Нынешний кинофестиваль в Эль-Гуне — всего восьмой по счету. Его основал и финансирует египетский миллиардер Нагиб Савирис при участии брата Сами — магната в сфере недвижимости. Ему, собственно, и «принадлежит» Эль-Гуна — шикарный курортный город. На открытии олигархи не скрывали гордости: 35 лет назад здесь была пустыня, а сейчас проводится гламурный фестиваль, на котором египетские дамы выгуливают вечерние платья (одно откровеннее другого) и готовятся встречать саму Кейт Бланшетт.
Девиз Cinema for Humanity («кино за гуманизм») отвечает устремлениям прогрессивной мусульманской общественности вписать арабский мир в глобальный контекст, создать платформу для развития арабского кино, продолжить интеграцию кинематографа арабских стран в мировой процесс. За короткое время фестиваль сумел стать плацдармом для ежегодных рандеву кинопрофессионалов всего мира и озабочен как пропагандой и развитием регионального кино, так и созданием атмосферы взаимопонимания между представителями разных культур.
Призовой фонд — неслабые $225 тыс. (а вместе с питчингами, проходящими на платформе CineGouna, — все $350 тыс.), они уйдут конкурсантам, соревнующимся в трех «весовых категориях»: игровое, документальное и короткометражное кино. Арабские фильмы конкурируют с европейскими и азиатскими на равных условиях, но для них предусмотрены специальные призы. В программе в этом году — лауреаты Венеции, Канн и Берлина, причем фильм Джармуша «Отец мать сестра брат» (Father Mother Sister Brother) даже участвует в основном конкурсе и, возможно, в придачу к «Золотому льву» заработает круглую сумму. Особая гордость устроителей — показ под открытым небом бывшей пустыни прогремевшего в Венеции «Франкенштейна» (Frankenstein) Гильермо Дель Торо.
Среди других внеконкурсных событий — и победившие в Берлине норвежские «Мечты» (Drømmer), последняя часть трилогии Дага Йохана Хеугеруда «Секс» — «Любовь» — «Мечты», смотрятся спустя почти год несколько по-другому. Казалось, что это телевизионное разговорное кино, почти полностью «женское» по составу участников, в котором героини либо трындят, либо вяжут, либо делают и то, и другое (17-летняя героиня увлечена своей учительницей и ходит к ней домой учиться таинствам вязания), попутно прикидывая, кого из них можно обвинить в харассменте. Сегодня большее сочувствие вызывает позиция норвежского режиссера, считающего, что время «конфликтов» в кино ушло. Он полагает, что наблюдать за двумя разговаривающими в кадре персонажами намного более интересно, чем лицезреть не раз и не два виданную сцену, в которой люди ругаются и дерутся, после чего побежденная сторона обязательно выбегает из комнаты. В этой демонстративной скандинавской бесконфликтности явно что-то есть.
Из каннского конкурса в конкурс Эль-Гуны перекочевало два фильма. «Два прокурора» Сергея Лозницы — экранизация одноименной повести Георгия Демидова, действие которой происходит в незабываемом 1937 году. Но в стерильных советских интерьерах и экстерьерах, населенных однообразными людьми со стертыми физиономиями, одетыми в серые пальто и шляпы, в самой бессмысленности совершаемых ими действий не может не мерещиться призрак другого, гораздо более известного международной аудитории писателя — Франца Кафки.
«Паломничество» (Romería) испанки Карлы Симон — автобиографическая история о 18-летней девушке, вырвавшейся из-под опеки приемных родителей, чтобы искать следы уже покойных родителей биологических. Если не знать о печальной сиротской судьбе режиссера, ничто в этом фильме не настраивает на сочувствие к ее альтер-эго. Да если и знать — тоже. В результате первых изнурительно скучных полутора часов мы знакомимся со всеми остальными родственниками девушки, в результате чего узнаем, что ее молодые родители-наркоманы (действие происходит в начале нулевых) умерли от СПИДа, а родственники благополучно сделали вид, будто ничего такого и не было. Последние полчаса девушка воображает себя и своего кузена на месте родителей и обретает, наконец, лад с собой: теперь она может поступить в киношколу и стать выдающейся кинематографисткой.
Показанная в конкурсе «Сделка» (The Settlement) египтянина Мохамеда Рашада — еще одно свидетельство ужасов детства в странах «третьего мира». Фильм повествует о двух братьях, получивших работу на фабрике вместо погибшего на ней отца в качестве сделки об отсутствии у них юридических претензий к работодателям. Для старшего брата это возможность соскочить с кривой дорожки дилера, а для младшего, которому всего 12, фабрика и вовсе куда привлекательнее, чем школа.
Судя по фильму, основанному на реальной истории, в Египте вполне положительно относятся к детскому труду. Мешает только одно: старший брат так и не отомстил за смерть отца, и потому младший временно его презирает. Впрочем, фабрика с ее допотопными станками каждый день предоставляет возможность выдать месть за несчастный случай, и когда после такого случая брат бежит в горы, 12-летнему мальчику приходится взять на себя ответственность за больную мать.
Египет — страна контрастов, и пышность Эль-Гуны контрастирует с реальной, не фестивально-выморочной жизнью страны, которую отражают некоторые из отобранных сюда фильмов.
В 2023 году кинофестиваль перенесли на несколько месяцев из-за войны в секторе Газа. В 2025-м радуются, что война закончилась благодаря решениям, принятым 13 октября в Шарм-эш-Шейхе. Но основанная в 2023-м программа «Окно в Палестину» (Window on Palestine) не только уцелела, но и получила огромный «буст» в связи с резким поворотом общественного мнения в сторону Палестины. Тематически к ней примыкает показанная в документальном конкурсе картина ливанца Аббаса Фаделя «Рассказы израненной земли» (Tales of the Wounded Land) — несмотря на съемки с дронов и прочий размах, это интимный дневник автора, фиксирующий будни жителей южного Ливана во время и после недавней войны с Израилем.
Автор показывает жизнь своей семьи, своих соседей и соотечественников, разговаривает с ними о жертвах и разрушениях и бесконечно демонстрирует разбомбленные дома и детские площадки. О политике в фильме почти ни слова, разве что мельком упоминают «сионистского врага», зато много говорят о борьбе и сопротивлении, о жертвоприношениях и мучениках, а значит, несмотря ни на какой Шарм-эш-Шейх, никто не пойдет на мировую, и показанные в фильме хорошие люди, которые так любят детей и животных, будут продолжать воевать с такими же хорошими людьми по ту сторону фронта, которых нам покажут в другом фильме. Точнее, не факт, что покажут.
