. Друзья тогда тоже удивлялись: где, мол, твоя мания величия? А я ей переболел лет примерно в 14. Вот тогда у меня была такая мания величия, что все были в шоке.

Мне говорили, что я что-то делаю неправильно, но я решил не слушать. И правильно сделал.

А что было дальше? Весь этот трэш, о котором вы говорите, это просто попытка не выйти в тираж? Вам вообще важно соответствовать ожиданиям или обманывать их?

Да нет, я просто делаю то, что мне нравится. Мне в принципе неинтересно повторяться. То, что я делал раньше, — это уже есть, уже существует. Зачем постоянно копировать самого себя? Это, конечно, быстрый способ заработать или прославиться. Но, как я уже сказал, я фанат больших форм — мне интересно развиваться. Мне хочется, чтобы мне было нескучно слушать свои записи. Если мне не нравится их слушать, то какой в этом вообще смысл? С чем-то я не согласен, чем-то горжусь. «Каплей крови» вот я доволен практически полностью.

Можете как-то сформулировать, кем вы ощущаете себя сегодня?

Я считаю, эти определения вообще не имеют значения. Альбом «Капля крови» доказал, что я продолжаю заниматься тем, что мне нравится, и моя музыка вставляет людей. Это единственное, что имеет значение.


Редакция благодарит Noor Bar и Caffe Torino за помощь в проведении съемки.